Любовь на острове (ЛП) - Хэлли Карина. Страница 20

Внезапно все кажется непристойным.

— Я мешаю этим? Пуская слюни? Храпя? — спрашиваю я его, кладя перед собой свою подушку, которая, к счастью, была избавлена от потопа.

— Лежи тихо, — говорит он мне, переворачиваясь на бок так, чтобы оказаться ко мне спиной.

Хм. Хорошо. Как я погляжу, на ночевках с ним не весело.

Мог хотя бы лечь спать без кофты. Я только мельком видела его без кофты за все это время, и этого было недостаточно, чтобы по-настоящему оценить, насколько великолепно его тело.

На самом деле в койке достаточно места, чтобы мы не теснились друг к другу, в отличие от его грузовика. Хотя это V-образная койка, и наши ноги чаще соприкасаются.

Я тыкаю его прямо в икру сзади, когда двигаюсь.

— Дейзи, — предупреждает он меня приглушенным голосом.

— Я просто устраиваюсь поудобнее, — говорю я, переворачиваясь на спину.

Пауза.

— Тогда почему я слышу, как ты улыбаешься?

— Я не улыбаюсь, — протестую я, задыхаясь, но это ложь, потому что я улыбаюсь.

Как он узнал?

— Спи, Дейзи, — говорит он.

Как будто так легко заснуть с ним в одной постели.

И все же, каким-то образом, я это делаю.

*

Мне снится самый восхитительный сон.

Я где-то на пляже. Необитаемый остров, вроде тех, что можно увидеть в туристических брошюрах. С зелеными джунглями, окаймленными белым песком, мелкой голубой водой, пальмами, опускающимися на песок, как гамаки.

Я лежу на спине, и это кажется таким реальным, что я чувствую горячий и мягкий песок на своей коже.

Я совершенно голая, но не одна.

Голова Тая у меня между ног.

Я его не вижу. Я вижу только небо. Но я знаю, что это он. Мои пальцы запутались в его волосах, сочных густых волосах, и его щетина царапает чувствительную кожу на внутренней стороне моих бедер.

Его язык — настоящее произведение искусства.

Он набрасывается на мой клитор, как кошка на миску со сливками, каждое мощное прикосновение посылает ударные волны через мое тело. Он так хорош, что я готова кончить прямо сейчас, потом мое тело начинает трястись, и он продолжает.

Снова и снова.

Я смотрю на синее небо, и мне кажется, что я заново родилась.

И затем… Мой сон начинает рассеиваться.

Как будто небо вдруг становится все ярче и ярче, пока не становится совсем белым и…

Я открываю глаза.

Я лежу на спине в каюте, одеяло с меня снято, сердце стучит в ушах, дыхание прерывистое. Одна моя рука в нижнем белье, несколько пальцев внутри меня. Другая рука на груди, моя ночная рубашка задрана так, что они обнажены.

Тай сидит рядом и смотрит на меня самым пристальным первобытным взглядом, сосредоточившись на моем открытом рте.

О БОЖЕ МОЙ.

Я вздрагиваю, как будто внезапно возвращаюсь к жизни, вырываю руку из нижнего белья, стягиваю рубашку.

— О боже, — шепчу я, протягивая руку к одеялу и натягивая его на себя. — Что…что было…

Тай прочищает горло.

— Тебе приснился сон, — говорит он хриплым голосом. — Сексуальный сон, — добавляет он, как будто это не было очевидно.

Я сглатываю, чувствуя, как все мое тело становится горячим и красным.

Черт, черт, черт.

Я никогда этого не переживу.

— И поэтому ты просто сидел и смотрел на меня? — спрашиваю я, избегая его взгляда.

— Твои стоны разбудили меня, — шепчет он.

— И поэтому ты просто сидел и смотрел на меня? — повторяю я.

Я рискнула взглянуть на него получше. Он лежит на боку, подперев голову локтем.

Да… жарко. Здесь чертовски жарко.

Но также унизительно, что кто-то вроде него видит меня в таком уязвимом состоянии, каким бы горячим оно ни казалось.

— Я включил свет, чтобы разбудить тебя, — говорит он. — Это сработало.

Я прищуриваюсь и смотрю на него.

— Угу. И как долго ты сначала наблюдал за мной?

— Ну, в такой темноте было трудно что-то разглядеть, — говорит он. — Еще ты кончаешь довольно быстро. Каждый раз, когда ты кончала, я думала, что всё, а потом ты начинала снова.

