Язва - Хеннеберг Натали. Страница 40

— Земля будет спасена землянином, — сказал он.

А потом мы сели на Антигону, потому что ничего другого нам не оставалось.

После приземления я забылась коротким и неглубоким сном. В этом полусне-полуяви я различила приближение какой-то черной тучи тоски, ужаса… Это было еще хуже, чем на Гефестионе и даже на «Летающей Земле». До меня вдруг дошло, что беспорядочное бегство только приблизило нас к самому пеклу.

Вот тогда и возникло передо мной это видение, почти что материальное. Огромная пирамида поднималась перед моими глазами, и состояла она из каких-то прозрачных лучей. Но были это не просто лучи, а группа соединенных между собой существ, которые постоянно обменивались между собой энергией в виде энергетических лучей. «А вдоль пирамиды поднимались и опускались ангелы…» [16]. Из какой старинной книги запала мне эта фраза? Такой книги не было в библиотеке «Летающей Земли». И что же представлял из себя мозг того мутанта, непознанный им самим, заблудший, который искал контакта со мной?.. Неожиданно вся пирамида задрожала, словно дерево, сотрясаемое ураганом невиданной силы… Это кто-то тряс меня. Корабль был неподвижен, и мрак в нем был еще гуще, а воздух еще более спертым, чем когда-либо. Я открыла глаза. Ступенькой выше сидела Талестра, ее маленькое суровое личико блестело, будто она плакала, а в руках она держала излучатель.

— Я могла бы убить вас, — сказала она. — Даже не знаю, что меня удерживает…

— Как, как?

— Я все слышала. Как вы и Лес…

— Талестра, Лес наш брат.

— Это еще как сказать, — отвечала она, фыркнув. — Сейчас не время мешкать: я сделала анализ здешний атмосферы — в ней можно убить даже отца с матерью. Надо действовать. Знаете ли вы, куда мы попали? Это десятый круг дантова ада, мы совсем рядом с пеклом, и оно уже в звездолете!

И в самом деле, казалось, что корабль заполнился душной тучей — мрачной, похожей на неведомое живое существо. Оно проникло через моноатомную обшивку корабля, оно словно обступило нас со всех сторон, пытаясь раздавить. Лежащие вокруг нас люди приходили в себя, некоторые хрипели в полузабытьи… Мужской голос произнес длинную непристойную угрозу, какая-то женщина рассмеялась грубым животным смехом. В мою ногу уткнулась мокрая детская щека — по повышенной температуре и по слабому запаху я поняла, что это кровь, а не слезы…

— Надо что-то делать, — сказала Талестра дрожащим голосом. — И не только выгнать этот лишний туман из корабля — я думаю, здесь хватит простого ионного душа… Не думайте, что я обращаюсь к вам потому, что считаю вас нашей! Я вас ненавижу! Вы отняли у меня Леса, вы все у меня отняли!

На этот раз я полностью проснулась и пристально посмотрела на прелестную маленькую фурию с высоты моего опыта, насчитывающего четыре или пять относительных лет, а может быть, целый век… Но главное было в другом. Глядя на нее, я могла сказать: «Вот так и я страдала, так и я была смертельно ранена, я думала, что умру, потому что потеряла его… Но это было еще ужаснее, потому что смерть — единственное зло, против которого нет лекарства…»

Я встала, положила руки ей на плечи и тоже встряхнула ее:

— Никто не отбирал у вас Леса, маленькая идиотка! Леса нельзя ни взять, ни отдать.

— Вы…

— Тем более мне. Я ему не нужна, и он мне тоже — в этом смысле. Ему казалось, что он любит одну девушку, которая олицетворяла для него Землю, но она мертва. А теперь, если кто и занимает его, так это именно вы, но не так, как вы бы того хотели. Может быть, это придет позже, но надо еще, чтобы он осознал это.

— Это уж мое дело!

— Конечно. Через год или два вы будете неотразимы. Надо еще, правда, чтобы мы прожили эти год или два. Что мы можем сделать для этого? У вас, наверное, есть какие-то мысли на этот счет? Так скажите!

— Мне кажется, — сказала она, неожиданно став осторожной, словно кот, который ловил мышь, а поймал толстокожего хамелеона, — что нам надо связаться с Сигмой.

