Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра. Страница 15

Рядом с Вайолет раздался тихий фыркающий звук, повернувшись на который, она наткнулась взглядом на едва заметно кривящего в насмешливой ухмылке губы Айта.

— Да, правильные вопросы задает, — как-то зло отреагировала на его мимику Урсула. — По-твоему, зря я ее столько лет учила? Сангус похоронен в леднике вместе со светлыми волшебницами, — старуха вновь переключила все свое внимание на Вайолет.

— Но если Сангус мертв, кто тогда открыл Сумеречный Чертог? — поразилась та.

— Его дочь, Моргана, — ответил за Урсулу Айт.

— Дочь? — недоверчиво уточнила Вайолет, отказываясь верить в то, что какая-либо женщина способна на подобного рода безумство.

— Дело в том, что это первых хранителей создавали Свет и Тьма, а со временем их магия стала передаваться по наследству. От отца к сыну, от матери к дочери, и так далее… Моргана получила от своего темного родителя не только власть и магию, но еще и знания. Тайные знания, которые Сангус собирал много круголет.

Удушающий клубок вдруг подкатил к горлу Вайолет, и все тело обдало волной жара от осознания горькой правды. И если до этого момента у нее была хоть какая-то надежда на то, что Доммэ ошибался, лгал или просто заблуждался, когда говорил, что она не родная дочь короля рохров, то сейчас она разбивалась вдребезги, словно стеклянная, и в ушах стоял отвратительный хруст разлетающихся во все стороны осколков прежней жизни.

— Дар передается по наследству, — безжизненно повторила девушка, не зная, зачем себя мучает, произнося это как приговор. — Моя мать или отец были светлыми хранителями?

— Мать, — утвердительно кивнула Урсула. — У светлых Хранителей дар передается почему-то только по женской линии. Наверное, из-за того, что в женщине всегда светлое начало более сильное, чем в мужчине.

— И как ее звали? — затаила дыхание Вайолет.

— Не знаю. Последнюю Хранительницу, которую я знала, звали Этэрлия, — Урсула вдруг резко поднялась с места, сметая широкими рукавами крошки со стола, подошла к дышащей огнем закопченной глотке очага и засмотрелась в изменчивое пламя с такой тоской, словно оно вместе с обугливающимися поленьями пожирало ее прошлое. — С тех пор, как я осталась вместе с рохрами по эту сторону барьера, прошло больше десяти круголет.*

Вайолет чуть нахмурилась, тихо спросив:

— И сколько же тебе на самом деле?..

— Много, — с нескрываемой язвительностью выдала Урсула. — Поэтому, когда я говорю, что ты дурында и неумеха, мне виднее.

Вайолет покраснела, закусив от досады нижнюю губу. Только сейчас девушка поняла, почему ведьма отказывалась помочь ей с оборотом. Урсула с самого начала знала, что Вайолет не рохр и никогда им не станет.

— Как я здесь оказалась, раз все хранительницы остались за барьером?

— Понятия не имею, — сердито тряхнула космами ведьма, и судя по тому, как нахмурились ее седые брови, этот вопрос она сама себе задавала не раз, теряясь в предположениях и догадках. — Вот придут твои родители, у них и спросим.

Родители…

У Вайолет в голове не укладывалось, что нежно любимые ею отец и мать, оказывается, ей никто. И что теперь? Ей больше нельзя называть маму мамой, блаженно замирать на груди отца, обнимать братьев и быть их прежней крошкой Вайоли?

Все внутри бунтовало. А болело еще сильней. Ужасно хотелось заплакать, и удерживало от этого девушку лишь присутствие рядом Айта. Стыдно было выворачивать наизнанку свои чувства перед совершенно чужим и незнакомым мужчиной.

— Сколько тебе лет? — внезапно заговорил он, пристально изучая Вайолет каким-то непроницаемым и совершенно нечитаемым взглядом.

— Двадцать скоро исполнится, — покосилась на него девушка, будучи теперь совсем не уверенной в том, что знает о себе хоть какую-нибудь достоверную информацию.

— Последнюю светлую Хранительницу звали Тэлларис, — бесстрастно произнес одарин. — Двадцать лет назад ее убила Моргана. Ходили слухи, что незадолго до смерти у Тэлларис родилась дочь. Если это правда, то все сходится: ты ее наследница и следующая Хранительница.