Я не могу.

Я закрываю глаза, на всякий случай прикрыв их рукой.

— Не смущайся, — говорит он, и я знаю, что он издевается надо мной. — Наконец-то ты показала мне свои сиськи. Определенно стоит подождать.

Моя рука отлетает от лица, и я смотрю на него.

— Что, черт возьми, это значит?

Его губы лукаво кривятся.

— Разве ты не помнишь свадьбу? Когда ты хотела пойти купаться нагишом, ты потратила много усилий, пытаясь снять верхнюю часть платья. Потом ты попыталась снять с меня рубашку, но безрезультатно.

Я не думаю, что мое лицо может гореть еще жарче. Даже грудь у меня горит, как в огне.

— Ну тогда тебе тоже надо снять рубашку, — хнычу я. — Давай по-честному.

Он прикусывает губу, но не делает ни малейшего движения, чтобы побаловать меня.

Боже, почему он настолько горячий?

— Ладно. Отлично, ты всё видел, — ворчу я. — Теперь счастлив?

— Очень.

Я поднимаю бровь, слова задерживаются на мгновение на моем языке, прежде чем я выплевываю их.

— А ты возбудился?

Смелый взгляд вспыхивает в его глазах.

— А ты как думаешь?

Думаю, да.

— Ты все еще возбужден?

Я не знаю, откуда, черт возьми, у меня хватает смелости задавать ему эти вопросы, но черт с ним.

Выражение его глаз усиливается, и я смотрю на его горло, когда он сглатывает.

— Почему бы тебе не узнать, — с трудом выговаривает он.

Может быть, он насмехается надо мной, а может быть, он говорит серьезно. Но это не имеет значения, потому что прежде чем я осознаю, что делаю, я перекатываюсь на бок ближе к нему и протягиваю руку через его живот к промежности.…

Да.

Я имею в виду, что это очень большое «да».

Очень большое, твердое, толстое да.

Горячий и мягко пульсирующий под моей ладонью, даже сквозь боксерские трусы. Я не должна была делать ничего из этого с самого начала, но я крепко сжимаю его, чувствуя каждый дюйм в своей руке.

Тихий стон срывается с его губ, наполняя кабину, заставляя меня чувствовать боль между ног.

О, черт возьми…

Я поднимаю взгляд на его лицо, и он смотрит на меня сквозь темные ресницы, его дыхание прерывистое, рот открыт, и я не хочу ничего больше, чем вытащить его член из трусов и—

Тук-тук-тук.

Дверь в каюту дребезжит.

Наши глаза одновременно расширяются, и я тут же отдергиваю руку. Мне казалось, что это Бог стучит в дверь, говоря мне, что я совершаю большую ошибку.

— Да? — спрашивает Тай хриплым голосом.

— Все в порядке? — спрашивает Ричард из-за двери. — Сейчас три тридцать.

— Черт, — ругается Тай себе под нос. — Э-э, извини. Проспал! Сейчас буду.

Он быстро садится, свесив ноги с края койки, и делает глубокий вдох через нос.

— Извини, — отрывисто говорит он. — Про будильник забыл.

— Я даже свой не поставила, — говорю я ему, пока он натягивает джинсы.

Я на мгновение восхищаюсь его задницей в боксерских трусах. Так же, как и его членом спереди.

— Ну вот опять, — говорит он мне, по его тону понятно, что он снова в режиме ворчания, и что бы ни произошло между нами, сексуальная маленькая эскапада закончилась.

Может быть, навсегда.

— Не полагайся на других людей.

Затем он выходит из каюты.

Я вздыхаю и медленно сажусь. Меня так и подмывает снова заснуть, но я знаю, что если снова лягу, то уже никогда не встану, а значит, у него будет причина злиться на меня.

Я не спешу идти с ним в ночную смену после того, что только что произошло. Но у меня нет особого выбора. Я же не могу его избегать.

Я одеваюсь и направляюсь наверх. Прохожу мимо Ричарда на камбузе, который достает из холодильника банку содовой, выглядя усталым и раздраженным.

— Извини, — говорю я ему.

Его взгляд подсказывает, что он не верит мне.

Интересно, услышал ли он стон Тая, когда я погладил его член?

Надеюсь, что нет, хотя я знаю, что этот звук навсегда станет саундтреком всех моих будущих сексуальных мечтаний.