Ферзь. На грани - Елена Рейн. Страница 9

Воздыхатель начал дергаться на месте, глазами высматривая подмогу. Мужику уже под сороковник, а вел себя как идиот. Постучал костяшками пальцев по лобовому стеклу и сразу услышал нужную интонацию.

– Не нужно. Я все понял и… пойду.

Последнее, как я понял, он спрашивал. Кивнул и лениво побрел в сторону деревьев, где стояли качели, но вдруг резко обернулся и выдал:

– Неправильное движение, ненужный звонок с твоей стороны и я…

Мужик закивал головой и быстро поспешил к машине, но тут же остановился, взъерошил волосы и закричал:

– Вероника!

Дальше не слушал, знал, что за тридцать минут соберет вещи и свалит на неделю на свою загородную, элитную дачу, чтобы успокоиться. Вот и хорошо. Заодно подумает…

Посмотрел на окна квартиры, где временно жила Мария с дочерью, и задумчиво повел головой. Что же… отпустить ее так и не получилось. Значит, временно придется пообщаться. Ее нашли – девчонка так и не научилась прятаться.

Не понимал, какого хрена здесь делаю? Но когда получил сообщение от Туманова, что Лотову ищут в Москве и вышли на Лисину, уже через десять минут со спортивной сумкой выходил из дома.

Твою ж мать… она додумалась остаться в городе на виду у всех стервятников и еще постоянно звонила в банк, пытаясь договориться, чтобы ей перечислили деньги на карту, не желая ехать к ним лично.

Наивная…

Везде засветилась.

Хотелось хорошенько встряхнуть, чтобы перестала так конкретно косячить и свалила куда-нибудь в богом забытую дыру, но нет, она приехала в столицу и умудрилась завести подружку, за которой следили парни Медведева. Когда пробил, долго удивлялся, желая утащить оттуда, но сдержался.

Застопорился, отмечая, как джип на всей скорости летит в сторону дальнего дома. Лодкин с дочерью направился в гараж, рассчитывая забрать с тайника детскую, нерабочую игрушку, которую, вероятно, он гордо называл пистолетом.

Ну-ну…

Заметив, как шевельнулась шторка, отступил в тень, зная, что Лотова меня не увидит. Постоял еще некоторое время и пошел к машине, посматривая на часы, зная, что ее подруга уже спешит домой.

Спрятаться они могли только в деревне, а именно у Лисиной Клавдии Егоровны, бабушки Ирины, или вновь кидаться по всем автобусам, пока не найдут временное пристанище.

Не хотел вмешиваться, не желал помогать, планируя все послать далеко и надолго. От вида в бездонных глазах ненависти меня выворачивало изнутри. А сейчас еще сильнее, чем тогда. Прошло полгода, но стоило вспомнить о ней и будто острый нож вонзился глубоко в тело. Ни женщины, ни работа, НИЧТО не могло удовлетворить. И это доводило до бешенства, появлялось дикое желание сорваться к ней и взять то, что хотел.

Но зачем?

Она НИКТО.

Но похоть рвала мозг так, что представлял собой безумного зверя.

Держал свои темные желания в себе, не желая ломать девчонку, но когда поступил звонок, словно сошел с ума, понимая, что теперь будет иначе. Она сама ко мне придет.

У нее есть только один-единственный путь – это помощь Медведева, но, как я понял, сам владелец охранного бизнеса с Лисиной на контакт не выходил, только давал указания своим людям. Пока не понимал кто помогал, да и было абсолютно плевать, но если не он, то Лотову сразу найдут и тут главное – не упустить момент, и понять, что от нее хотят люди Коханова.

Еще немного и все станет ясно…

Прошел дальше и сел в джип, ожидая звонка. В салоне витал стойкий аромат морской свежести, шедший от мелового ароматизатора японского производителя Eikosha. Услышав грубую ругань и детский плач, резко повернул голову и увидел у ближайшего подъезда валяющегося мужика, а над ним кружили два пацана, с разницей в несколько лет. Они пытались поднять пьяного и слезно просили пойти домой. Хотел отвернуться и дальше заниматься своими делами, но ярость сдавила легкие. Уж слишком эта мерзость напомнила прошлое.

Достал сигарету из пачки и вышел, закрыв дверь, продолжая наблюдать.

Пацан десяти лет просил отца подняться, дергал за плечи, а тот ругался последними словами, откидывая ребенка. Темноволосый, худой мужчина почти захлебывался в луже и в своих отходах. Вид трясущегося второго пацана заставил смять сигарету и отшвырнуть в сторону.

