Вождь чернокожих. Black Alert (СИ) - Птица Алексей. Страница 30

На второй же, на всех направлениях присутствовали, замаскированные в песке, пулемёты, числом четыре штуки. Остальные, шесть пулемётных расчётов, двигались вместе с боевыми порядками, а на соседнем холме располагалась батарея горных пушек.

Эта батарея, быстро отстрелявшись, покатила орудия, перемещая их на другую позицию, уходя от начавшейся артиллерийской дуэли, в которой, просто, не было шансов победить.

Проводив их взглядом, я снова приложил бинокль к глазам. Быстро мелькали вдалеке миниатюрные фигуры всадников, скрываясь за холмами, совершая глубокий обходной манёвр. Ну, пусть погуляют, аппетит, может, появится, или сбежать захочется… А я? А я подожду…

Сердце быстро колотилось в груди, нарастал азарт. Получится или нет? Выиграю или проиграю? Быть или не быть? Быть! Или я не великий унган Мамба, вторично прозванный Чёрным змеем. Скоро я буду путаться в своих собачьих кличках, псевдо именах и многочисленных титулах. Имидж ничто, власть — всё!

«Брамс», и куски почвы взметнулись вверх. Снаряд перелетел боевые порядки и взорвался левее от них. Второй снаряд взорвался, не долетев, а потом, сразу два, вломились в густые цепи.

— К бою, марш! Очередной взмах змеиного жезла и густые цепи, лёгкой рысцой, устремились вперёд, ощетинившись длинными штыками. Англичане и их союзники привыкли воевать с, практически, безоружными берберскими и негритянскими племенами и поэтому, начали стрелять ещё издали, надеясь, что пуля, даже на излёте, принесёт ущерб.

Мои войска были ограничены в боеприпасах и начинали стрелять только с расстояния прицельного выстрела. Они бежали, сначала, в составе небольших, но многочисленных, колонн, а по мере приближения к противнику, трансформировались в густые цепи. Словно морские волны, они накатывались на вражеские порядки, производя редкие, но, по большей части, точные залпы.

Многочисленные вспышки выстрелов пробегали по стрелковым цепям негров, когда, повинуясь сигналу боевого тамтама, находящегося в строю, они внезапно замирали, затаив дыхание, целились, а затем, после повторного удара тамтамщика, производили выстрел. Эта заворожённая неспешность, презрение к смерти, чёткость действий всей шеренги, поразили солдат противника, и особенно, генерала Китченера.

Англичане ударили из пулемётов и артиллерийских орудий по густым цепям. Негры залегли и, в ответ, уже стали бить их пулемёты. Словно очнувшись, а может, выжидая, открытия огневых точек англичан, загрохотали корабельные орудия.

Бой перешёл в свою самую горячую фазу. Открыла огонь по пулемётам англичан и лёгкая батарея горных орудий, заставив умолкнуть парочку из них. Разлетелся на запчасти, от прямого попадания, пулемёт мамбовцев, убив и искалечив всех, находящихся рядом.

Атака продолжалась. Стрелковые цепи мамбовцев, двигаясь широким полукругом, охватывали лагерь Китченера, укреплённый со всех сторон. Стреляя на ходу, дикари стремились, как можно скорее, преодолеть расстояние до лагеря.

Адский грохот орудий, разрывы снарядов, визжащая на разные голоса шрапнель, сеющая смерть, сопровождали адским аккомпанементом музыку смерти. Канонерки раскачивались от каждого залпа, содрогались от бешеной стрельбы пулемётные стволы, расходуя дармовой запас трофейных патронов.

Их огонь был настолько убийственным, что батареи Китченера были вынуждены перенести на них свой основной огонь. Эта перестрелка продолжалась, вплоть, до последней минуты сражения.

Продолжая наступать, мамбовцы стали нести ощутимые потери. Попав под пулемётный огонь, они передвигались перебежками, залегая в чахлой траве и стреляя из неё по фигурам англичан, видневшимся за зерибой.

Тамтамщик Буба неистово молотил палками по коже, натянутой на боевой тамтам. Он был горд, он вёл в бой своих товарищей, по его сигналу они стреляли и умирали, стреляли и умирали. У него же был только револьвер. Большой и тяжёлый, с длинным стволом, он болтался на поясе бесполезной игрушкой, мешая отбивать ритм стрельбы.

