Гнев Божий - Хиггинс Джек. Страница 42

Я подал рукой Начите знак, что все в порядке, и, спрыгнув вниз, оказался в небольшом огороженном дворике по другую сторону стены. В дальнем конце двора я увидел в ограде калитку, которая оказалась незапертой. Калитка вывела меня в узкий переулок, выходящий почти прямо на площадь.

Пройдя по нему и свернув за угол, я увидел ярдах в сорока от себя церковь. Перед ней, в паре ярдов от крыльца, стояла тележка, покрытая гобеленом или какой-то другой декоративной тканью. Над ней величественно возвышалась фигура Святого Мартина из Порреса. Ни Ван Хорна, ни, естественно, Яноша, который в это время должен был находиться в звоннице и которого с улицы невозможно было разглядеть, я не увидел.

До меня донесся цокот копыт о булыжную мостовую, и тут я сообразил, что строение, выходящее углом на площадь, и должно быть той самой конюшней, о которой говорил Ван Хорн.

Взбежав по каменной лестнице, я распахнул деревянную чердачную дверь и кинулся к раскрытому окну, из которого отлично просматривалась церковь. На крыльце, под козырьком над входом в церковь, видимо укрываясь от дождя, стоял Ван Хорн.

В углу под куском дерюги, как и сказал Ван Хорн, лежали «винчестер» и ручные гранаты. При виде оружия я испытал чувство облегчения. На своей огневой позиции я оказался вовремя, поскольку, едва я успел занять место у окна, как слева увидел людей де Ла Плата, плотной группой въезжавших на площадь. Подъехав к крыльцу, всадники выстроились в неровную линию.

О лучшем обзоре предстоящего места сражения нельзя было даже мечтать. Мне было видно все, что происходило у церкви. В толпе всадников я разглядел самого Томаса де Ла Плата. С его плеч спадал плащ кавалериста. Тут на верхней ступеньке крыльца в пышном праздничном убранстве, включая накинутую на плечи отливающую золотом пелерину, которую надевают, по-видимому, по особо торжественным случаям, появился Ван Хорн.

Подняв с пола гранату, я зубами вытащил из нее предохранительную чеку и приготовился метнуть ее в бандитов. Неожиданно с улицы на площадь верхом на лошади подобно молнии влетела Чела де Ла Плата. Оказавшись между Ван Хорном и Томасом, она так резко натянула поводья, что лошадь под ней, резко остановившись, заскользила по мокрому булыжнику и встала на дыбы.

Бедная Чела появилась слишком поздно. Ван Хорн уже вынул из-за спины «томпсон» и открыл огонь. В тот же миг из окна звонницы вылетела граната, которая взорвалась в самой гуще толпы, повергнув на землю шесть лошадей вместе с их седоками.

Аналогичного результата добился и я, метнув гранату в бандитов, больше не боясь за Челу, которую уже ничто не могло спасти. Она была мертва. Я увидел ее залитое кровью лицо и рядом с ней брата, пытавшегося удержать сестру в седле. В оконном проеме звонницы появился Янош с «томпсоном» в руках. Водя пулеметом из стороны в сторону, он принялся поливать площадь смертоносным огнем. Лошади Томаса и Челы вместе с седоками рухнули на землю.

Бандиты открыли по звоннице ответный огонь. Вдруг Янош, опрометчиво высунувшийся из окна, неожиданно прекратил стрельбу и перевалился через подоконник головой вниз. Под тяжестью собственного веса его огромное тело медленно протиснулось в узкое окно и вслед за «томпсоном» с высоты двадцати футов рухнуло на булыжник мостовой.

Все это время я непрерывно стрелял, стараясь точно попадать в цель. Я наверняка сумел уложить не менее четырех бандитов, но тем не менее несколько всадников успели ускользнуть с места боя, промчавшись по узкой улочке справа от меня.

Площадь перед церковью заволокло густым дымом. Отовсюду слышались крики умирающих, ржание лошадей. Разглядеть что-либо в этом кромешном аду было невозможно. Неожиданно неподалеку от меня раздался громкий топот копыт. Я вскинул «винчестер», но тут же опустил его. Несколько лошадей, как мне показалось вначале, без седоков, вынырнув из завесы черного дыма, на огромной скорости пронеслись мимо моего окна в сторону проулка.

Тут на одной из них я заметил всадника в кавалерийском плаще с развевающимся на ветру капюшоном. Лицо Томаса было в крови. На какие-то доли секунды наши взгляды встретились. Но было слишком поздно. Буквально через мгновение его лошадь проскочила в проулок, и он скрылся из виду.

