Следователь и Колдун (СИ) - Александров Александр Федорович. Страница 50

— Так точно-с, вашсиятельство! — кивнул Бровар, нахмурив кустистые брови. — Как есть — аккурат тут и приключилась беда!.. Так, али не так?! — староста грозно зыркнул на свидетельницу происшествия, дебелую деваху по имени Роксана, которую по приказу Фигаро они притащили с собой.

Роксана, впрочем, не особо испугалась гнева Бровара, и следователь, в общем, понимал, почему. В девице был, без малого, сажень росточку, а шириной плеч она напомнила Фигаро плакаты приглашающие «…гостей и жителей Столицы посетить удивительное Представление с участием цирковой Банды Силачей, гнущих подковы, разрывающих цепи и останавливающих на скаку диких коней». Роксана была недурна собой, однако же, мужа ледащего или же мужа-гуляку судьба в браке с этой валькирией ждала бы незавидная.

— Так, все так, — девица степенно кивнула, достала из кармана огромную жменю тыквенных семечек, и тут же принялась их лузгать. — Аккурат там, где пятна в траве. Там как раз Искра и стояла, когда ее чудище скрутило.

— Вот оно как… — Фигаро почесал затылок. — А расскажите, пожалуйста, любезная барышня, как выглядел этот… хм… лесной ужас?

— «Лесной»? — Роксана задумчиво сплюнула шелуху семечки на куст крыжовника. — Не, сударь, простите уж, но таких страстей в наших лесах я отродясь не видывала. А я их, леса енти, прошла вдоль-поперек. Всякого насмотрелась: и дриад видала, и подземников и упырей на старых кладбищах, что в лесу, в старых деревнях… Хотя вот упыриное что-то в этом чуде было. Что-то… м-м-м… похоронное, что ли…

— Это как понимать — «похоронное»? — Следователь скептически наморщил нос. — В каком таком смысле?

И тут Роксана удивила Фигаро. Сплюнув на крыжовник очередную порцию скорлупок от тыквенных семечек, деваха на секунду задумалась, и сказала: — Холод от него шел, точно от привидения. Или даже как от упыря. Трава ж, вон, потемнела, точно померзла. И в руках, знаете, слабость такая… Как если бы Ночной Летун ночью меня жрать приходил. Не, точно могильная тварь какая-то. Колдуны — они ж больше всего всякую нечисть из могил вытаскивать любят; им это дело — хлебом не корми.

Следователь хмыкнул, почесал затылок, и не нашел, что ответить. Вместо этого он молча достал из саквояжа «мерило» и, опустившись на карачки, принялся ползать по траве, тыкая прибором в землю.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, любезный Фигаро? — отозвался Гастон, наблюдавший за всеми этими манипуляциями со стороны. — Я же, все-таки, как-никак, ваш напарник, нет?

— Напарник, напарник, — отдуваясь, пробурчал следователь (солнце уже забралось по небу достаточно высоко, и Фигаро было жарко). — Вот и подумайте, напарник: что за существо выглядит как пыльная летающая тряпка, имеет некротическую ауру — а именно ее столь замечательно описала несравненная Роксана — а также башку похожую на пылающий череп?

— Ну, — Гастон потер нос — если показания «мерила» вот такие, как сейчас у вас — то бишь, почти никаких, — стало быть, это… м-м-м-м… Как его… Стриф… Стриг…

— Стриш. Или, как их еще называют, «могильный голем»… А вы молодец, Гастон! Идентифицировали эту заразу буквально сразу же! У вас все задатки для того чтобы стать настоящим следователем ДДД!

Гастон сделал важное лицо и горделиво дернул плечом. Он предпочел не упоминать, что стриши и упыри — единственные существа из обязательного к самостоятельному изучению «Каталога Морсби» которых он вообще запомнил. В конце концов, до осенней сессии было еще далеко.

— Да, Гастон, да, — кивнул Фигаро поднимаясь с карачек на ноги (он чувствовал себя уязвленным; самому ему стриши вообще не пришли в голову, и теперь следователь чувствовал себя просто обязанным как-нибудь уесть администратора). — И что вы можете рассказать нам об этих удивительных созданиях?

