За час до полуночи - Хиггинс Джек. Страница 12

Во всяком случае, я покачал головой и сказал Хофферу:

– Нас это не вполне устраивает. Джейгер и Легран получат те же условия, или мы отказываемся.

Он даже не стал спорить.

– Хорошо. Завтра в Палермо я выпишу вам чек, но на имя полковника Бёрка. Деньги будут у него, Пока работа так или иначе не закончится. Некоторые гарантии для меня от любителей синицы в руке.

– Нас устраивает.

Бёрк, безусловно, был в ярости, но я осушил свой бокал, не обращая на него внимания. Роза подошла ко мне с другим.

Хоффер сказал:

– Ну что ж, теперь можно обсудить подробности. Как собираетесь взяться за дело?

– Вы уверены, что Серафино в горах Каммарата? – спросил я.

Он кивнул:

– Скорее всего, там его родные места. Все справки, что я наводил, подтверждают мое предположение. Вам, наверное, известен район?

– Я бывал там. Дикие места.

– Можете мне не рассказывать. Ездил туда, когда платил ему первый взнос.

– Вы его видели?

– Серафино? – Он кивнул. – Встречался лицом к лицу на мосту у деревни Беллона.

– Как он выглядел?

– Могу даже показать. – Он достал бумажник, вынул из него фотографию и вручил мне. – Достал ее через одного знакомого в полиции. Его арестовывали не один раз.

Мне дали типичное полицейское фото, представляющее всех задержанных одинаковыми неандертальцами, способными, если судить по нему, на изнасилование, или убийство, или на то и другое.

– Оно ни о чем не говорит, – пожал я плечами. – Как он выглядел? Опишите.

– Двадцать пять – двадцать шесть лет, вес средний. Темноволосый – у него длинные темные патлы. – Карл произнес это с неодобрением. – Смуглое лицо, каких здесь встречается много, – говорят, арабская кровь со времен владычества. Типичный сицилиец.

– Похож на меня? – спросил я.

– Да, что-то есть. – Мой вопрос не сбил его с толку. – Во время одного из арестов в полиции над ним издевались, и он потерял глаз. Фотография сделана до этого. Много смеялся. Говорил о деле так, словно бы шутил.

Это Хофферу тоже не нравилось. Его правая рука сжалась в кулак, пока он говорил.

– Думаю, что можно начать с Беллоны, – заметил я.

Хоффер удивился.

– Вы так считаете? У меня создалось впечатление, что большинство жителей там сотрудничает с людьми типа Серафино.

Я взглянул на Бёрка:

– Будешь изображать туриста, а я – водителя машины, которую ты нанял.

Он кивнул:

– Хорошо.

Я повернулся к Хофферу:

– "Мерседес" не годится. Надо что-нибудь поскромнее. Найдется?

– Конечно. Что еще нужно?

– Расскажите мне о девушке.

– О Джоанне? Я считал, что полковник уже сообщил вам все необходимые сведения.

– Но я хочу услышать о ней от вас. В таких делах важно знать о человеке как можно больше. Тогда сможешь предугадать, как он поведет себя в той или иной ситуации.

Похоже, я его убедил.

– Видимо, вы правы. Так с чего начать?

– С вашей первой встречи.

Оказалось, что впервые он ее увидел, когда девочке было двенадцать лет. За два года до этого ее отец умер от лейкемии. Хоффер познакомился с ней и ее матерью в соборе Святого Морица на Рождество и вскоре женился на матери. Жили они вместе, пока его жена не погибла в автокатастрофе во Франции четыре года назад.

– Как я понял, падчерица оказалась трудным ребенком. Видимо, смерть матери потрясла ее? – уточнил я.

Он устало откинулся в кресле, провел рукой по лицу и вздохнул.

– С чего вы взяли? Слушайте, Вайет, я попытаюсь объяснить вам. Когда Джоанне исполнилось четырнадцать, ее мать обнаружила ее в постели с шофером, и он оказался не первым. С ней всегда были связаны какие-то неприятности – один грязный скандал за другим.

– Так чего же вы о ней беспокоитесь?

Сперва он удивился, но затем нахмурился, как бы впервые задумавшись об этом.

– Хороший вопрос. Конечно, не от избытка привязанности. Она испорчена. И тут уж ничего изменить нельзя. Возможно, в том не ее вина, но тем не менее из песни слов не выкинешь. Думаю, что поступаю так ради памяти моей жены, в общем-то удивительной женщины. Те семь лет, что она подарила мне, – лучшие в моей жизни. Все остальное – будни, Вайет.

