Последнее место, которое создал Бог - Хиггинс Джек. Страница 42

И в тот же момент Авила возбужденно позвал меня:

— Кажется, есть связь. Идите скорее сюда.

Он надел наушники и включил для меня громкоговоритель. И мы все совершенно четко, несмотря на помехи, услышали голос Фигуередо:

— Санта-Елена, вы слышите меня?

— Здесь Мэллори, — ответил я. — Вы меня слышите?

— Слышу вас хорошо, сеньор Мэллори. Как дела?

— Хуже некуда. Хуна ждали меня и, когда, я приземлился, подожгли самолет. Теперь я в церкви миссии с Авилой и двумя женщинами. Мы в безвыходном положении. Лодок нет.

— О Матерь Божья!

Я почти видел, как он перекрестился.

— У нас только один выход, — сказал я ему. — Соберите добровольцев и поднимитесь по реке на вашем катере. А мы постараемся продержаться до вашего прибытия.

— Но если я даже смогу найти людей, которые согласятся пойти со мной, мне потребуется десять или двенадцать часов, только чтобы добраться до вас.

— Я знаю. Но вы должны сделать все, что можете.

Он еще что-то говорил, но его слова потонули в потоке помех, и я ничего не смог понять, а потом мы и вовсе его потеряли. Когда я повернулся, то увидел, что Джоанна и сестра Мария Тереза присоединились к Авиле. Все они выглядели скованными и испуганными. Даже сестра Мария Тереза утратила свое обычное выражение тихого умиротворения.

— Что еще случилось, Нейл? — спросила Джоанна. — Скажите нам все, как бы тяжело это ни было.

— Да вы сами почти все слышали. Я просил Фигуередо попытаться собрать несколько человек и прорваться сюда на правительственном катере. Это займет по меньшей мере двенадцать часов, если все пойдет хорошо. Но если быть до конца откровенным, то наше счастье в том, чтобы они появились здесь завтра до восхода солнца.

Авила грубо рассмеялся:

— Будет чудо, если они вообще тронутся с места, сеньор. Вы думаете, они там в Ландро такие герои, что им хочется прийти сюда и получить стрелу хуна в спину?

— Но вы же пришли, сеньор Авила, — вмешалась сестра Мария Тереза.

— За деньги, сестра, — ответил он ей. — Потому что вы хорошо платите, и что же я получу в конце? Только смерть.

Я стоял у окна, глядя на поселок через полуприкрытые ставни. Госпиталь и бунгало, темные в вечернем свете, стояли у края джунглей. Солнце оранжевым диском спускалось за деревья. Слышались монотонные звуки барабана.

Джоанна Мартин прислонилась к стене возле меня, куря сигарету. На расстоянии заунывные голоса индейцев, смешиваясь с рокотом барабана, звучали как угроза.

— Почему они поют? — спросила она.

— Чтобы подготовить себя к смерти. Они называют это песней смелости. Значит, рано или поздно они нападут на нас, но прежде выполнят весь подготовительный ритуал.

Сестра Мария Тереза вышла из тени:

— Вы говорите, что они приветствуют смерть, мистер Мэллори?

— Для воина смерть в бою — единственный способ окончить жизнь, сестра. Как я вам уже говорил, смерть и жизнь для этих людей — две части одного и того же целого.

Прежде чем она смогла ответить, Авила, сидевший у рации, вдруг взволнованно вскрикнул:

— Вроде бы я снова поймал Фигуередо!

Он включил громкоговоритель. Помехи были просто ужасными. Я согнулся возле радио, стараясь разобрать далекий голос. И вдруг все оборвалось, в том числе и помехи. Стало непривычно тихо. Авила посмотрел на меня, медленно стаскивая с себя наушники.

— Вы разобрали хоть что-то? — спросил я его.

— Всего несколько слов, сеньор, но они лишены всякого смысла.

— И что же он сказал?

— Мне показалось, что капитан Хэннах на пути к нам.

— Но это невозможно. Вы просто неправильно поняли.

Снаружи смолк барабан.

Теперь церковь объяла полутьма. Тускло светился только фонарь у радиорубки, да на другом конце церкви сестра Мария Тереза зажгла свечи.

А снаружи стало совсем темно, и зубчатая стена леса ясно вырисовывалась на черном ночном небе. Не слышалось ни одного звука. Все кругом словно замерло.

