Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas". Страница 29

— А ты хоть ведаешь, что отец мне ваше село отдал под лапу, и каждый из вас в моей власти? Пожелаю — шкуру спущу, — не страшал, говорил как есть.

Бабка очередную ложку каши в рот засунула, ни капли страха не испытывая, да на меня бесстрастно взирая.

Я недовольно скрипнул зубами.

На том безмолвно и порешили.

Жил у Радимы, так оказалось лекарку звали, помогал люду село подымать.

Ежели Вагра чуял, за версту обходить старался, дабы не натворит дел, хоть и рвал на себе волосы за своё бездействие. А вот Иржича со скрипом зубов навещал. Парень быстро шёл на поправку. Меня не особливо был рад видеть, но благодарен, что дали шанс жить. И я с ним держался ровно. Ссориться не было смысла, хоть и ревность во мне ещё кипела, как вспоминал Славку в его объятиях, но тому на смену другая картинка вставала — когда Иржич дверь в хоромину защищал.

Так что было мне до него дела — пусть живёт, но в стороне от Славки, а Славушку до трясучки желал видеть. Уже и спал плохо, ночью волколаком перекидываясь и под окнами хоромины-лазарета высиживая, вдруг выглянет мелкая и меня узрит.

Но надежды рушились раз за разом, и я терпение терял с каждым днём. Мне бы хоть глазком на неё глянуть! Убедиться, что жива воочию, дыхание её слышать, запах ближе ощутить…

С ума сходил, сам это понимал, но пути назад не видел.

Буду подыхать тут!

Потому не ожидал Дагра в гости. Вечерело уже, люд по домам расходился, я в избе лекарки трапезничать готовился. Бабка изысков не готовила, но помереть с голоду не давала. И за то спасибо!

Хотя, чего грешить, когда в желудке урчало, не мешкая, в лес бежал — дичь ловил. Чуть желудок натешив, и Радиме пару зайцев притаскивал. Благодарности ни разу не услыхал, но в следующем блюде мясо плавало.

— Вот ты где? — с ходу брякнул отец и присел на скамью за стол, даже приглашения не дожидаясь. Взглядом лишним по убранству не скользнул, но я знал, Альфа уже всё до мелочей запомнил, где что лежало, стояло, даже ведал, где и что запрятано было. — Ну что, село, гляжу уже подняли…

Радима хоть и была старой и медленной, но всегда и всё успевала, вот и сейчас перед отцом уже стояла миска с кашей и зайцем в жареном луке. Дагр принял угощение как должное, даже носом не повёл. Ложку взял и принялся в рот закидывать еду. Я миг помялся и тоже за компанию ужинать начал. Чего таращиться и молчать?

— В общем Вагра я отравил территории наши обхаживать, а то слишком он свернулся на этом селе, — Альфа пустую миску сдвинул на центр стол, а руки водрузил на её место. — А ему и другие районы познавать надобно, — добавил так, будто сам с собой говорил. — Там как раз невесты уже подоспели, пусть побегает, кровь погоняет…

Я правда не понимал, зачем он мне о том рассказывал. За отцом не виделось мыслями своими и планами делиться. Причём со мной!

Потому я молчал.

— Смотрю, ты у меня на харчах людских окреп быстро. Аль это любовь тебя закаляет? — пристрелил холодным взглядом.

У меня аж кишки льдом покрылись, на горле точно удавка шипастая.

Альфа перевёл глаза на бабку:

— Ты, Радима мне парня не совращай, стара поди уже. Ему молодая кровь надобна, — хмыкнул похабненько, а у меня глаз дёрнулся. Не помнил я за отцом таких вольностей в общении с людьми. Он вообще с ними лишний раз не разговаривал.

— Почему бы и нет? — фыркнула лекарка. — Приживаемся хорошо, он парень у тебя смышлёный, сильный. Я таких люблю, — хихикнула скрипуче и со стола посуду забрала.

— То и видно, — продолжал глумиться Альфа. — Вон как готовить взялась, знаешь, зараза, что пусть к сердцу мужика, будь от трижды волколаком, лежит через желудок, вот моего первенца и захомутала.

— Не ревнуй, Дагр, — отмахнулась Радима, прежде чем выйти из дому, — раньше было нужно на меня клевать. Тепереча поздно. Дважды двери одному мужику не открываю, скамью не стелю!