— Обычные передатчики не действуют в созвездии Лебедя.

— Я знаю. Я не о том.

Казалось, она успокоилась — наверное, я оказалась не такой уж опасной. Она уселась на барьер прямо передо мной.

— Вы какая мутантка? Чувствительница? Я-то, в основном, всевидящая. Но все это ни к чему. Нам необходима телекинезистка, настоящая…

— Так ведь и вы в какой-то мере телекинезистка, я чувствую…

— Да, я могу нырнуть на три-четыре парсека и принести пригоршню водорослей. Вы думаете, этого хватит, чтобы вытащить его из созвездия Лебедя? И еще, — воскликнула она с жаром, — если бы речь шла только о человеческом теле, этом переплетении непознанной энергии и протеинов, которое легко перенести, но ведь есть еще и футляр!

— Футляр?.. — повторила я, изумленная. Действительно, Талестра во многом превосходила меня. Но она была так увлечена, что не воспользовалась скромным триумфом.

— Ну, конечно. Он изложил свой рапорт в виде микрофильма и спрятал его в футляре «Божественной комедии», который повсюду таскал за собой. Насколько мне известно, этот документ способен взорвать все созвездие Волопаса! Значит, проблема в том, чтобы перенести Морозова и его футляр…

— Ну если только это, — протянула я с непростительной легкостью.

— Ну, конечно же! Для вас это простое упражнение в левитации; такая высокоразвитая личность, как вы, которая так запросто переносится из жизни в смерть и обратно…

— Талестра, на этот раз я буду вас бить!

— Только попробуйте! У меня излучатель. Поговорим серьезно: Морозова с его докладом подстерегают на всей трассе. Подумайте только: среди тысяч экспедиций, посланных Кэрролом, только эта, тайная (потому что он был против участия своего сына в ней — могли вспыхнуть несколько Новых, но его сын должен был остаться в целости и сохранности, несмотря ни на что…), добывает сведения о возможных причинах земного несчастья. И о Язве, которая никого не щадит. И о том, что она заражает все живые существа, усиливая все скрытые низменные наклонности — тщеславие, сладострастие, жестокость… И что эта ночная зараза уже давно разъедает Солнечную систему и подбирается к Арктуру…

— В таком случае, пусть Лес сам передаст сообщение.

— Конечно, сначала я тоже подумала о Лесе, — сказала суровая девчонка. — И не только потому, что хотела вызволить его из этой западни! У сына Кэррола больше шансов, что его внимательно выслушают. Хотя это вовсе не обязательно: похоже, что арктурианцы настоящие ангелы, а ангелы, вы же знаете, не имеют никакого отношения ко злу… такие бестолковые! Но ведь Лес «первый после бога» на борту этой летающей консервной банки, и никогда не согласится покинуть ее, во время полета. Значит, остается Морозов. Он, правда, не такой представительный, но ведь это автор доклада, и немаловажно, что он весит всего сорок четыре килограмма. Но в пространстве сорок четыре кило или тысяча тонн…

— А вы уже предлагали Морозову принять участие в этом эксперименте?

— Дьявол! — воскликнула она, очевидно, уже на пределе. — Какая же я дура, что обсуждаю все это с вами. Вы так же витаете в облаках, как и наши ангелы! Ведь речь идет о спасении Леса!

— А еще — о спасении Земли, Арктура и сотен тысяч других галактик! — взорвалась я, уже не в силах сдерживаться. — Но вы не видите ничего, кроме своего архангела из кристаллов! И не пытайтесь мысленно испепелить меня. Это вам не по силам! Дайте мне спокойно обдумать то, что мы должны сделать. Я уверена, что у меня уже была какая-то дельная мысль, но… А, вот что! Ведь Морозов тоже мутант. А также 80 процентов моих «кузнечиков». Собравшись вместе, мы, может быть, сумеем послать гонца через подпространство…

— В Самарру, столицу Сигмы, — сказала Талестра, неожиданно становясь холодной и рассудительной. — Лес говорит, что там сейчас как раз в разгаре звездные праздники… Что ж, можно попытаться.

Но сначала надо было представить себе Сигму.