Немёртвый камень (СИ) - Кисель Елена. Страница 13
— Кажется, в Сердоликовый Блок.
— Экстер?!
— Вообще-то, он был больше Ястаниром, когда мы с ним встретились и я ему доложился…
Вся эта информация наконец заставила Бестию замедлиться.
— Постой… Он разве не стал беседовать с Магистрами?
— Беседовать? — Фрикс дико оглянулся. — Да в таком состоянии он размазал бы их вместе с Дремлющим за компанию. Я только сказал «Сердоликовый Блок» — а он уже сделал те же выводы, что и ты, и…
— И?
— И ты когда-нибудь видела его в бешенстве?
— Экстера?!
— А хоть бы и Ястанира.
Бестия медленно покачала головой. Фрикс закрыл глаза и головой покрутил, показывая, что такого лучше не видеть.
— Кстати, это поэтому тут так пусто, а дверь закрыта, — и кивнул на башню за его плечом. — А он ведь даже пары слов не сказал, так, нахмурился. Ощущения были — драконы в песок позакапывались.
— Ясно, — по-военному коротко отозвалась Бестия. — Лечу сейчас за ним, может, успею нагнать.
— Нагнать — это вряд ли, — добродушно отозвался Фрикс. — Вот полюбоваться последствиями…
— Последствиями?
— Но ведь у него же нет разрешения на вход в Сердоликовый Блок? И не все охранники знают его в лицо, так?
— Ну?
— Так что его попытаются или послать, или задержать, и я даже не знаю, что страшнее.
Бестия, не тратя больше времени на вступительные речи, пронзительно свистнула, подзывая дракси. Единственный дракон, тот самый, ультрамариновый с особыми шашечками, кинулся от нее наутек ползком, по земле. Крылья он раскрыть не мог.
— Ничего-ничего, — Фрикс, ежась, разминал пальцы. — Я же говорил — позакапывались? Сейчас кого-нибудь отроем…
На поиски транспорта ушло еще десять минут, так что Бестии так и не удалось нагнать директора артефактория. Но зато, как очаровательно выразился Фрикс, ей выпала возможность полюбоваться на последствия.
Тюрьма Целестии была в получасе лета от Семицветника. Основные блоки ютились в древнем замке, приспособленном под тюрьму ещё в первом тысячелетии после Альтау. Толстые стены, артемагическая защита, узкие бойницы для телесных магов, пугалки по стенам…
А рядом, за такой же стеной лепился Сердоликовый Блок — полукруглый и приземистый, расписанный вдоль и поперёк радостными цветочками.
Вот только теперь в привычном для Бестии пейзаже кое-чего не хватало.
Стены.
То есть, стена-то была, но не везде. Особенно не на месте ворот. Там она таинственным образом испарилась, образовав прореху шагов в пятнадцать длиной. На месте прорехи там и сям художественно валялись небольшие камни. Они всем своим видом показывали, что когда-то здесь действительно была стена.
Вокруг камней бродили и чесали затылки охранники Сердоликового Блока — в развесёленькой розово-серой форме. Бедные служаки изо всех сил делали вид, что ничего не случилось и служба идет, как обычно, но глаза их выдавали.
Это были глаза тех, кого уже ничего удивить не может.
В ответ на предложение Бестии убраться с дороги охранники посторонились с почтительными поклонами.
** *
Мечтателя действительно отказались пропустить без бумаги из Семицветника. И да, никто не стал стесняться в выражениях, указывая место поэтическому директору артефактория.
Превращение поэтического директора в Солнечного Витязя произвело легкий фурор в местных рядах, но Экстер не стал задерживаться, чтобы поболтать об Альтау. Он попросту убрал стену, подвинул стражу с дороги и бросился внутрь.
Совсем недавно он так же бежал по дорожке к артефакторию. С таким же чувством. Почти так же боясь опоздать.
И снова речь шла о произведении артемагии, только теперь уже не ученика Холдона, а самого Холдона.
Розовый Сердолик был одним из артефактов, за которыми Семицветник успел раньше Одонара. Сердоликовое сердечко хранилось в одном из древних родов — основатель которого участвовал в Альтау и побывал в вотчине Холдона, Хелденаре. Оттуда он и притащил трофей, который понемногу начал погружать всю семью в счастливое безумие.
