Мятеж в империи (СИ) - Борисов-Назимов Константин. Страница 27

— Капитан! — оглянулся я на Жермеева. — Найди какую-нибудь дрезину и отправь кого-нибудь к эшелону. Следует узнать, что там у Муштавели и с бронемашинами. Почему полковник, черт бы его побрал, не сделал вылазку на врага?

— Будет сделано! — четко ответил капитан. — Ваше высокопревосходительство, вы бы за баррикаду отошли, а то на нас атака может в любой момент начаться.

Пушкари, по приказу своего командира, спешно разворачивают пушки. Правда, не представляю, кто может отдать приказ вести огонь из тяжелого вооружения по городу. Скорее, это мера устрашения и не более того. Того же Муштавели предупреждал, что орудия бронемашин в городской черте должны молчать, использовать их в крайнем случае, пулеметами работать.

Из здания вокзала зазвучали выстрелы, наша позиция не такая и хорошая. Баррикада, конечно, защищает, но голову хрен высунешь. Артиллеристам приказал укрыться и разобрать винтовки, открывать огонь по врагу из пушек не желаю.

— Иван, — пригнувшись прибежал ко мне Анзор, — надо уходить, нам тут ловить нечего.

— И каким образом? По рельсам? — хмыкнул я, вытянул руку с револьвером и пару раз выстрелил в сторону вокзал, а потом громко крикнул: — Под пули не подставляться, врага близко не подпускать! Время от времени отстреливаться!

— Ваше высокоблагородие, — обратился ко мне пожилой солдат. — Дозвольте за пулемет встать, я этим супостатам жару-то задам.

— Задай, — махнул я рукой и к своему советнику обернулся: — Ты хотел что-то предложить?

— Нужен паровоз! Доберемся до эшелона, потом вернемся на броневиках! — ответил тот.

— Так я уже капитана послал, — ответил я Анзору. — Если у полковника все более-менее, то тот сам сюда выдвинется.

— Гм, Иван, думаю, краснобантовые подорвали железнодорожные пути, поэтому эшелона до сих пор нет. Под разрывами снарядов, сгрузить броневики с грузовых платформ задача не такая и простая, — начал говорить мой советник, но я его прервал:

— Вот где скорее всего возникла проблема! Бронемашины разгрузить сложно! Но, неужели не могут сколотить настилы? Леса-то в достатке!

— Господа офицеры! — в рупор произнес неизвестный. — Вокзал окружен революционными войсками армии эсеров! Сдавайтесь или будете уничтожены!

В подтверждении слов говорившего, на втором этаже здания раздался звон разбитых стекол и вниз нацелили три пулемета. Прикинул я угол обстрела, если прижиматься вплотную к мешкам с песком Максимы нам не страшны, а голову поднять не сможем.

— Не успели! — расстроенно поморщился Анзор.

— Братцы! Солдаты! Вы все пошли за людьми, которые вас обманывают и являются ставленниками заграничных разведок, возможно и сами того не осознавая! Пока еще не поздно… — договорить я не успел, длинная пулеметная очередь заставила прижаться к мешкам.

Слышу, как пули рвут ткань и застревают в песке, часть пуль проносится мимо и впивается в шпалы, рикошетит от рельс. Пулемет перестал поливать нас очередью.

— А еще мы можем закидать вас ручными бомбами! — насмешливо проговорил голос в рупор. — Да, забыл представиться! Первый секретарь Новгородской губернии эсеров, Честных Федор Львович!

— Федя, если сдашься, то получишь десять лет каторги, где сумеешь подумать о том, как предал империю! — выкрикнул я, убирая в карман револьвер и снимая с плеча автомат. — Учти, поймаю — расстреляю за все прегрешения перед людьми и богом!

— Бога нет! Вы им задурманиваете головы простым людям! — раздался в ответ крик, но не комиссара.

Распрямился я и начал стрелять по пулеметам короткими очередями. Анзор возник рядом и открыл огонь по первому этажу зданию вокзала. Господа офицеры вместе с солдатами, вставшими на нашу сторону, с небольшой задержкой присоединились к моей стрельбе. Кто крикнул: «Ура и в атаку братцы?» Наши бойцы, стреляя на ходу, перепрыгнули через хлипкие укрепления и устремились к зданию вокзала. Мы же с Анзором остались на месте, только сменили в АК магазины и продолжили прикрывать наступающих. Заговорил и наш пулемет, старый солдат оказался отменным стрелком, в одном из окон, по которому он вел огонь раздался взрыв. Значит нас и в самом деле планировали закидать бомбами. Вряд ли у них их много, но сколько-то может иметься.

