Великан (ЛП) - Слейд Стюарт. Страница 49

Под носом появился джип регулировщика, и они покорно последовали по рулёжке за ним, вдоль строя приземлившихся раньше. Каждый был ярко освещён, возле них работали наземные команды. У двух виднелись повреждения. «Сочной Люси» оторвало половину руля направления. «Мак-Перо» [67] выглядел целым, но рядом стояли машины скорой помощи и лежали укрытые носилки. «Шестой пилот» и «Куколка» уже стояли на своих местах, в ангарах. Техники отмывали и полировали их дюралевую шкурку. Наконец они остановились возле огромного ангара и в воротах полковник отключил бортовое питание. Дальше «Техасскую леди» подхватит буксировщик и поставит на ремонт.

Дедмон спустился по лесенке через нишу носовой стойки, остановился и осмотрел самолёт. Ноги не держали. Сорок четыре часа непрерывной вибрации заставили твёрдую землю стать шаткой. Левое крыло было искорёжено, обшивка свисала крупными лохмотьями, мотогондола и оба реактивных двигателя как будто побывали в мясорубке. Руководитель наземной команды уже изучал повреждения, делая пометки на планшете.

— Не волнуйтесь, сэр. Мы приведём её в порядок. Всё не настолько плохо, как выглядит. Несущие структуры в норме, мы просто заменим двигатели и часть обшивки. Трое суток, и она вновь будет готова к полёту.

— Полковник Дедмон, сэр, босс хочет вас видеть, — это был лётчик на маленьком пикапе. Одном из тех, которые ЛеМэй заказал для своих экипажей, чтобы им не пришлось много ходить сразу после полёта. Под боссом имелся в виду генерал Тиббетс, командир 100-й эскадрильи. Его кабинет располагался в пристройке неподалёку от ангара. Но даже туда не хотелось идти пешком.

Генерал выглядел как выжатый лимон. Намного хуже, чем любой из лётчиков. Дедмон не был уверен, ложился ли он спать с начала рейда. Но спросить было необходимо.

— Какие наши потери, сэр?

Лицо Тиббетса посерело.

— В сотой? Один сбит, два повреждены. Что случилось с «Ангельским взором», вы сами знаете. «Мессер» оказался чертовски удачливым. На «Сочной Люси» случились неполадки с двигателями, и она потеряла высоту. Хватило, чтобы до неё дотянулся ракетой один из тяжёлых перехватчиков, над Гамбургом. Хвостовой стрелок сбил немца и ракета едва не прошла мимо. Разворотила руль. Над Атлантикой отстали от других, вернулись, управляясь тягой. Прекрасный пример пилотского мастерства. Ну и ваша «Техасская леди», конечно. Налёт в целом? Вернулись все ядерные бомбардировщике, других потеряно семь сбитыми, и с дюжину повреждёнными. «Туз в рукаве» — единственный сбитый разведчик. «Водопад» в районе Киля. Упал в Северное море. У «Кометы Хейла» и «Драконицы» то же самое, что и у «Сочной Люси». Неисправности в моторах, снижение, и истребители их сбили. Насчёт остальных ещё неизвестно. Они точно пересекли французское побережье, но здесь пока не объявились. Возможно, неполадки настигли их над океаном.

— Возле «Пера» я видел медиков. Что с ними?

— Несчастный случай, уже после приземления. Член наземной команды шёл рядом с тележкой шасси, не касаясь створки. В общем, он остановился, а самолёт — нет. Завтра генерал ЛеМэй затребует «стоячий доклад».

А вот это плохо. «Стоячий доклад» означал именно то, как звучал. Стоишь у стола ЛеМэя и рассказываешь. Это гарантировало краткость, отсутствие уловок и многословия.

— Хорошие новости: в три часа ночи по нашему времени Германия безоговорочно капитулировала. Очевидно, Геринг выжил, назначил себя президентом и сразу же сдался. Показал больше разумности, чем за все предыдущие годы. Мы не собираемся оставлять его при власти, конечно, но кто-то должен подписать сдачу. Плохие: вермахт и СС, находящиеся в России, не согласны с капитуляцией. Все части окапываются и встают в глухую оборону. Им некуда возвращаться и они рассчитывают остаться там где есть. Бог весть, как всё это закончится. Ещё кое-что хорошее. Немцы, находящиеся в Британии, сдаются под честное слово. Согласились сотрудничать и признать власть нового правительства. Король Георг назначил Черчилля премьер-министром вместо Галифакса, который сейчас, между прочим, сидит в Тауэре. Черчилль уговорил оккупантов «принять британское гостеприимство».

— А что с Германией?

— Сколько мы убили? Сейчас этим занимаются наводчики. Изучают записи камер, регистрационные ленты приборов и доклады экипажей сопровождения. Тот, который работает с нами, придёт как только получит результат.