Я наверное в оцепенение впал, потому что отец меня пробудил ударом по спине, которая уже порядком зажила:

— Вотчина твоя, — перестал скалиться, взирал пристально, точно в душу пытался заглянуть, — но помни, что самки человеческие манны для нас. Не сорвись. Лучше упредить свою слабость и уйти, нежели понадеяться на свою силу и натворить дел…

Я даже ответить ничего не успел, Альфа размашистым шагом комнатку пересёк и был таков.

Сидел я, да в пустоту дверного проёма таращился, не веря, что сейчас видел и слышал, и очнулся, когда бабка меня толкнула в бок:

— Чего спать удумал? А ну подь за мной…

Нехотя вырвался от пустых дум, понимая, что теперь особливо душа ныть начала, Зверь чуял самку и её зов начинающийся. И выть я был готов надсадно и беззаветно.

Но за Радимой пошёл. По темени села, меж домов… И не поверил счастью, когда в сторону хоромин невест свернули. Только вдоль забора высокого прошли, тропу, которую знал, как свои пять, и остановились перед калиткой. Не было тут замков пудовых, не было и затворов других, но всяк знал, что ходить сюда сторонним запрещено.

Радима калиткой скрипнула:

— Ежели собрался её тут ждать, сомневаюсь, что быстро встреча случится, — насмешливо, но без улыбки, только глаза светлые явно потешались надо мной и моим неверием счастью. — Ну чего таращишься? — устало поморщилась, мотнула головой, требуя пошевелиться. — Быстрей пошли, покуда все по своим комнатам разошлись, не будет на пути много встречных, — мысль пояснила.

Диковато было, но ноги не привычно дрожали и сердце в груди заходилось от радости, оглушая и сбивая дыхание.

Мы не крались, спокойно пересекли площадь между жилыми хороминами, свернули к крылу, где лазарет размещался. И тут на как зло Ганна из главного дома вышла. Я уж принялся раздумывать, как оправдать своё появление, да Радима первее среагировала:

— Ганна, лазарет ведь ещё не правили?

— Нет, — задумчиво промычала тётка, на меня вопросительно поглядывая.

— Вот, пока девки ко сну готовятся, привела нашего нового хозяина, — выделила зачем-то Радима, и я глянул на неё с неудовольствием. О том, кто я — не желал распространяться. Но бабка даже бровью не повела. — Пусть глянет, — словно одолжение мне делала лекарка, но при этом ощущал, что для ушей Ганны было сказано. — Обещал сделать и нужник, и поверх новых, а то крыша прохудилась, и полы поистрепались.

Вот так новость?! Хитра бабка нечего сказать, подсобила и обязательство на плечи взвалила — тепереча уж и не отказаться!

— Хозяин? — ещё на своей волне была Ганна.

— Ага, наш. Мы быстро, — отмахнулась, уже прочь шагая.

И я следом, взглядом буравил затылок мелкой Радимы, а ей хоть бы хны, хотя мне не раз говорили, что взгляд у меня тяжёлый и злой, даже свояки признавали в нём силу.

— Вон гляди, — ткнула в дыры на крыше, кои сейчас было трудно увидать в подступающей темноте ночи, — нашим мужикам всё некогда, — проворчала бабка, — я говорила, когда клюнет петух в зад, будет поздно! — значимо добавила. — До осени ждать, когда дожди польют?..

— Да понял я, — буркнул, весь как на иголках с ноги на ногу переступая, меня дальше — в дом тянуло, там пострадавшие лежали, и одна из них Славка была. Уж неделю поди не виделись. Извелся я весь. Мне хоть глазком на неё глянуть. — Будет лазарет новый, зуб даю!

— Ну вот и отлично, — удовлетворённо кивнула Радима. — И нужник в доме сделать, без этого никак. Больным некогда на улицу бегать! — припечатало строго. Я чуть не завыл:

— Будет, ведьма, будет, клянусь, только пошли уже! — рыкнул нетерпеливо.

— Ты поласковей, я ведь обидчивая, — разулыбалась Радима. Придушил бы, да где ж ещё такую понятливую бабку сыщу? — Пошли, — смилостивилась. — Недолго, — буркнула, когда остановились подле двери одной, коих пяток в этом крыле было.

Кивнул торопливо и вошёл в комнатку. Узкую и тесную. Скудно обставленную: пару скамеек для больных, стол и табурет.

Свечка подрагивала, уныло освещая столик, на котором стояла и изголовье скамьи, где Славушка лежала. Ступил к ней порывисто, да так и замер, разглядывая мелкую и тощую самку. Бледную, исхудавшую. Как ресницы трепетали, крылья носа вздрагивали…