(не)жена для бандита (СИ) - Колесникова Вероника. Страница 31

И вдруг среди этой вакханалии у меня по позвоночнику будто пробегает маленькая холодная змейка…неприятное предчувствие отзывается в левой стороне груди под ребрами и заставляет сердце стучать с удвоенной силой.

Тук- тук, тук-тук, тук-тук…

Черт.

Обвожу взглядом поляну, на которой устроена моя выездная регистрация брака и вдруг буквально спотыкаюсь взглядом. Прямо передо мной, в нескольких метрах стоит ОНА. Девушка, которая взорвала мой мир и перекрошила разум, заставив сомневаться в правильности своего выбора, жизненного пути. По всему моему телу пробегает электричество, и я чувствую себя так, будто меня всего облили кипятком — из ужасающего жара, сотрясающего тело, кидает в ледяной холод.

Но…это не может быть она, Наташа в это время должна находиться в аэропорту, я дал ей достаточно денег, документов, купил билет на самолет, чтобы точно расплатиться со своим долгом и избавиться от свидетельницы, выполнив веление своего дяди, крестного отца нашей группировки.

Хрупкая девушка в светло-голубом легком плаще и солнечных очках на половину лица удивленно и испуганно озирается, а после, поняв, что пальба в воздух — это всего лишь прелюдия к регистрации брака, такой залп орудий, отмечающий начало нового пути двух людей, пробегает глазами по поляне, полной людей и вдруг замирает.

И в этот самый миг мир перестает существовать. Он буквально проваливается к чертовой матери, раскалывается огромной трещиной, внизу которой находится ад, полный чертей, и во всей вселенной остаемся только мы.

Я. И ОНА.

ОНА и Я.

Мы стоим, не веря собственным глазам, боимся отвести хоть на одну секунду взгляд, и жадно впитываем все, что видим перед собой.

— Черт! — ругаюсь я про себя, и зло изо всей силы сжимаю кулаки, до кровавых полумесяцев на мягкой подушечки ладони.

Она заявилась буквально именинным тортом к диабетику, и если сейчас ее кто-нибудь увидит или узнает, то все, пиши пропало. Мало того, что все труды мои по созданию ее новой жизни пропадут зря, я тут же лишусь доверия дяди, и теперь и своего нареченного отца. Оба главы кланов однозначно негативно среагируют на новость о том, что я соврал, сказав, что избавился от свидетельницы убийства.

Черт. Черт.

Вижу, что Хан тут же делает стойку на стоящую в одиночестве замешкавшуюся красавицу, решив, что это заблудившаяся гостья, которой нужно срочно помочь найти приют в его чертовых руках.

— Х-х-хан! — Рычу я, отзывая, как пса, своего подчинённого назад, и он замирает на ходу.

Я понимаю, что не могу ничего сделать — если сейчас направляюсь к Наташе, то выдам себя, и неизвестно, останусь ли теперь живым до конца дня, и вообще будет ли смысл в сегодняшнем действе…И крикнуть ей что-то, наорать, отругать за ее глупость, тоже не могу.

Черт, черт, черт!

И тут пальба прекращается, я дергаюсь вперед, но меня за рукав удерживает Камилла. Первый свой порыв — стряхнуть ее тонкие пальчики с пиджака — удерживаю невероятной силой воли, сжав зубы так, что слышно их скрежет, и воинственно поднимаю подбородок выше.

Наташа будто приходит в себя, и, развернувшись на каблуках, спешно покидает место происшествия, прижимая к груди какие-то сумки. Она спешит, волнуясь, и снова и снова запинается в своих туфлях о каменную дорожку, однако даже не оглядывается назад, не тормозит, а только ускоряется все быстрее и быстрее. Плечи ее напряжены и вся фигура будто становятся замороженными в один миг. Черт, какая тупая ирония — ее прежняя жизнь оборвалась из-за мудака, изменившего в день свадьбы, а новая началась со свадьбы человека, который…который…

Который ей никто, ясно? — говорю сам себе, обрубая на корню все свои мысли.

— Хан! — Злобно рычу, и этот паскудник, поджав хвост, возвращается к остальным парням, которые уже убирают пистолеты во внутренние карманы легких курток и пиджаков, задние карманы брюк.