Магистры, исследовав камешек, наотрез отказались отдавать его в артехран — дескать, а зачем? Опасности не представляет, зато из него можно извлечь пользу. Всё-таки, Холдон был мастером-артемагом, так с чего пренебрегать его творениями?
И пользу извлекли — активировав Сердолик на максимум и превратив его в кару для преступников.
Наказание мечтой, кара счастьем. Про это даже слагались песни. Сердолик погружал душу жертвы в эйфорию, вызывая самые прекрасные образы из прошлого, претворяя мечты в реальность — и в какой-то момент на глаза мага или человека словно падала розовая пелена. Ее невозможно было сбросить: человек оставался во внутреннем раю, он больше не был способен на зло, но и на осознанное добро способен не был. Преступники в Сердоликовом Блоке становились послушными, улыбающимися марионетками, твердящими направо-налево что-нибудь вроде: «Радужного дня. Всеобщего счастья». Отличная, милосердная казнь — так считали Магистры и не считал Экстер Мечтатель. Вот только кто будет слушать какого-то директора артефактория? Он мог до одурения повторять, что худшее из преступлений — отнять у человека его самого, возможность мыслить, даже возможность раскаиваться, — Магистры кивали и пропускали мимо ушей.
А вот теперь такая участь грозила Максу, и Экстер, безмолвно пролетая камеру за камерой, запоздало клялся, что уничтожит проклятый Сердолик.
Если бы только…
«Проводник» показал камеру точно. Человек на узкой койке рассматривал потолок, размалеванный под целестийское небо, с неправдоподобно огромной радугой. Экстер остановился на пороге, готовясь к дурным новостям.
Макс Ковальски вообще ни для кого никогда не был хорошей новостью.
— Кавалерия прибыла, — процедил он, садясь на койке. — Какого черта ты мешкал — улаживал бюрократические проволочки?
Ошеломленный Экстер молча взирал на Макса, у которого на лице не было даже подобия улыбки. Не говоря уж о блаженном выражении, присущем тем, кого карали с помощью Сердолика.
— Сколько ты пробыл здесь? — наконец прошептал он.
Макс несколько нескоординировано махнул рукой и поднялся, держась за стену.
— Часа три-четыре. Почти сразу сюда. Слушай, у тебя правда парик розовый, или это здешнее…
Он встряхнул головой, сфокусировав глаза.
— Извиняюсь за вопрос. По-моему, это место как-то странно влияет на психику.
Три часа, ошарашенно подумал Мечтатель, подставляя Максу плечо и помогая добраться до двери. Ослабел, но даже не потерял связного мышления.
— Макс, ты — в Сердоликовом Блоке. Уже через час пребывания здесь, ты должен был оказаться во внутреннем раю без возможности возвращения!
— Не говори ерунды. Подростком я как-то покурил травки, вставило гораздо круче, чем теперь… И, черт возьми, они явно забыли, что я бездник. Аметистиат, правда, помнил, но вряд ли напоминал остальным…
Они медленно продвигались по коридору. Из одной камеры слышалась детская песенка, которую кто-то распевал счастливым басом. Женский голос лепетал: «Как мило… как мило!»
На секунду остановившись, Экстер вскинул руки в повелительном жесте. Небольшой розовый камешек, обточенный наподобие сердечка, примчался на зов Витязя почти мгновенно, из подвального помещения, где он был заточен таким образом, чтобы влиять сразу на весь блок. Второй пасс — и осколки сердолика каскадом брызнули на пол. Макс медленно провел ладонью по лицу — ему полегчало.
— Ни один житель Целестии, пусть даже и бездник, не был способен противостоять этой мерзости, — едва слышно проговорил Экстер.
— Это значит только одно, — отозвался Макс. Ему все еще приходилось опираться на плечо директора. — Я больше не отсюда.
Он увидел, как потемнело лицо Мечтателя, и добавил почти поспешно:
— И это был отвратительный рай. Прежде всего, там не было кофе.
Глава 3. Прощальные взгляды
Назад летели втроем.