В голове Вайолет слова Айта смешались в густую кашу. В висках начало пульсировать и болеть.

Убила… Двадцать лет назад… Родилась дочь… Небесные покровители. Он говорил об этом так спокойно, будто убивать матерей новорожденных детей там, где он жил, было нормой. Да что же это за мир такой? И как в нем вообще возможно жить?

— Двадцать лет назад… — вынырнув из трясины отчаяния, засасывающей ее с каждой минутой все сильнее, Вайолет посмотрела в темные глаза одарина, напрасно пытаясь увидеть в них хоть искру сочувствия. В мерцающем омуте его затягивающего взора плескалась лишь темнота, такая же равнодушная, как и в кулоне на его груди. — А почему ты пришел требовать от Урсулы назвать светлую Хранительницу только сейчас? Почему ее отсутствие до сих пор никого не волновало?

Лицо Айта по-прежнему не выражало никаких эмоций, а вот в голосе отчетливо слышалась едкая ирония, граничащая с холодным цинизмом:

— Отчего же не волновало? Найти Первую одэйю пытались многие одарины.

Просто я единственный, кому посчастливилось пройти барьер.

Вайолет вязко сглотнула, запретив себе даже думать о том, сколько сильных, здоровых, красивых мужчин вроде Айта погибло, пытаясь ее найти.

— А почему ты решил, что Первая одэйя находится здесь? Как узнал, что она жива и не погибла вместе с остальными?

Что-то похожее на улыбку едва тронуло жесткие губы мужчины. Слегка приподняв бровь, он посмотрел на Урсулу, будто передавал ей право первенства в этом забеге шокирующих откровений.

— Кристаллы, — протяжно вздохнув, ведьма вернулась на свое место за столом. — Кристаллы с искрой инглии в Облачном Дворце. Каждая одэйя, вступая в белое братство, вмуровывает в стену дворца светлых волшебниц кристалл с маленькой частичкой своей силы. Пока бьется сердце одэйи — горит и ее искра в кристалле. Так мы узнаем, кто из нас еще жив, а кого Светлый Отец забрал в свои чертоги.

— Хранительница тоже оставляет там свою искру? — уточнила Вайолет.

— Искра светлой Хранительницы находится на Темных Вратах*, — улыбнулась Урсула. — Именно поэтому стражи башни первыми узнают о ее гибели.

— А искра темной Хранительницы находится у светлых волшебниц, — догадалась Вайолет. — Это и есть принцип равновесия? Если погибает светлая Хранительница, Первый страж идет к Первой одэйе и требует выбрать новую, а если погибает темная, то одэйя должна сообщить об этом одарину?

Урсула и Айт таинственно переглянулись и почти одновременно произнесли:

— Верно.

— И что теперь? Когда выяснилось, что я являюсь Хранительницей Света? — в каком-то колотящем изнутри мелким ознобом нетерпении Вайолет поднялась на ноги, переводя взгляд с Урсулы на Айта. — Что вы хотите от меня? Что я должна делать?

— Для начала я должна отвести тебя во дворец одэй, чтобы ты могла получить силу всех своих предшественниц, — сообщила Урсула.

Если бы можно было закричать от отчаяния. Вайолет даже вздохнуть не могла, пораженная новостью в самое сердце. Одни рассказы о Тэнэйбре наводили дикий неконтролируемый ужас, а пойти туда добровольно — это чистое самоубийство.

— А если я не захочу туда идти? — глубинное чувство протеста и страстное желание жить вылезло наружу, сопротивляясь уплотняющейся безысходности изо всех сил.

— Ледник, отгораживающий Тэнэйбру от Свободных земель, медленно тает из-за нарушенного равновесия. Как только откроется проход, за тобой придут дриммы — верные воины Морганы. И когда она с твоей помощью откроет третью дверь Сумеречного Чертога, смерти всех, кто тебе дорог и не очень, окажутся на твоей совести, — Айт смотрел Вайолет прямо в глаза, и ей казалось, что в темных водоворотах его радужки она видит картины поглощающего мир хаоса так явственно, как будто это происходит уже сейчас.

— Выходит, у меня просто нет выбора?

— Выбор есть всегда, — холодно отчеканил мужчина. — Тебе решать — сражаться или сдаться без борьбы.

— А если я погибну, так и не добравшись до дворца одэй?