Он, несомненно, говорил искренне, и присутствие Розы Солаццио не изменило впечатления. Видимо, только особая придирчивость заставила меня вспомнить о том, что уже очень быстро потребовалась ему другая женщина.

– Кое-что еще мне не ясно, – нахмурился я. – Понимаю, почему вы не обратились в полицию. На Сицилии в таких случаях она более чем бесполезна. Но почему вы не обратились к мафии?

– А что это даст? – рассмеялся Бёрк. – У Стаси пунктик насчет мафии, мистер Хоффер. Есть причины.

Хоффер махнул в ответ рукой.

– Конечно, я связывался с мафией. Она по-прежнему контролирует все, что здесь происходит. Не верьте чепухе, будто бы Рим покончил с ней, – сведения для туристов. Здесь не желают ее трогать.

– Вы что-нибудь узнали?

Он покачал головой:

– Похоже, что Серафино Лентини не любит мафию. У меня сложилось впечатление, что они и сами хотели бы прибрать его к рукам.

– Дед Стаси имеет некоторое отношение к мафии, – заметил Бёрк. – Правда, Стаси? Они должны увидеться сегодня вечером.

Хоффер нахмурился.

– Ваш дед?

– Вито Барбаччиа, – назвал я его имя просто так, чтобы произвести впечатление.

Роза Солаццио неожиданно поперхнулась и выронила бокал. Хоффер недоверчиво уставился на меня.

– Вы внук Вито Барбаччиа?

– Как понимаю, вы о нем слышали?

– Слышал о нем? А кто здесь о нем не слышал? И вы идете к нему вечером?

Я кивнул, и он умолк ошарашенный.

– Невероятно.

– Вы с ним встречались? – спросил Бёрк.

Хоффер улыбнулся.

– Дважды – на приемах, но ни разу не говорил с ним. Он допускает к себе только особ королевского происхождения.

Бёрк хмуро взглянул на меня, и я догадался, что моему рассказу на кладбище он не придал никакого значения, так и не поняв, какую величину здесь представляет мой дед.

Я допил вино и поднялся.

– Спасибо. Пойду пройдусь по саду перед обедом.

Хоффер кивнул Розе:

– Покажи ему наш сад, ангел мой. Там сзади есть чудесный прудик с рыбками, мистер Вайет.

Он назвал меня мистером второй раз.Занятно наблюдать, какой эффект фамилия Барбаччиа производит на людей. А на Розу? Она сильно побледнела и, когда я улыбнулся ей, выронила свой газовый платок. В ее темных глазах мне почудился страх.

Барбаччиа – мафиози.Думаю, для нее оба понятия равносильны. Я предложил ей руку, она слегка дрожала.

Хоффер держал первоклассного повара. Нам подали нарбе ди Сан Паоло – блюдо, похожее на равиоли, запеченное с сахаром и тертыми яблоками, и канноло, наверное самое популярное сладкое пирожное на Сицилии, представляющее собой трубочку из муки с яйцами, наполненную кремом. Все предпочли пить вино «марсалу», слишком сладкое для меня, поэтому я попросил бутылку «Зибиббо», вина с острова Пантеллерия с анисойой отдушкой. Тот напиток, который или любят с первого раза, или больше никогда не пробуют.

Мы пообедали на террасе небольшой компанией с Пветом и Леграном. Они вели себя наилучшим образом. Позже, когда вино начало действовать, все немного оживились. Пьет демонстрировал галантность Розе, не переходя грань подчеркнутой вежливости, и даже Легран достаточно расслабился для того, чтобы улыбнуться пару раз.

Принесли кофе – йеменский мокка,по-моему лучший в мире. Я отошел со своей чашкой в угол террасы. Смех стал громче, и никто не заметил, как я тихо спустился в сад.

Поднявшись к себе в комнату, я вынул «смит-и-вессон» из ящика и навесил кобуру на пояс. Несколько раз проверил работу механизма, когда в комнату вошел Бёрк. Он закрыл дверь и прислонился к косяку.

– Ждешь неприятностей?

– Все возможно.

Я убрал револьвер в кобуру, застегнул куртку и ссыпал полдюжины патронов в левый карман, а в правый положил вальтер Марко.