Запределье (ЛП) - Нейл Хлоя. Страница 42

— Они верили, что их мир находится под угрозой магии, — продолжала Иа. — Он являлся наказанием, способом контролировать и терроризировать. Существа с магией, магические существа были заперты, пока их не стало слишком много, чтобы это игнорировать.

Камаэль подхватил историю:

— Тогда их наказывали. Их пытали. Переучивали, хотя в том, что они делали, не было образования. В конечном итоге население поверило, что опасность настолько велика, что нужно найти новое решение.

— Постоянное решение, — сказал Уриэль. — То, что требует магии. Многие выступали против его использования даже при таком сценарии. Но остальные полагали, что это был единственный способ остановить изменения.

— Абетил, — произнесла я, и он кивнул.

— Камень был извлечен из Ундинских гор, резьба предназначалась для выполнения самых священных ритуалов. Поглощения магии, которая, как они верили, была злом.

Это, как предположил Малахи, мало чем отличается от сбрасывания магии. Но вместо того, чтобы помещать магию в объект, объект извлекал магию самостоятельно. Впитывая, как рис, впитывает влагу в солонке.

— Он использовался почти на сотне граждан, прежде чем эту практику прекратили, — сказал Камаэль.

— А почему ее прекратили? — спросил Лиам.

— Потому что они пришли в себя. — Иа сунула руки в складки платья. — Не сразу, но взялись за ум. И не без дебатов и дискуссий. Произошла трагедия, которая изменила ситуацию — болезнь, которая мутировала и стала убивать детей. Наконец, они признали, что магия — это инструмент, который можно использовать как для зла, так и добра. Они решили попробовать хорошую ее часть.

— И это было так просто? — спросила Рэйчел, переводя взгляд с архитектуры на ангелов. — Раз, и они решают, что теперь это хорошо?

— В этом нет ничего простого, — сказал Уриэль. — Но наше сообщество решило, что преобразование было необходимо, и поэтому преобразование было проведено.

«Преобразование», — догадалась я, «более полит корректное выражение для "принуждения"».

— А Ловушка Дьявола? — спросила она.

— Она была задумана как карательная мера, — ответил Уриэль. — Убрать магию тех, кто отказался принять волю, единение. К счастью, это оказалось ненужным. Магия, как выясняется, сама по себе является наградой.

«Возможно, это линия партии, но, может, ответ проще? Что существа, которых они хотели наказать, перенесли свое плохое поведение в наш мир?» Они, конечно, не собирались признавать это здесь и сейчас, но я бы поспорила на месячный запас льда, что была права.

— Мы поместили Абетил в Цитадель как напоминание о том, что было раньше, и о том, чего мы достигли. — Камаэль указал на него. — Чтобы напоминать нам, что магия — это дар, который нужно принять как данность. И, безусловно, следует использовать.

— Если у вас был Абетил, — спросил Лиам, — который уже мог это сделать, зачем вам нужна была Ловушка Дьявола?

— Потому что Абетил был недостаточно силен, — мрачно ответил Малахи, глядя на Камаэля, — его эффект слишком медленный и узконаправленный. Поглощение занимает время — часы для любого существа. Вместе с Камнем Инклюзии они могут одновременно поражать сотни.

— И эффект будет почти мгновенным, — сказал Уриэль. — Это была эффективная идея. — Он сцепил руки перед собой. — Разве что, в конечном итоге, в ней не оказалось необходимости. — Его взгляд переместился на Малахи. — А теперь вы хотите снова ее использовать. На людях из Запределья.

— На захватчиках Земли, — сказал Гэвин.

— Без нее, — произнес Малахи, — мало надежды на спасение их земли от угрозы Благих.

— Стоят ли их земли стольких хлопот?

— Стоил ли Элизиуму стольких хлопот? Когда пришло восстание, были ли вы готовы просто оставить его Рассветному Суду?

Взгляд Камаэля застыл.

— Вы намекаете на что-то, командующий?

— Не на что тут намекать, — ответил Малахи. — Это дом людей, их место памяти, и они не хотят его терять. Мы можем им помочь.

