Великан (ЛП) - Слейд Стюарт. Страница 50

Но если бы немцы знали, то озаботились бы усилением обороны. Даже за эти несколько часов они кое-чего добились. Заметьте, почти все потерянные самолёты подбиты по дороге домой. Они могли снять со своих истребителей всё — вооружение, броню, всё, кроме достаточного запаса топлива — чтобы залезть повыше и таранить бомбардировщики. Лучше лишиться истребителя, чем города. Можно поспорить, что сейчас каждое правительство в мире смотрит на свои авиационные программы и думает, как добавить высотности перехватчикам. Мы не думаем, что они справятся в ближайшие нескольких лет. Пока мощности существующих двигателей недостаточно. Но работу начнут.

Есть ещё кое-что, вполне возможное для нацистов. К счастью, большинство лагерей военнопленных располагались в Польше и той части Германии, которая с ней граничит. Их бомбардировка не затронула. Но немцы были способны переместить пленных и использовать их… мда… в качестве живого щита, скажем так. И если мы представили такое, то и кто-нибудь другой додумается.

Провидец усмехнулся. По всей базе завыли собаки.

— В итоге мы сформировали подборку, с описанием сильных и слабых сторон каждого варианта, и передали их наверх. На самый верх. Там приняли решение задействовать план, названный нами «Великан». Лично я думаю, что это было правильный выбор. Посмотрите на это вот с какого ракурса. Нацистская Германия и всё, что она воплощает, были раком в теле рода человеческого. Повторение такого следует исключить. С раком тоже можно рискнуть обойтись полумерами, пойти по пути наименьшего сопротивления. В большинстве случаев это вас убьёт. И чем дольше вы запускаете рак, тем тяжелее будет лечение и тем большего вам придётся лишиться, чтобы избавиться от него.

Если бы Гитлера остановили в тридцатых, или Британия не сдалась в сороковом, «Великан» так бы и остался на бумаге. Нацистская Германия могла сдаться после вторжения или обычной бомбардировки. Могла. Но мы должны смотреть на вещи без иллюзий, и на самом деле мы даже слишком поздно всё затеяли. Вы видели доклады о лагерях смерти. Там убили девять миллионов евреев, прежде чем объявили Европу «юденфрай» [68]. Сверх того, не менее девяти миллионов цыган, гомосексуалистов, коммунистов, членов отраслевых профсоюзов, масонов и всех прочих, кого они ненавидят. И мы знаем, что они убили по меньшей мере двадцать миллионов русских. Прямо перед началом «Великана» они готовились приступить к следующему списку. Кто там им ещё не нравится? Славяне, поляки, кто-то, у кого нет светлых волос и голубых глаз? Когда они собирались остановиться? Мы, возможно, убили сорок миллионов, или пятьдесят, когда всё закончится, но спасли куда больше. И мы искоренили рак. Любая страна, которой вздумается вступить на тот же путь, сначала посмотрит на радиоактивное пепелище, оставшееся от Германии, и подумает дважды. По крайней мере, мы на это надеемся.

Я думаю, что решение о запуске «Великана» будет обсуждаться и оспариваться, приветствоваться и осуждаться столько, сколько люди изучают историю. Будет написано множество работ, утверждающих, что это решение было неверным и преступным, а в других будут писать, что это было единственным возможным шагом. Переберут и обсосут все виды мотиваций, и кто-то, конечно, окажется прав. Но здесь и сейчас, опираясь на то что мы знаем, на основании наших национальных интересов, можно уверенно сказать: люди, которые приняли окончательное решение, приложили все возможные усилия. Воплощая их, они создали мир, в котором нам придётся жить. И это, господа, всё, что мы можем сделать — жить в том мире, который у нас есть, и сделать из него лучший из возможных.