Резко пошел вперед и, приблизившись к старшему, встал рядом, расставив ноги на ширине плеч. Дернув подбородком на тушу, спросил:

– И часто так?

Ребенок некоторое время стоял, думая о своем. Видел, что он на грани – достало так, что поперек горла стояло, но пацан украдкой бросал взгляд на вздрагивающего младшего брата, и пытался сотворить чудо, прекрасно зная, что это бесполезно.

– Мамка умерла год назад, и мы остались одни. А отец… ему до сих пор плохо… – пробубнил он, и затолкал грязный палец в рот, сгрызая ноготь, даже не осознавая этого.

– А раньше как? – поинтересовался, взглядывая в небо, темнеющее с каждой минутой. Посмотрел на часы, прикидывая, когда ждать действий от Лотовой и Лисиной.

Раздался громкий, хриплый кашель. Мужчина, валяющийся на дорожке, рвано открывал рот, а когда стало легче, пробухтел:

– Твари. Суки… Да они…Ага… еще…

– Папка раньше другим был, – с обидой выдал пацан. – Любил нас и мамку. А теперь… нет, – последнее он сказал с раздражением, и я знал, что еще год в таком дерьме, он будет таким же… как и я. А если начнут кидать по детским домам, то…

Задумчиво окинул одного и второго, и, не замечая следов от побоев, усмехнулся. Не так все херово… как могло быть.

– Хочешь, чтобы не пил? – задал важный вопрос, предлагая ему выбор, которого у меня не было, потому что всем было плевать на голодного, грязного пацана с разбитой губой, синего от постоянных побоев. Только слова, бумажная волокита, а на самом деле… никому ничего не нужно.

Парень с изумлением уставился на меня. Он сглотнул, поменял ногу, сжимая рукой ткань старой футболки на груди, и просипел:

– Хочу.

«Хочет…»

– Показывай квартиру, а я… помогу, – грубо сказал и сделал шаг к вонючей свинье, выдающей сопящие звуки. Ухватил за шиворот, безразлично сдавливая горло, отчего он начал барахтаться и выдавать непонятные звуки, и потащил его внутрь дома, не реагируя на волнение и страх малого, вцепившегося в шорты старшего брата, державшего дверь.

Жили они на первом этаже, поэтому когда с грохотом швырнул мужика в ванную их замызганной однушки, он начал глотать воздух, пытаясь прийти в себя.

– Дядя… папе больно, – воскликнул малой, желая кинуться на меня.

Смотрел на него и видел Глеба. Он также пытался защитить монстра, что каждый день отравлял нам жизнь, превращая ее в невыносимый ад.

– Еще нет, – сухо констатировал ситуацию, а потом вновь перевел взгляд на мужика, пытающегося вылезти из чугунной ванны, и приказал: – Дверь закрой и не заходи. Понял?

– А вы…

– Ты понял, что я сказал?

– Да, закрыть и не заходить, – запинаясь, проговорил он, судорожно заламывая свои пальцы, переживая, что я убью его папашу-ублюдка. Пацаненок подошел к старшему брату, с надеждой вглядываясь в глаза, но тот только подтолкнул его, выпроваживая в коридор.

На лице нет ни одной эмоции… он посмотрел в упор, а потом кивнул и закрыл дверь.

Внутри все стянуло… будто в прошлое вернулся. Я себя видел…

Выдохнул и сжал руки в кулаки.

Нечего стоять, время идет.

Повернулся и положил руку на смеситель, а в следующую секунду нажал на кран с холодной водой. Мужчина захрипел от возмущения, начал подниматься. Включил горячую воду и за шиворот подтащил к напору, тут же меняя на холодную.

– Ты-ы-ы-ы… Му-у-у-ужи-и-и-ик… Ты что творишь? – хрипел он, закрывая лицо, барахтаясь, желая жить. Я крепко держал, переключая краны, не обращая внимания на его хрипы, крики, мольбы, слыша плач малого пацана, который стоял за дверью, но не заходил. А может… и старший не давал.

Путевым вырастет, если не упустить.

Следующие десять минут поливал пьянчугу только ледяной водой, а потом вытащил и швырнул на плитку, давая возможность оклематься. Когда посчитал, что мужик протрезвел, достал пистолет, присел на корточки и прижал дуло к виску.