Камаэль мгновение помолчал, глядя на Малахи.

— Мы, конечно, с пониманием относимся к ситуации и понимаем хаос, который может принести Суд. Но вы же понимаете, что мы не можем отдать Абетил. Это эталон, символ.

— Мы прошли долгий путь, — сказала Рэйчел. — Нам нужна ваша помощь, и это та помощь, которую вы можете оказать.

— Наши руки связаны, — ответил Камаэль.

— Тогда идите с нами, — сказала она. — Вернитесь с нами на Землю и помогите нам победить Суд.

— Мы не можем вмешиваться, — проговорил Камаэль.

— Сейчас, — произнесла Рэйчел. — Вы имеете в виду, что вы не можете вмешиваться сейчас. Потому что решение не помогать в течение последних восьми лет было своего рода вмешательством, не так ли?

Ее тон был холодным, а лед в ее глазах явно не выражал дружелюбности. Но в глазах Малахи было одобрение. Возможно, пропасть между ними может быть преодолена.

— Опять же, мы понимаем ваше разочарование. Просто вы не понимаете наших путей. — Голос Ии был одинаково приятным и снисходительным, словно голос родителя, объясняющего что-то непокорному ребенку.

— Вы совершили долгое путешествие, — сказал Камаэль. — Вы останетесь здесь сегодня как почетные гости. Для вас уже должны были подготовить комнаты.

Мы посмотрели на Малахи. В то время как я, конечно, могла воспользоваться возможностью отдыха, он лучше, чем все остальные понимал, правильно это или нет.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Малахи, кивая, после чего Камаэль встал и ушел, вероятно, чтобы отдать распоряжения.

* * *

Малахи одарил нас предупреждающим взглядом, чтобы мы ничего не говорили, поэтому мы ждали в неловком молчании, оглядываясь по сторонам, время от времени улыбаясь милым Пара, которые глядели в нашу сторону, и в целом чувствовали себя неуютно.

Нас сопроводили по другой лестнице, которая, изящно изгибаясь, вела на третий этаж. Мраморные перила были испещрены рисунками счастливых существ, изгибающимися под нашими пальцами.

— Для вас, — произнесла гид, указывая на меня и Лиама, затем открыла две массивные резные деревянные двери. Она протянула руку, явно намереваясь зайти внутрь, но мы оглянулись на остальных.

— Где разместят нас? — спросил Гэвин. — Мы все довольно близки. Семья, это правда.

— Конечно, — великодушно произнесла женщина. — Вы все будете расположены в этом комплексе. — Она посмотрела на меня. — Я правильно понимаю, что ваша комната единственная… на пару?

— Правильно, — ответила Рэйчел. — Остальные из нас будут рады отдельным комнатам.

— В таком случае, — произнесла женщина, — когда ужин будет готов, вы услышите перезвон. — Она указала на витрину с изящными колокольчиками. — Вас сопроводят.

Мы вошли в нашу комнату, и она закрыла за нами двери, оставив нас наедине.

Я сняла рюкзак, бросила его на пол и огляделась.

Называть это «комнатой» вряд ли было справедливо. Это был дворец с каменными полами и сводчатыми потолками с золотыми трафаретами.

Комната была длиной не менее десяти метров. Платформа с кроватью под балдахином занимала одну сторону комнаты, вся из розового гранита, естественно. А с другой стороны, в огромном бассейне, встроенном в гранитный пол, парила ароматная вода.

Окна напротив двери выходили на город и были закрыты тонким белым полотном. Каждый раз, когда шторы качались, они демонстрировали городские виды. Ветер был восхитительно прохладен, а воздух пах глициниями.

Я отодвинула занавес и вышла к тяжелой балюстраде по холодному камню под ногами, и посмотрела вниз на сверкающий город.

Лиам двинулся позади меня, тепло его тела и его твердость успокаивали в этой кричащей роскоши.

— Здесь было бы легко жить, — сказала я. — Регулярное электричество. Горячая вода по запросу. Много еды и питья. Прохладный воздух, мягкий климат. И в отличие от людей, они не заключили нас в тюрьму в тот же миг, когда мы здесь появились.