Вдруг где-то в джунглях фыркнул ягуар. Авила спросил меня:

— Что это значит, сеньор?

— Не знаю. Может, какой-то сигнал.

Пока мы будем удерживать их на расстоянии, у нас остается хоть какой-то шанс. Мы оба были хорошо вооружены. Винтовка Джоанны Мартин вместе с двумя обоймами лежала на столе рядом с рацией так, что ее можно легко взять в случае необходимости. Но ничто не нарушало тишину этого молчаливого мира. Только потрескивало радио, которое Авила оставил включенным, с громкоговорителем, поставленным на максимальную громкость.

От алтаря исходил очень тусклый свет. Святая Матерь Божья, казалось, выплывала из темноты, купаясь в мягком белом свете, слышалось тихое бормотание молящейся сестры Марии Терезы. Все кругом выглядело очень мирным.

Вдруг что-то загремело по железной крыше у меня над головой. Я поднял глаза и увидел индейца хуна, который пролез через верхнее окно и теперь переступал на подоконнике, удерживая равновесие. С криком, словно это вопила душа мученика, он ринулся вперед, держа в правой руке наготове мачете. Его намазанное охрой тело блеснуло в свете лампы.

Я выпустил в него очередь из "томпсона", и его отбросило к стене. Джоанна закричала, Авила, страшно ругаясь, передергивал затвор старого карабина, всаживая пулю за пулей в другого хуна, который появился сбоку.

Я кинулся ему на помощь, Джоанна предупреждающе вскрикнула, я обернулся, но слишком поздно, чтобы встретить новую угрозу. Автомат "томпсон" выбили у меня из руки, я упал, остро ощутив вонь навалившегося на меня покрытого охрой и потом тела. Индеец уже занес мачете для удара.

Мне удалось схватить его за запястье и сунуть локоть в его разверстый рот. Боже, какой же он оказался сильный! Его железные мускулы, как, впрочем, у большинства лесных индейцев, буквально сковали меня. Вдруг его лицо приблизилось, и он стал сильнее давить на меня. Казалось, это конец. Но вот ему в висок ткнулось дуло винтовки, выстрел снес верхнюю часть черепа, и его тело конвульсивно дернулось в сторону.

Джоанна Мартин стояла сзади и сжимала винтовку с выражением ужаса на лице. Позади нее я увидел сестру Марию Терезу. И прямо из тьмы над ней откуда-то сверху выскочил еще один темный призрак и опустился прямо перед алтарем. Я схватил "томпсон", но снова опоздал, потому что Авила успел прострелить ему голову.

Лихорадочно перезаряжая карабин, он с хрипом хватал ртом воздух.

— Может быть, там, на крыше, есть еще кто-то, а, сеньор?

— Надеюсь, что нет, — ответил я. — Если их будет много, то нам не справиться. Прикройте меня, а я посмотрю.

Я вставил новый магазин в "томпсон", открыл дверь и выскользнул наружу. Отбежал немного в сторону, повернулся и дал очередь по крыше. Потом перебежал на другую сторону и повторил представление. Не последовало никакой реакции, ни отсюда, ни из леса, и я вернулся обратно.

Сестра Мария Тереза снова стояла на коленях, молясь за убитых, насколько я мог понять. Джоанна сидела, привалившись к стене. Я опустился на одно колено возле нее.

— А вы отлично сработали. Благодарю вас.

Она чуть улыбнулась:

— Я все-таки лучше поработаю на студии шесть в компании MGM. Когда-нибудь это случится.

Вдруг раздался треск в громкоговорителе, и ясно прозвучал знакомый хриплый голос:

— Это Хэннах вызывает Мэллори! Это Хэннах вызывает Мэллори! Вы меня слышите?

Я немедленно бросился к микрофону и включил передатчик:

— Я слышу вас, Сэм, громко и ясно. Где вы?

— В пяти минутах полета вниз по реке, если только моя ночная ориентировка превосходна, как всегда.

— На "Бристоле"?

— Ну конечно, парень, совсем как в старые времена.

У него в голосе прозвучали какие-то новые нотки, которых я раньше никогда не замечал. Если хотите, это напоминало радость, несмотря на всю абсурдность такого предположения.

— Я попытаюсь приземлиться на большой песчаной отмели посередине реки. Прямо против причала. Но мне надо хоть что-нибудь видеть.