Осколки (СИ) - Ангел Ксения. Страница 14

С моря тянуло сыростью. Близилась ночь Млекфейта.

Накануне праздника все маги клана стекались в замок главы рода, чтобы зажечь костры и задобрить духов крынкой парного молока, а под утро собраться в родовой роще, где наследник посадит семя дуба в мерзлую землю. Считалось хорошим знаком, если в будущем это семя даст молодой побег – это означало, что духи благословили клан, и он будет процветать еще многие годы.

Карл приехал в очаг и привез все семейство: Брунгильду с младенцем Бродриком, Ханну и Лиру в окружении нянюшек и челяди, а также полсотни лучших воинов, которые будут хранить покой лорда и его семьи. Роланд нахмурился, обнаружив среди сопровождающих Карла сурового охранника Лаверн. Кэлвин, в отличие от южан, был одет в легкую кожаную кирасу и шерстяной плащ, украшенный гербом Вольного клана, тогда как воины Карла кутались в подбитые мехом плащи. Внешность выдавала в Кэлвине горца с Ледяных Вершин – не боящегося холода, не знающего страха, сурового и беспощадного к врагам госпожи.

На Роланда слуга Лаверн смотрел свысока, пренебрежительно, что в сочетании с довольной усмешкой Карла создавало довольно тревожную для молодого наследника картину. Роланд понимал, что дядя мог наговорить Кэлвину разных гадостей, чтобы отвратить леди Мэлори от кандидата в мужья. Оставалось лишь надеяться, что Лаверн умеет анализировать слухи, выделять из них истину и принимать решения, полагаясь на собственный ум.

– Слышал, ты проявил истинное восточное гостеприимство и пригласил леди Винтенда на празднование Млекфейта, – улыбаясь, сказал Роланду Карл. Он обнимал красными от холода руками широкую чашу с горячим вином – в это время года оно считалось лучшим способом согреться и вернуть краски в серую гладь бытия. – Признаться, не ожидал. Думал, ты пускаешь нам пыль в глаза историей с девчонкой, но тебе удалось-таки ее уговорить.

– Пока только на визит, дядя, – уклончиво отозвался Роланд.

– Не помню, чтобы она кого-либо осчастливила своим визитом прежде.

Осчастливила. И не только визитом. Впрочем, Карлу об этом знать необязательно. При воспоминании о юном лорде Кирстене в душе Роланда вспыхнула неконтролируемая злость.

– Мэлори всерьез восприняла твои ухаживания, племянник, – с уверенностью заявил Карл. – Она прислала своего пса раскопать твои тайны. Препротивный тип, хочу отметить. Сует нос везде и не стесняется высказаться, где надо и где не надо. – Дядя скривился, будто глотнул прокисшего пива. Было очевидно, что Кэлвин не пришелся ему по душе и компания телохранителя Лаверн сильно тяготила лорда Змеиного Зуба. – Он пробыл в моем замке две недели и изъявил желание отправиться с нами в Очаг, чтобы встретить свою леди здесь. Лаверн опасается, что смерть Эллы могла быть подстроена из политических убеждений или же что ты убил ее из злости за то, что жена не смогла выносить тебе здорового сына.

– Ее опасения вполне понятны. И что же ты рассказал Кэлвину, дядя?

– Ты напрасно боишься, что я буду строить тебе козни, Роланд. – Карл осушил чашу и со стуком поставил ее на стол. – Ты – моя кровь, будущее рода зависит от того, насколько верно ты поступишь сейчас.

– И ты считаешь брак с Лаверн верным решением, – усмехнулся огненный лорд.

– Бесспорно. Причем для вас обоих. Ни для кого не секрет, что Капитул весьма своеобразно относится к действиям Мэлори. У ее рода нет истории, нет источника и связи, которая соединяет магов всех кланов королевства в семьи. Это делает девчонку непредсказуемой, а, учитывая силу, которой наделили ее духи, даже опасной.

– И брак со мной укротит ее пыл.

Дядя ответил ему тяжелым, стальным взглядом.

– Ты усмиришь ее. А если нет… Женщины часто умирают в родах. Сделай так, чтобы она родила тебе сына, а после… Несмотря на ее силу и видимую власть, Лаверн никто. Безродная выскочка, которая в данный момент нужна короне. И корона благоволит ей – пока. Она получила титул и земли, Роланд, но это не сделало ее леди. В глазах многих лордов ваш брак будет смотреться жутким мезальянсом. Никто не осудит тебя за то, что ты женишься на ней ради продолжения рода. Ради того, чтобы огненная жила под землей питала нас и дальше. Но после, потеряв часть силы, Лаверн станет обузой, темным пятном на красном флаге твоего дома.