А я делаю мысленную пометку себе: после этого стрельбища нужно дать всем команду сдать оружие, чтобы по пьянке после банкета не начался массовый отстрел тупоголовых придурков.

— Прошу вас, обменяйтесь кольцами! — успокоившись после военных игр, распорядительница свадьбы завершает церемонию.

Я едва ли слышу ее слова. Все мое тело напряжено, все мои инстинкты ощерены, все мое естество возбуждено. Снова чувствую себя раздвоившимся: сердце кричит, что я должен догнать беглянку, хорошенько отходить ее по мягкому месту за непослушание, а после прижать к себе так крепко, чтобы она буквально врослась своим несносным телом в мое…А разум жестким голосом указывает улыбнуться Камилле, подмигнуть ей на призывный взгляд из-под длинных наращенных ресниц.

Протягиваю руку, беру кольцо и надеваю его на пальчик девушки. Камилла подцепляет маленький золотой обруч с бархатной подушечки своим острым наманикюренным ноготком и с усилием надевает его на мой палец.

Мы поворачиваемся для счастливой семейной фотографии, и я кривлю улыбку. И тут же, как только к нам начинает тянуться целая вереница гостей, достаю телефон, захожу в программу и открываю приложение по отслеживанию.

GPS- жучок все еще находится в платье Наташи, которое упаковано в ее багаж. Увеличиваю карту, и понимаю, что она все еще недалеко отсюда. Черррт.

Оглядываюсь кругом.

Я на этом представлении — главное действующее лицо, и мне никак отсюда не улизнуть незамеченным, но счет действительно идет на минуты, даже секунды…А что, если Наташу кто-то увидит на дороге, узнает? Похоже, она и дня не проживет больше запланированного мной срока…

Ну что ж…

Тогда придется действовать…

Пока невеста принимает пышные букеты с поздравлениями, я достаю из кармана зажигалку — полезная вещь, несмотря на то, что пользовался ею от силы раз пять…Смотрю на цветочную арку, украшенную лентами и шелком, и незаметно провожу тонким струящимся огоньком прямо по краю легковоспламеняющегося материала и слежу, чтобы жадное пламя раззявило свою пасть как можно шире, поглощая свидетельницу моего падения.

— Черт! Пожар! — кричит распорядительница свадьбы. — Горим!

Кто-то толкает меня в плечо, начинается суматоха.

38

Поверить не могу! Это невыносимо! Ужасно! Немыслимо!

Бегу по дорожке прочь с этой нарядной до отвращения поляны, полной сумасшедших людей, палящих в воздух, но самое главное, — прочь от Амира. Чтоб он сгорел в геенне огненной! Чтоб его разодрали на части лесные звери! Чтоб он помер в одиночестве!

От волнения сворачиваю не в ту сторону, и достигаю какого — то небольшого домика, откуда доносятся характерные звуки плотского удовольствия — женщина довольно громко реагирует на притязания мужчины, а его это явно заводит еще больше. Сжимаю зубы до скрипа и давлю в себе желание вломиться в помещение и накричать на ни в чем не повинных любителей экстремального секса.

Разворачиваюсь обратно, и, поблуждав несколько томительных десятков минут, натыкаясь то на деревья, то на украшенные полянки с выездным ресторанным обслуживанием, нахожу наконец ту самую дорожку, по которой и вышла на эту обитель страшного откровения.

Выскакиваю из полутьмы прохладного леса на залитую солнцем парковку. И едва ли не начинаю стонать от злости и раздражения: человек, который привез меня сюда и должен был доставить в аэропорт, уехал. Вытащил мой чемодан на колесиках, сумку, и уехал. Оставив в лесу одну.

Оглядываюсь вокруг. Мужчина в бронежилете, вернувшийся быстрее меня на свой пост, разводит руками. От злости меня начинает трясти. Чертов охранник, чертов мужик, чертов Амир.

Нервно вытягиваю ручку из чемодана и поворачиваю его, чтобы катить по дорожке за собой. Поправляю солнцезащитные очки на переносице и прислушиваюсь: не проедет ли мимо машина, чтобы можно попросить докинуть хотя бы до города, а оттуда можно будет уехать в аэропорт, может быть, я все же успею на самолёт. А нет, так дождусь следующего рейса! Да и вообще, я сейчас вольна в своем решении начала новой жизни и легко могу отправиться в совершенно любую точку мира, чтобы все начать с нуля!