— Бей краснобантовых! — кто-то заорал уже в здании вокзала.

Сумасбродная и неподготовленная атака нам принесла неожиданную победу. Эсеров смогли выбить из здания и занять в нем оборону в самый последний момент. На площади уже с сотню мятежных бойцов готовились прийти на помощь своему передовому отряду. Н-да, если бы комиссар не поспешил, то мы бы имели печальный вид.

— Честных Федор Львович, — прочел я в мандате, изъятом у мужика лет сорока в кожаной тужурке и красным бантиком на груди. — Продался за что? Деньги, власть? Не верю, что за убеждения.

Комиссара эсера ранили, побить не успели, мои офицеры не дали, возможно и зря, сейчас бы он сговорчивее был. Рука у Честных весит плетью, плечо прострелили. Глаза смотрят с ненавистью, а ногти на пальцах явно после маникюра, аристократ, мать его.

— Ты, ваше благородие… — начал он, а стоящий рядом подпоручик, не дал ему закончить перебил:

— Наместник Урала перед тобой!

— Ба, — улыбнулся эсер, — сам Иван Макарович решил на помощь своей императрицы прийти. Думаю, поздно уже! Наверняка резиденция пала, а Романову к стенке поставили!

— Расстрелять, — коротко приказал я и в задумчивости крутя мандат в руке прошелся по залу ожидания.

— Ваше высокопревосходительство! — воскликнул поручик-артиллерист. — Разрешите мне!

— Сумеете Юрий Васильевич? — уточнил я и когда тот твердо кивнул, то чуть развел руками в стороны: — Не возражаю.

Под подошвами сапог хрустят разбитые стекла, мелькнувшая мысль не дает покоя. Пытаюсь продумать, а сам нахожу взглядом телефонный аппарат.

— С Москвой соедини! Со штабом эсеров! Срочно! Честных на проводе! — ору в трубку на барышню-телефонистку.

— С кем вас связать-то? — дрогнувшим голосом, уточняет та.

— С товарищем Черновым! — хрипло отвечаю.

— Иван, что ты задумал? — спрашивает Анзор.

Мы находимся в кабинете начальника станции, как ни странно, но в здании есть электричество (местами) и работает телефонная связь, чему я искренне удивился.

— Попытаемся внести в ряды эсеров неразбериху, — хмыкнул я.

Ждать пришлось минут десять, мой советник за это время пару раз ходил в зал ожидания, в котором солдаты под руководством офицеров сооружают укрепления. Перестрелка, кстати, началась, идет в вялотекущей форме и, похоже, мятежники штурмовать нас не собираются.

— Госп… товарищ комиссар, — заикнувшись, произнесла в трубку барышня-телефонистка, — соединяю!

Привычные щелчки и трески, наконец, какой-то недовольный голос произнес:

— Что за спешка, товарищ Федор?

С языка чуть не слетел «господин», вовремя его прикусил и хрипло ответил:

— Товарищ Чернов, нас атаковали большие силы! Часть солдат переметнулась к наступающим! Не удержим мы город! Что делать?

— Ты, мать твою, держись! Слышишь? — проорал в трубку главный эсер. — Город не сдавать, подмогу вышлем! Товарищ Федор, нам кровь из носу необходим Новгород! Это стратегический пункт.

— Их очень много, — продолжаю хрипеть я и тут, словно в помощь, прозвучала длинная пулеметная очередь.

— Это что там у тебя, стрельба?

— Да, обкладывают со всех сторон, — подтвердил я. — Нам бы подмогу, часов пять продержимся.

— Десять, десять часов продержись! Всеми нашими идеями тебя заклинаю! — проорал в трубку Чернов.

— В столице-то как? Захватили резиденцию? — задал я вопрос, пытаясь таким образом немного сориентироваться.

— Никак выбить их не можем, — мрачно ответил главный эсер. — Ничего, завтра-послезавтра привезут «подарочек» наши друзья, на раз выкурим. Так, Федор, держись там мне, если город сдашь, то наши товарищи могут посчитать это трусостью или и того хуже — саботажем и пособничеством! Резерв отыщу и сразу к тебе отправлю, удачи и дело революции победит!