– И ты предлагаешь от нее избавиться. – Роланд кивнул, давая понять, что понял замысел Карла.

– Необязательно ее убивать, – усмехнулся дядя, – достаточно убедить мир, что она мертва. Касательно судьбы девчонки… Я знаю людей, которые с удовольствием приобретут столь интересную… зверушку.

– Продать ее?! – вспылил Роланд. – Да ты из ума выжил, если предлагаешь мне такое. Продать жену, леди Очага…

– Она не леди! – резко перебил его дядя. – И никогда не станет. Мало того, она неудобна. Лаверн мешает слишком многим влиятельным людям континента. Поверь, участь рабыни – лучшее, на что она может рассчитывать, доберись они до нее. В этом случае даже быстрая смерть не светит этой выскочке. Идет война, и ее поддержка выгодна короне, но подумай, понадобится ли Лаверн Эридору, когда наконец-то наступит мир? Станет ли король защищать ее? Запомни, Роланд, мудрец всегда просчитывает на несколько ходов вперед. Глава клана должен обладать мудростью.

Наверное, мудрость никак не хотела давать свои всходы в душе Роланда, потому как план Карла, относящийся к Лаверн, вызывал в молодом наследнике лишь ужас и отвращение. Особенно когда он снова увидел ее: спускающуюся с лошади, в неизменном черном дорожном костюме и черном же плаще, покрывающем узкие плечи, с распущенными волосами и щеками, раскрасневшимися от мороза. Встретившись глазами с Роландом, она открыто улыбнулась, и маг мысленно послал к черту и Карла, и все его предложения по обустройству его, Роланда, семейной жизни.

Не обращая внимания на шепот подданных и удивленные вздохи, он прошествовал к чародейке и поклонился.

– Рад приветствовать вас в Очаге, миледи.

– Рада наконец побывать на востоке.

К вечеру буря улеглась.

Замок преобразился. Во дворе вспыхнули костры, зажглись факелы на стенах, а проемы дверей украсили белыми и зелеными лентами. На пороги выставили крынки с молоком с добавлением красного вина, чтобы задобрить духов весны. В большом зале столы ломились от яств, в чаши разливали талую воду, с глотка которой было принято начинать пир. Замок гудел, будто улей диких пчел, на праздник съехались лорды всего восточного побережья: Патор Свонн из Южной башни с женой и юной дочерью на выданье, Ростер Джунн из Лиры с сыновьями и их женами, Игнар Бишоп из Вочтауэра с семьей и, конечно же, Карл с Брунгильдой, младенцем и двумя дочерями. Каждый лорд прибыл с большой свитой, состоящей как из магов низких родов, так и из людей, которые расположились в Очаге и его окрестностях.

Род Огненного змея готовился приветствовать весну.

В дальнем углу менестрели, надрывая глотки, пели веселые песни, прославляя огненную жилу клана, привечая первую весеннюю капель и духов тепла. Роланд с высокого помоста, на котором находились места для главы клана и его семьи, в приподнятом настроении наблюдал за подданными, изредка соскальзывая взглядом вправо, где за широким столом расположился приглашенный им Вольный клан Лаверн. Чародейка преобразилась, облачившись в роскошное платье цвета молодой листвы с лифом, отороченным белым мехом, и широкими длинными рукавами, спадающими до самой земли. Волосы Лаверн собрала высоко на макушке, открывая взгляду изящную шею и ключичные впадины, и Роланд заглядывался на них, подмечая игру теней и света.

По правую руку от чародейки с неизменным каменным лицом сидел Кэлвин, периодически пробуя пищу и коротко кивая: мол, не отравлено. Роланд вспомнил слова Карла о том, что у Лаверн много врагов, и счел это действие действительно необходимым. Мария сегодня была одета в разы скромнее, будто не желая оттенять красоту госпожи. Роланд отметил высокого и широкого мужчину с густой черной бородой и огромными ручищами, жадно пьющего вино и, не стесняясь, отламывающего мясо пальцами, по которым стекал жир и сок. Девушку с суровым лицом, исписанным черными узорами, одетую в мужской наряд, смуглого и жилистого парня с раскосыми глазами, внешность которого явно выдавала южную кровь. Парочку близнецов с волосами пшеничного цвета, громко смеющихся и плотоядно поглядывающих на разносящих еду служанок. Худого, облаченного в черные бесформенные одежды старца с головой, полностью лишенной волос. Его лицо было испещрено глубокими морщинами, а руки покрывали болотного цвета пятна – последствия зеленой лихорадки. Немногие зараженные этой страшной болезнью выживали, а большинство выживших лишались разума, потому старик и смотрелся диковинно и странно, особенно если учесть, что следы болезни он не прятал под длинными рукавами и перчатками.