Пули свистели вокруг, пытаясь пронзить его, выплеснуть кровь, разорвать тело и раздробить кости. Но он не боялся. Мамба дал ему эликсир бесстрашия, и он не умрёт, его задача — вести в бой воинов. А если пули и попадут в него, то его душа воспарит над Африкой и будет оттуда смотреть на друзей и братьев, которые сейчас сражались вместе с ним.

Гордость, отвага, злость, ненависть, всё это сплелось в нём в один тугой горячий клубок. Эта сила двигала его руками, мыслями, чувствами. Бой, победа, сражение, борьба, смерть.

И вот, занеся палки для очередного призывного удара, Буба, вдруг, почувствовал толчок в грудь. Это внезапная пуля пробила лёгкое, но он продолжал неистово барабанить в тамтам, пока очередная пуля не задела сердце, и тогда, он беззвучно упал на землю, бережно сжимая в руках тамтам, и умер.

Заметив, как погиб барабанщик, из строя отделился другой воин, и, закинув винтовку за спину, начал отбивать ритм стрельбы дальше, не обращая внимания на свистящие вокруг пули. Непрерывно стреляя, первые шеренги добежали до укреплённого лагеря и, пристегнув штыки, бросились в атаку, схлестнувшись с английскими солдатами, египтянами и суданцами.

Китченер не успел воспользоваться своим преимуществом и не вывел батальоны в открытое поле, предпочитая воевать за укреплениями. Это было его ошибкой. Огонь канонерских лодок, изначально неточный и редкий, с каждой минутой всё больше приобретал нужную прицельность, а темп стал возрастать.

Вокруг гудела шрапнель и пели фугасы, разрываясь на земле. Скученность людей в лагере мешала им полностью использовать ружейный огонь, надеясь на работу пулемётов и орудий. Но гаубицы уже израсходовали свой потенциал, их и осталось, всего, пять штук, остальные, либо полностью вышли из строя, либо частично, лишившись колёс и перевернувшись от близких разрывов.

Штыковая атака оказалась страшной. Выстрелив по одному разу, негры стали сражаться штыками и прикладами. Рукопашная схватка становилась все теснее, и дикари достали короткие и широкие африканские ножи. Выстрелы, звон оружия, маты и крики оглашали пространство английского лагеря.

Бурыми потоками лилась кровь, из вспоротых тел вываливались кишки, расползаясь испуганными змеями по Омдурманскому песку. Толкали и рвали друг друга люди, обезумев в яростной схватке. Удары штыком, саблей, ножом, чередовались с выстрелами в упор, из всех имеющихся видов оружия.

Люди умирали, ведомые чужой волей, чужими мыслями, чужими стремлениями. Красная кровь орошала пыльную землю, окрашивая песок в бурый цвет.

Спотыкаясь на склизких кишках и сгустках крови своих убитых и раненых друзей, товарищей и, просто, чужих солдат, схватившиеся в рукопашной, люди убивали друг друга, не помня себя, разрывая рты, пронзая штыком и пулей тело. Каждый из них верил, что он выживет, и каждый из них в это, уже, не верил.

Спаянные дисциплиной, яростью битвы, ненавистью или презрением к врагу, силы не уступали друг другу. На стороне мамбовцев была вера и ненависть, на стороне англичан — дисциплина и презрение, а также, преимущество в численности.

Суданские батальоны, под командованием генерала МакГрегора, находившиеся позади линии атаки, в резерве, вышли из лагеря и, обогнув его, ударили в левый фланг сражающимся мамбовцам. Сражение закипело с новой силой.

Исход битвы стал неясен, а сошедшиеся в рукопашной, мамбовцы были, уже, готовы дрогнуть, под ударом более многочисленного противника, когда отряд дервишей, отдохнувших от ночного боя и не учувствовавших в общей атаке, по приказу Мамбы, приблизился со стороны реки и ударил по левому флангу англо-египетских войск.

Снова всё смешалось, чаши весов сражения неистово закачались вверх-вниз. Генерал Китченер охрип, выкрикивая приказы, перебегая, при этом, с фланга на фланг. Размахивая револьвером, он, мимоходом пристрелив прорвавшегося негра, бросился к сигналисту.

— Труби атаку! Атаку!

Закопчённый от порохового дыма, сигналист прижал к губам горн и стал трубить сигнал атаки. Звонкий, чистый звук поднялся ввысь и унёсся далеко в знойную даль, принудив к активным действиям Верблюжий корпус.