— Ну-у-у…

— …иными словами, ни хрена. Так вот, Гастон, слушайте и запоминайте: могильный голем по сути своей — колдовской конструкт оживляемый довольно сильным демоном. Для того чтобы создать стриша нужны фрагменты тел из одиннадцати могил, кое-какие алхимические приготовления — не особо сложные — и очень, очень сильный колдун. И это, Гастон, хорошо.

— Да что ж тут хорошего, скажите на милость?!

— Да хотя бы то, — следователь самодовольно усмехнулся; он чувствовал, что его самомнение восстанавливается прямо на глазах, — что стришей в свободном состоянии не бывает. Они живут лишь в своих псевдо-телах, до тех пор, пока жив колдун их призвавший и только для того, чтобы выполнять приказы. А это значит, что могильного голема прислал человек. Меня лично это радует. Поверьте мне, проще понять мотивы самого отбитого на голову психопата-человека, чем уразуметь, что движет самым адекватным Другим.

— Все настолько плохо, Фигаро?

— Все еще хуже, чем вы думаете. До сих пор существует двести четыре теории, объясняющие, зачем драконы таскали девственниц. Но ведь зачем-то таскали! А это просто дракон — далеко не самый интересный Другой… Нет, Гастон, уж лучше мы выясним, чего хочет колдун приславший стриша, а уж дальше — по обстоятельствам…

— А могильного голема можно уничтожить?

— Увы, нет, друг мой, — следователь вздохнул, — такой номер не пройдет. Стриши — демоны без объективации (при этих словах по лицу Фигаро пронеслась быстрая тень; он заметно помрачнел). Нам понадобится уничтожить его хозяина. Та еще задачка, скажу я вам… Впрочем, пока что у нас явно недостаточно информации.

Он встал, отряхнул с колен сухую траву и солому, сунул «мерило» за пазуху и сказал:

— Господа… и дама! Как следователь ДДД я официально заявляю что колдовские эманации оставшиеся на месте происшествия более не представляют угрозы для жизни и здоровья, поэтому нет смысла устанавливать здесь карантин или прибегать к любым другим подобным мерам. Предлагаю сразу переместиться в местечко попрохладнее, где вы, наконец, расскажете мне о замке Шератон и его обитателях… А, и если можно, сообразите чего-нибудь пожрать; я страсть как проголодался…

Дом старосты оказался именно таким, каким его представлял себе следователь: большим, просторным и светлым. Надежные и крепкие столы, крепкие и надежные лавки, крепко-надежные шкафы от которых пахло сушеным укропом и петрушкой, обереги на окнах, алтарчик для «домового дедки» — все честь по чести.

Бровар, казалось, обладал неким особым даром улавливать телепатики Фигаро и тут же на их основе обустраивать все как можно лучше. Он отдал распоряжения и вскоре за его столом уже сидели, покряхтывая и разминая спины четыре старика — самые почтенные старожилы Топкой пали; достаточно старые для того, чтобы помнить древние легенды этих краев, но недостаточно для того чтобы впасть в маразм. Особенно сильное впечатление на следователя произвел высокий, сухой как палка старик с окладистой белой бородой, сморщенным точно печеное яблоко лицом и совершенно разбойничьими черными глазками, хитро выглядывающими из-под кустистых бровей. Старика звали Виземир Лапка и Фигаро украдкой сглотнул ком в горле, увидев как сей почтенный седовласый муж разрезал досаждавшую ему муху на две половинки прямо в воздухе, просто подкинув вверх маленький топорик, точно по волшебству появившийся у него в руках. На столе к тому времени уже стоял огромный горшок с печеной картошкой, открытая солонка в которую эту самую картошку полагалось макать, блюдо с ароматнейшим постным маслом в котором плавали колечки лука и ледяных, только что из погреба соленых огурчиков и невероятных размеров блюдо, заваленное тем, что Бровар назвал «охотничьими кусами» — чем-то вроде котлет из рубленного мяса завернутых в прожаренные листики нежнейшего бекона источавшего одуряющий аромат чеснока. Перед каждым гостем поставили по граненому стакану, а затем жена старосты — дородная румяная баба с лицом ангела и кулаками кузнеца — принесла откуда-то бутыль с чем-то мутным и пахучим. Бутыль была столь огромна, что глаза следователя расширились от ужаса: таким количеством спиртного можно было напоить роту королевской гвардии и еще осталось бы на недельную попойку их денщикам.