Тайная жизнь Маши Ромашкиной (СИ) - Март Амалия. Страница 44

Ненавижу это вспоминать, терпеть не могу давить на жалость. Но факт остаётся фактом — моя мать выбрала не меня, а алкоголь и своего собутыльника.

Я выдыхаю и обеспокоенная его молчанием начинаю вышагивать по комнате.

— Раз в пару недель мне присылают сценарий, я отрисовываю заказ и все, получаю деньги. Действительно неплохие деньги. Можно сказать, за месяц мою вторую зарплату. Практически все идет на платеж за квартиру, ну и так, по мелочам. А в блокноте я рисую наброски для будущих фреймов, чтоб не потерять мысль. Фрейм, это…

— Да, я знаю, — останавливает меня Руслан. Запускает пятерню в волосы и задумчиво смотрит вверх. — Так ты делаешь это не от любви к искусству, а потому что тебе реально нужны деньги?

— Да.

Я активно Машу головой, хоть он и не смотрит на меня.

— Что, я шокировала тебя?

— Да нет, — он устремляет на меня свой глубокий темный взгляд. — Просто я думал… Так, нам определенно нужно поесть, перед тем, как продолжим этот разговор. Согласна?

Нет, не согласна. Говори здесь и сейчас. Давай не будем тянуть с неизбежным. Да просто скажи, что тебя это отвращает и разойдемся в разные стороны.

Все это кружится в моей голове, но застревает где-то в горле, и я не в силах озвучить.

Коротко киваю и берусь за протянутую руку Че. Он крепко сжимает ее, словно пытаясь передать мне какое-то послание через этот крепкий захват. Уметь бы читать мысли.

На кухне Руслан усаживает меня за широкий деревянный стол, а сам залезает в холодильник, выуживая оттуда контейнеры с едой. Атмосфера недосказанности висит над нами дамокловым мечом. Я вижу, как по лицу Че пробегает тень, но не могу понять, что она отражает. Аппетит пропал, я просто хочу все расставить по своим местам, но он тянет… Зачем? Почему?

— Ты рыбу ешь? А то запеканка рыбная… — разносится его спокойный голос по кухне.

— Тебе претит то, что я делаю? — не выдерживаю и начинаю сыпать вопросами. — Или это против твоих убеждений? Считаешь это грязным делом, недостойным? Я не могу понять твоей реакции.

— Я? Недостойным и грязным? — Рус надрывно хохочет. — Мелкая, ты уже должна была понять, что я очень благосклонно отношусь к разврату и производным от него. Я уважаю порно индустрию, и уж точно не считаю, что ты делаешь что-то плохое. Мне нравятся твои работы. Я их горячий фанат, ты могла это увидеть по потрепанному виду твоего ежедневника! Просто есть один нюанс…

Ну же! Какой, какой нюанс?!

В кармане Че разрывается телефон. Он недовольно хмурится, выуживает его и смотрит на экран, сдвинув брови. По лицу пробегает тень, он сбрасывает вызов и откладывает телефон на стол.

— Так о чем мы? Ах да, запеканка!

Руслан поворачивается к микроволновке и ставит туда контейнер. Я глухо рычу. Сколько можно играть на моих нервах!

— Нюанс, ты хотел сказать про нюанс! — кричу я, поддавшись раздражению.

— Нюанс… Так вот, — Рус тянется за охлаждённой бутылкой вина. Наливает мне в бокал и продолжает. — Так вот, ты помнишь, я сказал, что больше ничего не скрываю. Есть одна незначительная деталь, которую я опустил. Мне казалось, это не так, чтобы очень важно, но после твоего откровения, я, честно говоря, еще меньше хочу тебе рассказывать.

Звучит сигнал микроволновой печи, и Рус отворачивается, чтобы вынуть разогретый ужин. Достает тарелки, не спеша накрывает на стол. Я присасываюсь к вину, осушая бокал за пару глотков. Боже, да что же это за пытка такая?! Рус подливает мне ещё и садится напротив.

— Короче, я уже рассказывал, как развлекался за счёт глупых девчонок, — он сглатывает, словно эти воспоминания острым лезвием застряли в горле. — Как мы спорили на них и потом… Короче, пытался отыграться на них, вместо тебя.

Я снова делаю несколько больших глотков, пытаясь немного притупить неприятный осадок в душе от его слов.