Наводчики, они же целеуказатели… Разве группка гражданских специалистов могла решить, куда сбрасывать бомбы, какая бы мрачная слава за ними не тянулась? Хороший вопрос. Тиббетс точно мог бы, он в «Манхэттене» с первых лет,

— Сэр, однако можно ли было доверять такое гражданским? Я думал, это задача для ВВС.

— Можно. Куда сбрасывать, выбирали мы. Они всего лишь советуют. И мы всегда прислушиваемся. В первые годы никто не понял истинной мощности этих устройств. Мы думали, что для уничтожения Германии понадобятся тысячи. А они поняли, что мы поразим одно и то же место много раз, сбрасывая две бомбы на две разные цели, даже если они стоят рядом. Никто не хотел брать на себя ответственность выбора. В конце концов президент Дьюи и генерал ЛеМэй сыграли в хорошего и плохого полицейских и потребовали независимого вердикта. Изучение эффективности передали аналитической группе. Они пересмотрели и доработали списки целей, провели исследование и выдали ответы. Если вам угодно, они дают рекомендации командованию, там выносятся решения и превращаются в приказы. Больше, в общем, ничего.

Звякнул дверной звонок. В кабинет вошёл их наводчик, Провидец. У всех были безумные псевдонимы, как и у этого, назначенного в их эскадрилью. Как обычно, полковник ощутил похолодание. Казалось, даже фикус в углу кабинета подобрал листья.

— Слышали про Германию?

Тиббетс и Дедмон кивнули.

— Очень хорошо. Хотя сдаваться там почти некому. Предварительная оценка готова. Все двести основных целей были поражены, некоторые — несколькими устройствами. Предполагаемая численность жертв около двадцати миллионов. Промышленность, транспорт, снабжение и связь прекратили существование. Обнаружено значительное радиоактивное загрязнение, по показаниям приборов оно сильнее расчётного. Для последующих бомбардировок нам придётся пересчитать этот показатель.

— Боже милостивый, вы серьёзно? Двадцать миллионов? — Дедмон помнил слова майора Пико и наконец понял, чем обернулся их налёт. Эта мысль ошеломила его.

— По первым прикидкам да. Германия оказалась необычно уязвимой для нынешнего поколения ядерных устройств. Города отлично подходили для массового уничтожения. Жертв, конечно, будет намного больше. К тому времени, когда умрут раненые и сработают все поражающие факторы, итоговое число как минимум удвоится. Это было неизбежно. Нас подрядили для разработки плана атаки, который полностью разрушит немецкую промышленность, грузоперевозки и их возможность поддерживать боеспособность армии. Что мы и сделали. Проблема в том, что это невозможно сделать, не уничтожая гражданское население. Подчёркиваю, господа. Это невозможно сделать, не уничтожая гражданское население. Ни с одной страной, включая эту. То, что произошло с Германией, однажды может случиться здесь. И случится, если мы ничего не сделаем.

И это только начало. Марк-III, которые мы использовали, уже устарели. Этот налёт освободил от них арсеналы. Им на смену идут новые, М-IV, мощностью почти пятьдесят килотонн. Есть следующая разработка, которая должна выдать восемьдесят. Всегда можно достичь большего. Думаю, почти никто не осознаёт, насколько «Великан» изменил мир. Возможно, поймут, когда увидят фильм и данные с самолёта-наблюдателя. В этом смысле эффект от машин сопровождение может получиться весомее, чем от бомбардировщиков. Как вы сказали тогда, полковник, «выкладки»? Хороший термин, возьмём на вооружение.

— Но… двадцать миллионов? Не был ли… как-то иначе?

— Было много иных вариантов. Мы изучили все. Нам за это Дядя Сэм зарплату выдаёт. Рассмотрели все возможности ограниченных воздействий. Одной из них был показательный сброс на какой-нибудь бесполезный отдалённый остров, например, Гельголанд. А потом сказать немцам, что будет, если они не сдадутся. Были планы, предусматривающие сброс двух, шести, пятидесяти устройств, и больше. У всех нашлись преимущества и недостатки. Среди них два, характерных для всех ограниченных ударов. Как показали исследования артподготовок и воздушных бомбардировок, больше всего урона оказывает самый первый удар. Как с точки зрения физических разрушений, так и психологического воздействия. И каждый последующий удар примерно наполовину слабее предыдущего. Люди учатся, приспосабливаются, и в итоге просто спокойно разгребают завалы. Вторая сторона вопроса — чрезвычайно возросший риск для ваших людей. Немцы не знали, что на них надвигается, не обладали действенной ПВО, и всё равно сумели сбить или повредить приблизительно один процент бомбардировщиков. Это означает, с учётом длительности боевого дежурства, что у экипажа где-то семидесятипроцентный шанс на выживание.