10 000 € за ночь (СИ) - Черногорская Ксения. Страница 27

— Давно ты здесь был в последний раз? — спросила я, входя в кухню.

А войдя, я изумилась — впечатление было такое, будто хозяева дома просто уехали в отпуск. Плиточные стены со стильными деревянными вставками между ними создавали впечатление кухни после евроремонта. На запыленном столе у окна стояла пустая корзина для фруктов, рядом с ней из салфетницы торчали поникшие разноцветные салфетки. Коврик на полу, стулья, шкафчики вдоль стен, белая электрическая плита, современный холодильник — всё было пыльным, заброшенным, но при этом, похоже, вполне рабочим и функциональным. Прибраться чуть-чуть — и вполне можно жить. Правда при этой мысли я невольно поёжилась: вот чего-чего, а я бы здесь жить точно не хотела. В тишине дома поскрипывания половиц под нашими шагами звучали жутковато — и это при свете дня! Ночью я тут, наверное, со страху бы описалась.

— Зимой, — отозвался Олег, выходя из гостиной. — В феврале приезжал. Я вообще не очень люблю здесь бывать. Я бы и сегодня не приехал — просто ты заколебала со своими расследованиями. Ты что думаешь, мне прислуга о твоих расспросах не сообщает, что ли?

Я ничего не ответила.

— Чего тебе неймётся? — продолжил меж тем Олег. — Непонятно. Обижать не обижаю, деньги плачу нормальные, нет, блин, лезешь ко мне и лезешь. Ну вот, чтоб ты успокоилась наконец, я тебя сюда и привёз. Ты делай то, о чём мы с тобой договорились и получай своё бабло. А в частную жизнь мою не лезь.

Я хотела было возразить, что его частная жизнь — несколько и моя, мы всё-таки сексом иногда занимаемся! Но решила промолчать, чтобы не сердить его. Он казался мне теперь более дружелюбным, но я прекрасно помнила, что он мог быть разным, в том числе пугающим. А мне тут и так было откровенно не по себе, хоть и интересно. К тому же я хорошо помнила, как он реагировал, когда я ему возражала и поскольку я, связанная с ним контрактом, была в каком-то роде в его власти, желания спорить с ним у меня не было абсолютно. Напротив, я была рада тому, что он наконец-то пошёл мне навстречу и решил всё-таки объясниться. Правда, способ, который он для этого выбрал я находила несколько странным, но вполне возможно — он был лучшим по его мнению.

Между кухней и гостиной высился овальный сверху проём — двери не было, и я увидела в этом проёме край светло-серого дивана на фоне белых обоев с парой витиеватых жёлтых разводов под потолочным плинтусом. Я прошла ближе к кухонному окну, за которым зеленел раскидистый куст, и увидела на полке между шкафчиками несколько рамок с фотографиями. Сквозь слой пыли силуэты изображённых на них людей различить было очень трудно, и я спросила Олега:

— Можно я посмотрю?

Он провёл пальцами вдоль стекла, сняв с угла окна паутину, взглянул в мою сторону и, тряхнув рукой, кивнул.

— Там фотки из отпусков, — сказал он. — Она магниты все эти не любила, ну, знаешь, которые на холодильники цепляют, а вот фотки в рамочки просто обожала ставить.

— А отчего она умерла? — осторожно спросила я, взяв в руки одну из рамочек, ту, что была побольше и стояла по центру.

— Повесилась.

Резко оглянувшись на него, я едва не выронила из рук рамку с фотографией.

— Здесь? — сглотнув, спросила я.

Олег показал пальцем вверх:

— Да, на втором этаже. Вот прям примерно надо мной сейчас. В спальне. Там балка была декоративная. Я её снёс потом в сердцах. В спальне сейчас только сейф.

Дрожащей от волнения рукой я протёрла салфеткой рамку и увидела улыбающуюся Леру на фоне моря. Она стояла в нежно-розовом бикини полубоком на фоне парусника вдали, явно позировала. Довольная, счастливая, с развевающимися на ветру волосами.

— Вот как раз распечатки, что я хотел тебе показать — в нём и лежат.

Я не поняла, про какие распечатки он говорит, но кивнула, дав понять, что услышала. Потом повернула рамку фотографией к нему и спросила:

— Это ты фотографировал?

Олег покачал головой:

— Подруга её. Это на Бали. Меня там не было. Они вдвоём отдыхали.

— А почему ты не поехал?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — поморщился он. — Которые к сути дела не относятся. У меня были некоторые финансовые трудности. А она любила с подругой отдыхать.