— Когда я уволился, мне просто сорвало крышу. Ни одна девушка не могла меня удовлетворить, не было азарта игры, не было чувства завершенности и возмездия, в котором я нуждался. И тогда один мой дружище предложил мне записать, все, что я хотел бы сделать с… ну, тобой.

Он смотрит на меня своими глазами-бедной, и мне становится по-настоящему неуютно.

— И? — я морщусь от своего охрипшего голоса.

— И так родилась Конфетка…

Никогда не думала, что шок, это вот так: полное онемение и пустота в голове. Я нахожусь на первой стадии неприятия: отрицания.

— Это шутка такая? — крепко сжимаю ножку бокала, силясь собрать разбежавшиеся мысли.

— Все началось с обычных эротических рассказов. Потом опять же, мой друг, посоветовал перевести все это в графический роман, сказав, что это дико популярно сейчас. Я и не думал, что это так попрет, и что мои тайные садистские желания начнут приносить деньги. Сначала рисовал сам на простеньким планшетнике, но потом понял, что проще заплатить кому-нибудь, чтоб сосредоточиться тупо на продвижении. Я не знал, что это была ты, клянусь. Кворки же анонимные. Понял только, когда твой блокнот оказался в моих руках. Оцени иронию… Ты рисовала нас с тобой, не зная об этом.

Я не могу оценить иронию. Не могу даже сказать, как неприятно все это звучит. Он пытался наказать меня за несуществующие грехи путем визуализации этого в комиксе. Я была права, Кави никогда не любил Конфетку. Он использовал ее, унижал, ставил в положение шлюхи, подстилки, не больше. Грязно, извращённо, болезненно. И вот так Руслан относится и ко мне?

— Ты… и сейчас хотел бы творить со мной все эти вещи? — мой голос надломлен, я не знаю, как реагировать на все это.

— Так и думал, что ты все примешь на свой счет, — вздыхает Рус.

— А как ещё мне это принять?

— Послушай, я больше так не думаю. Мне больше этого не хочется. Раньше да, но не теперь.

— Чудесно, — язвительно произношу я и снова заливаюсь вином.

Мы молчим, смотря друг другу в глаза. Я в смешанных чувствах. Осадочек есть, но то ли вино действует, то ли преступление реально не такое уж и серьезное. То, что его твердая убежденность в моей виновности оставила жирный след на его последующих действиях — не новость. Я и сама реализовывала через Конфетку свои потаённые мысли — тут к Фрейду не ходи, достаточно взглянуть на Кави, срисованного по образу и подобию мужчины напротив. Но одна мысль все же не даёт мне покоя.

— И что же теперь?

— Ну, Конфетка приносит хорошую прибыль. А тебе нужны деньги…

— То есть, ты хочешь, чтобы я и дальше рисовала, как меня унижают и используют…

— Блин, так и знал, что не надо было тебе рассказывать. Понял, как только ты сказала, что тебе необходимо этот заработок. Вот не знала бы, и вопросов даже не возникло: рисовать или не рисовать!

— Так и почему же сказал?

— Ты задавала много вопросов. А мне не хотелось и дальше уходить от ответа и придумывать небылицы.

— Не понимаю, как это связано с моими вопросами?

Телефон Че вибрирует на столешнице позади. Он снова игнорирует его, впиваясь в меня взглядом.

— Квартира, машина. Я заработал на все это с комиксов.

— И ты не хочешь от этого отказываться. Понятно, — осушаю очередной бокал. — Я не буду больше рисовать их.

Я опускаю взгляд на пустой бокал. Мой голос звучит тихо. Чувствую накатывающее разочарование. Или это обида? Я не знаю.

— Блин, это всего лишь комикс, это ничего не значит, ты правда откажешься от хорошего заработка из-за принципов? — Рус раздражен, я это слышу.

— А ты и правда не перестанешь делать из Конфетки последнюю прошмандовку? — его раздражение переходит и на меня.

— Ну, это хорошо продается, — он пожимает плечами, давая четко понять, что считает мой вопрос абсурдом.

Звонок в дверь разрезает тишину квартиры, выбешивая своей неуместностью.

— Наверное, Ленка, только она приходит без предупреждения, — Руслан пытается нацепить на себя ироничную улыбку, но меня не обманешь, он тоже чувствует, что все изменилось.

Он встаёт из-за стола и направляется к двери.

— Мы что-нибудь придумаем, ладно? — говорит он от дверей, потирая затылок.