Прогремел выстрел, и в оконном косяке над моей головой застряла пуля, выпущенная из винтовки последнего живого бандита, оставшегося на поле боя. Метясь в ту точку, где только что блеснула вспышка, я нажал на спуск. В ответ раздался крик. Наступившую было тишину прервала автоматная очередь, а затем снова стало тихо.

Вскоре послышался голос Ван Хорна:

— Ты здесь, Киф? Все кончено.

Спускаясь по лестнице, я перезарядил «винчестер» и направился ему навстречу. По дороге мне пришлось пристрелить валявшуюся на боку с развороченным брюхом лошадь.

Из дыма и тумана с «томпсоном» наизготовку выплыл Ван Хорн. На нем все еще были церковные одежды и та потрясающей красоты, расшитая золотом риза.

— Янош мертв, — сурово произнес он. — А де Ла Плата я так и не нашел.

— Он улизнул, — сказал я. — Несколько бандитов проскочили мимо меня и скрылись в проулке, который, как я могу предположить, выходит к главным воротам. Будь у меня «томпсон», они бы не прошли.

— Над сбежавшим молоком не плачут, — ответил он. — Когда завалилась лошадь Томаса, я посчитал, что с ним покончено. А то, что появится его сестра, предвидеть никак не мог.

Голос Ван Хорна звучал сдавленно. Казалось, он с трудом подбирал слова. Неожиданно сунув мне в руки свой «томпсон», он повернулся и зашагал к церкви. Я молча последовал за ним. Остановившись у тела погибшей, Ван Хорн снял с себя золотую ризу и накрыл ею труп. Затем, поднявшись по ступенькам крыльца, он открыл дверь и скрылся в церкви.

Подняв с мостовой второй «томпсон», оставшийся после Яноша, и убедившись, что ручной пулемет в полном порядке, я направился по центральной улице поселка, держа в каждой руке по «томпсону». У гостиницы я увидел Морено и толпу перепуганных насмерть мужчин, жителей Мойяды.

Заметив меня, Морено кинулся навстречу:

— Как отец Ван Хорн? С ним все в порядке?

В ответ я кивнул, затем поинтересовался:

— Вы видели, сколько всадников проскочило через главные ворота?

— Шестеро, сеньор. И дон Томас в том числе. С окровавленным лицом он мчался как сумасшедший.

— Его сестра попыталась остановить бойню и в результате погибла, — сообщил я.

— Пресвятая Богородица! — испуганно промолвил Морено и перекрестился.

Несколько из стоявших рядом мужчин сделали то же самое.

— Вы вновь обратили нас в веру, сеньор. Но из-за того, что сегодня произошло, мы все погибнем.

— Если в вас осталась хоть капля мужества, не погибнете. На площади у церкви осталось много оружия и боеприпасов. Они вам пригодятся. На вашем месте у главных ворот поселка я бы выставил пару мужчин. Их можно вооружить пулеметами. Хотя в этом нет необходимости, но меры предосторожности лишними не будут. Кроме того, лейтенант Кордона со своим отрядом сейчас на старом ранчо в Гуанче. Если пошлете к нему человека, он мигом прискачет вам на подмогу.

Морено глубоко вздохнул и понимающе кивнул:

— Вы правы, сеньор, в такой ситуации нельзя предаваться панике, но поверьте, стоит начаться стрельбе, как человек тридцать тут же в ужасе побегут из селения куда глаза глядят. Поймите нас, за долгие годы мы такого насмотрелись... Люди гибли целыми деревнями — женщины, дети. Можно было подумать, что Господь Бог совсем отвернулся от Мексики.

Я прервал Морено, попросил отобрать двоих наиболее подходящих мужчин и принялся им показывать, как обращаться с пулеметом. Закончив инструктаж, я оставил им оба «томпсона».

Зайдя в бар, я нашел бутылку шотландского виски и налил в большой стакан. Боже, ну что за невезуха, подумал я. Сколько смертей, погибла Чела, а Томас де Ла Плата благополучно сбежал. Мне стало все противно. Я был зол на весь мир, в особенности на Ван Хорна.

Выйдя на улицу, я побрел обратно к площади. Подойдя ближе, я увидел, как по ней, обходя валявшиеся на земле трупы, пробирались Морено и еще несколько человек. Взобравшись на крыльцо, они вошли в церковь. Ван Хорн в стихаре сидел на скамье перед алтарем. Когда я появился в боковом приделе церкви, он даже не повернул головы.