ЭПИЛОГ

Сорок лет спустя. Штат Огайо, Дейтон, музей ВВС США, сектор Стратегического авиационного командования

Генерал Дедмон шёл по дорожке и думал, что с каждым разом ему всё труднее обходиться без трости. Аллея бомбардировщиков неизменно производила на посетителей впечатление. Хотя сегодня их здесь было немного. По левую руку стояли прорыватели [69] и разведчики, по правую — транспортники. Экспозицию устроили так, что у входа стояли последние, самые современные образцы, и гости постепенно уходили в глубь времени, к самым первым дням САК. Первыми экскурсантов встречали прототип орбитального бомбардировщика B-100 и ударно-разведывательный космический самолёт GRB-105. Чуть дальше справа стояли B-70 «Валькирия» и SR-71 «Чёрный дрозд», слева B-74 «Разоритель». Он оставался самым большой машиной на вооружении САК. Но если посмотреть правее, можно было увидеть его предка, B-36. Немного дальше стояли другие: B-58 «Хастлер», B-60 «Повелитель» и B-52 «Стратокрепость» — вклад Дедмона в ВВС. Кертис ЛеМэй заложил основу, он принял её и провёл в век высоких скоростей. Его преемник направил САК ещё дальше, к сверхзвуковой аэродинамике, всё выше и быстрее. Теперь стратеги вышли в космос.

Почти в конце стояли два B-36, разведчик «Невиноватая Я» слева и «Золотце» справа. То, ради чего он приехал, было впереди. Аллея бомбардировщиков заканчивалась аркой. Под ней, на плитах, увековечили имена всех экипажей, погибших со дня основания САК. На арке золотом тянулся неофициальный девиз: «Стратеги не отступают». Дедмон прошёл под аркой, рассматривая портреты на мемориальных плитах. Вот она, «Техасская леди», красивая и гордая. Одна на площадке, экспонат сам по себе. Бомбардировщик, который вёл рейд на Берлин и закончил Вторую мировую войну. Она оставалась в полном порядке. Как хвастались музейщики, если их закроют, «Техасская леди» может выехать на взлётную полосу и улететь.

Почётный караул, из четырёх русских и четырёх американцев, встал по стойке смирно, как только увидел его. По обыкновению Дедмон остановился, чтобы прочитать строки на памятной стеле. Он знал их наизусть, но всё равно всегда подходил. Частично из уважения к караулу, частично из-за того, что эти строки обнадёживали его как ничто иное в этом неустойчивом мире. На плите был текст письма от президента Жукова, написанного, когда создали аллею бомбардировщиков.

Мы не знаем и не можем знать, какое будущее ждёт наши страны. Останемся ли мы друзьями и союзниками, или наши пути разойдутся, эту историю расскажут внуки. Но мы точно знаем и можем сказать, на чём стоит прошлое — на том, как обе наши страны встали рядом во время серьезной опасности, и вместе победили огромное зло. Вот что мы должны передать внукам. Сохранить B-36 «Техасская леди» в музее — верный и правильный шаг. Она выжгла ядерным огнём сердце врага и уничтожила фашистского зверя. В ознаменование этого русские вооруженные силы и русский народ со всем уважением просят включить их представителей для почётного караула у самолёта.

Президент Паттон согласился. Три года спустя, когда русские основали свой музей Великой Отечественной войны, США направили тоже туда караульную группу. Этот договор было легко нарушить. Без труда представлялся политик, способный набрать дешёвой популярности на отмене совместного поста. Но, как бы там ни было, даже самое продажные политиканы понимали — почётный караул представляет собой нечто большее, чем удобную мишень для политического цирка.

Поэтому, независимо от того, что происходит в мире, они стояли на страже. И были отнюдь не церемониальным отрядом. Несколько лет назад какие-то «борцы за мир» попытались напасть на «Техасскую леди». Их отметелили до потери сознания. Политические сторонники демонстрантов потребовали расследования, а ВВС ответили полномасштабным судебным запросом по инциденту. Вердикт был таков: американцы били демонстрантов чаще, русские сильнее. Поэтому поощрение за надлежащее исполнение служебных обязанностей справедливо распределить поровну. Страна обхохоталась, «борцы за мир» больше проблем не доставляли.