Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра. Страница 70

— Не совсем так… Маленьким я очень любил наблюдать за тем, как мать работает. Из-под ее рук всегда выходили удивительно красивые вещи. Смотреть на то, как тонкие нити постепенно превращаются в нечто прекрасное и совершенно уникальное, можно было бесконечно. И однажды я понял, что могу сам создать что-то подобное. В моем воображении нити, соединяясь, сплетались в сложный узор, и я точно понимал, как их нужно связывать одну с другой, чтобы получить в итоге задуманное. Первой моей поделкой стал браслет, в который я вплел красивые камешки, найденные мною на дне реки. Когда я подарил его маме, то долго не мог понять, почему она плачет. Оказалось, что я, сам того не понимая, создал для нее амулет, защищающий от болезней и несчастий.

— А что ты вложил в эту защиту? — кивнула в сторону входа Вайолет.

— Плетение невидимости и отвода глаз, — криво усмехнулся Айт. — Тот, кто смотрит на схрон, видит обычный ствол дерева.

— Поэтому то жуткое существо нас не заметило?

Одарин кивнул, и Вайолет, чуть помолчав, спросила снова:

— Что оно такое? В Ривердоле тебя ведь преследовали такие же?

— В темной магии останки человека с искрой инглии, обращенные служить убившему их колдуну, называют сфирьями.

— Останки человека? — потрясенно пробормотала девушка. — То есть то жуткое бесформенное нечто — это все, что осталось от когда-то живого человека?

— Живого мага, — поправил Айт.

Вайолет сглотнула, вжавшись в теплое тело мужчины сильнее.

— И с тобой тоже могут так?..

— Если я отрекусь от своей госпожи и снова стану простым смертным. Но пока я являюсь Первым Стражем Темных Врат — я неуязвим.

— Расскажи мне о Темных Вратах. Что это такое?

— Это Крепость, — пояснил одарин. — Оплот Темной Матери. Огромная цитадель, расположенная на Клепларнийском полуострове, куда со всех концов Тэнэйбры приходят маги, выбирающие темную искру инглии. Там они дают клятву Темной госпоже и принимают в дар ее защиту и покровительство. Руководит цитаделью ллайд — ковен, состоящий из 13 стражей — одаринов, обладающих наивысшей степенью владения своей магией. Главенствующий в ковене — ай-теро.

— Первый страж? — произнесла Вайолет и тут же грустно улыбнулась: — Темная Мать выбрала себе достойного защитника.

Возле губ Айта пролегли горькие складки. Его и правда считали достойнейшим среди своих, только ни радости, ни какого-то внутреннего удовлетворения мужчина по этому поводу совершенно не испытывал. Просто так сложилась судьба. Ее ведь не выбирают. Но будь у Айта выбор, он прожил бы свою жизнь иначе.

— Светлый Отец выбрал не менее достойную Хранительницу, — вздохнул он, никак не ожидая того, что услышит от девушки в ответ.

— Странный мир. Извращенный. Вы делите все на белое и черное, отстаивая интересы своих божественных хозяев, и не задумываетесь над тем, чего хотят простые люди. Такие как Маленка, ее мать, трикты, или даже те маги, которых обратили сфирьями. У вас у каждого своя правда. У одних она темная, а у других светлая. Но истина в том, что правда всегда где-то посередине. Темные и светлые маги зачем-то борются друг с другом, в то время как бороться надо с несправедливостью и жестокостью. И для этого у вас есть все возможности. Если, как ты говоришь, Тьма не значит зло, а Свет не есть добро, то по сути — они равнозначны. Просто имеют разный оттенок. И если в услужении у Темной Матери — достойнейший из одаринов, а у Светлого Отца — лучшая из магинь, то почему мы вместе не можем служить одному и тому же — добру и миру? Зачем нам что-то делить?

Даже в ночном полумраке глаза девушки сверкали возбужденно-ярко, и, глядя в них, Айт вспоминал слова Кейтеро о том, что Фиалка меняет этот мир, и его, Айта, тоже меняет, потому что не согласиться с логикой ее умозаключений темный одарин просто не мог.

— Мы и не делим ничего, — уронил Айт. — Просто живем в двух параллельных плоскостях. Темные — отдельно, светлые — отдельно.