— Хорошо, — сказала я и поставила рамочку обратно на полку. — Я могу задать тебе пару вопросов, которые напрямую относятся к делу?

— Зависит от вопросов, — уклончиво сказал Олег. — Задать точно можешь, но не факт, что я сочту нужным тебе ответить.

Волнение накатило так, что мне потребовалось привести дыхание в порядок, чтобы спросить.

— Почему вы не жили вместе?

Олег чуть прищурился, потом посмотрел в сторону.

— Я люблю спать один.

Я зашла в гостиную и увидела обстановку, в которой тем не менее мне представлялась только Лера, но никак не они с Олегом вдвоём. Комната с кофейным столиком у диванчика напротив тумбы, где судя по всему стояла телевизионная панель, вроде бы предназначалась для чаепитий с гостями и совместного просмотра фильмов, однако из-за того, как была расставлена мебель, было в этой гостиной впечатление чего-то антуражного, какой-то театральщины. Наверное, из-за частично скрытой небольшой ниши в треть этой комнаты, за которой пряталось кресло рядом с журнальным столиком и торшер. Вот там действительно было уютно. Судя по всему, Лера проводила здесь за чтением вечера. При мысли об этом мне снова стало немного не по себе. Особенно с учётом моей теперешней внешности, так похожей на внешность бывшей хозяйки этого дома. Или не хозяйки?

— Лера жила здесь, в этом доме, а ты там, да?

— Иногда там, иногда нет, — ответил Олег, стоя спиной к окну. — Иногда у неё оставался. Пару раз точно было.

В солнечном свете из окна была видна пыль. Пылинки плавно оседали на пол будто бы с самого потолка.

— А вы вообще долго встречались? — спросила я, глядя на акварельные картинки тропических цветов на стене над креслом.

— Тесные отношения были только в последний год, — ответил Олег. — А так вообще — три года почти. Я же говорил тебе, я ей сначала не очень нравился. Пойдём на второй этаж.

Мы вышли из гостиной, миновали кухню и принялись подниматься по лестнице. Я шла следом за Олегом и думала о том, что мне снова становится страшно. Чтобы отвлечь себя от мыслей о месте самоубийства, куда я идти не собиралась, я спросила:

— И она соглашалась жить отдельно от тебя?

— Ну, — Олег поднялся на площадку и взялся рукой за пыльные перила, затем поморщился и отряхнул ладони, — её не устраивали некоторые вещи, но в целом — да. Она была довольно независимым человеком.

Я оглядела площадку второго этажа от которой в глубь дома уходил маленький тёмный коридор.

— Здесь не очень-то и уютно. Давай я подожду тебя внизу, на улице?

— Как знаешь, — усмехнувшись, пожал плечами Олег. — Спускайся тогда, я сейчас из сейфа заберу бумаги и подойду. Хочешь, в беседке подожди.

Вспомнив беседку, я покачала головой:

— Не, я лучше во дворе у двери постою.

— О'кей, — кивнул Олег и направился в коридор к ближайшей двери.

А я, начав не спеша спускаться, вскоре ускорилась и помчалась вниз, к выходу. Мне хотелось как можно скорее покинуть этот дом и никогда больше сюда не возвращаться.

Олег спустился через несколько минут. За это время я многое успела передумать. В какой-то момент даже почти всерьёз решила дать отсюда дёру. Но я даже не знала толком, где находилась. Да и поймал бы меня Олег — я в этом совершенно не сомневалась. Либо сам, либо подключив свои связи. И лишил бы заработанных денег. И запер бы у себя дома. И жалуйся, не жалуйся потом — что я смогла бы сделать против него?

Мне нужно было получить его одобрение на расставание. И как можно быстрее. Потому что я не была уверена, что после увиденного в его спальне, смогла бы снова заняться с ним сексом… Который стала воображать любовью… Да уж… Поторопилась, дурочка…

— На, держи, — захлопнув дверь, Олег протянул мне небольшую стопку листов.

Обычных, А4. На верхнем была напечатана какая-то, судя по всему, журнальная статья с фотографией со светского мероприятия. Я обомлела. Похоже, Олег принёс мне то, что я безуспешно пыталась найти в Интернете, когда воспользовалась Пашкиным телефоном. Сам. Не было ли в этом подвоха? Может он был в сговоре с Пашкой и посмотрел потом историю поиска, которую я забыла почистить? Нет, это уже паранойя какая-то… Надо успокоиться.