— Неправда, — тихо шепнула Вайолет. — Сейчас Первый страж Темных Врат греет своим теплом Хранительницу Света не потому, что так ему приказала его госпожа. Он просто поступает как настоящий мужчина, оберегает более слабого, нуждающегося в его помощи. С того момента, как я встретила тебя в лесу у Волчьей скалы, наши параллельные плоскости почему-то пересеклись, и я не думаю, что когда-нибудь разойдутся. Я никогда не забуду того, что ты ради меня сделал.

Айт поморщился, понимая, что сейчас должен оттолкнуть от себя Фиалку, не позволяя ей питать глупых иллюзий. Вот только продиктованное ему холодным разумом шло вразрез с его реальными желаниями.

— Я ничего ради тебя не делал, наивная девочка. Я просто выполняю волю Темной Матери. А она хочет, чтобы ты не попала в руки Морганы.

Вайолет лишь усмехнулась, прижавшись щекой к груди мужчины еще сильнее. Сейчас она слушала и слышала не только свое сердце. Айт мог говорить что угодно, но она помнила все: как он вытащил ее из снежной пурги, как вынес из ледника, как закрывал собой от стрел дриммов, и как обещал, что больше не оставит одну, думая, что она спит.

— В этом наши с ней желания совпадают, — призналась она. — Я совершенно не горю желанием знакомиться с темной Хранительницей. Твоя компания мне нравится гораздо больше.

Не имея ни малейшего желания спорить с девушкой, упрямо игнорирующей все его предостережения, Айт бессильно покачал головой и устало выдохнул:

— Спи, Фиалка. Тебе нужны силы. Завтра трудный день.

— Думаешь, мы найдем Урсулу и моих братьев? — едва слышно спросила его Вайолет, всем сердцем веря, что те, кого она так любит, живы и невредимы.

— Думаю, они сами нас найдут, — ответил одарин, чувствуя, как расслабляется тело Вайолет после его слов.

Она чуть пошевелилась, уложив свою голову ему на плечо, а когда ладошкой накрыла его сердце, вздохнула так, словно избавилась от тяготящего ее груза.

Айт прислушивался к дыханию Фиалки, кутал Хранительницу в свои объятия и понимал, что люди совершенно не имеют представления о счастье. Оно, оказывается, бывает и таким — тихим, с ноткой горечи на губах и чуть поутихшей тревогой в мыслях. У него запах смятой травы, ночной прохлады и девичьих волос. Оно раскрашивает унылый мрак в цвета нежности и лесных фиалок. И даже если завтра от этого мгновения ничего не останется, память о нем все равно будет согревать Айта своим теплом вечно.

Утренняя сырость холодными пальцами пробралась под одежду Вайолет, вероломно стягивая с тела одеяло полудремы. Поежившись, девушка плотнее прижалась к единственному источнику тепла и тут же открыла глаза, мгновенно вспомнив, откуда оно идет.

Серый рассеянный сумрак тускло освещал их с Айтом ночное убежище, накладывая на мужественное лицо спящего одарина косые тени. Расслабленный и спокойный, он казался Вайолет молодым, красивым, а еще… понятным. Каким может быть только кто-то родной и близкий, кто пробуждает лишь позитивные чувства.

Парадоксально, но темный одарин ассоциировался у Вайолет со светом. Рядом с ним было тепло, уютно и спокойно. Отходили на задний план тревоги, страхи — оставалась вера в лучшее и надежда на что-то трепетно хорошее, что девушка толком и сформулировать не могла.

С нежностью разглядывая спящего мужчину, Вайолет бесшумно подняла руку, испытывая непреодолимое желание коснуться его щеки, но пальцы ее тут же перехватила крепкая мужская ладонь, и взгляд темно-серых глаз одарина вонзился в испуганно дрогнувшую хранительницу словно жало.

Доли секунды он сохранял колючую холодность, потом, скользнув на губы Вайолет, потемнел, и в самой его глубине жарко полыхнуло.

— Проснулась? — хрипло спросил Айт, продолжая удерживать руку Вайолет в своей.

На миг девушке показалось, что Айт сейчас ее поцелует, так близко вдруг оказалось его лицо.

Но спустя один удар сердца одарин медленно поднялся на ноги и, не глядя на нее, сухо обронил:

— Ешь, приводи себя в порядок и собирайся. А я схожу, проверю обстановку. Вернусь, двинемся дальше.