Живи как хочешь - Алданов Марк Александрович. Страница 16

ЛИНА (смущенно): Я в первый раз на заседании.

ПЕРВЫЙ РАЗВЕДЧИК: Это, конечно, смягчающее обстоятельство. У многих других нет и его. Сам Великий Избранник, к несчастью, уделяет слишком мало внимания ритуалу.

БЕРНАР (Лине): Великий Избранник это генерал Лафайетт.

ПЕРВЫЙ РАЗВЕДЧИК: Рыцарь, по обязанности Первого Разведчика ордена Рыцарей Свободы я обращаю твое внимание на то, что не должно называть по фамилии членов Ордена и всего менее главу заговора.

БЕРНАР: Не могу же я делать вид, будто я не знаю, к кому мы приехали в замок Лагранж! Что за вздор!

ПЕРВЫЙ РАЗВЕДЧИК: Это не вздор, рыцарь, и я считаю твое выражение совершенно недопустимым в отношении лица, занимающего должность Первого Разведчика… Господи, что это! Отворены окна! Они говорят о заговоре при отворенных окнах! (Поспешно затворяет окна).

ЛИНА: Мы во втором этаже, замок обведен рвами и нигде нет ни души.

ПЕРВЫЙ РАЗВЕДЧИК (У круглого стола): Боже мой, что же это такое! Кинжалы лежат посредине стола! Они должны лежать перед троном Великого Избранника! Господи, так эти люди устраивают заговор! (Передвигает кинжалы к креслу Лафайетта. Бернар пожимает плечами. Лина незаметно стучит себя пальцем по лбу и вопросительно смотрит на мужа. Тот с улыбкой отрицательно мотает головой).

БЕРНАР (вполголоса Лине): Нет, он не сумасшедший: он фанатик ритуала. Очень честный и хороший человек.

(Входит Джон).

БЕРНАР. ЛИНА. ПЕРВЫЙ РАЗВЕДЧИК. ДЖОН.

ДЖОН (Его лицо светлеет при виде Лины. Он здоровается с ней, восторженно на нее глядя. Бернар здоровается с ним холодно, что видимо немного смущает молодого человека. Он говорит с американским акцентом) Я думал, что приеду первый. Отчего же вы мне не сказали, что поедете в дилижансе! Я привез бы вас в коляске.

БЕРНАР (сухо): Зачем же? Мы отлично дошли пешком.

ПЕРВЫЙ РАЗВЕДЧИК (Оглядывается и с негодованием замечает Джона): Это Бог знает что такое! Это неслыханный скандал! Вы входите на заседание Ордена без условного знака, не произнося пароля! По своей обязанности Первого Разведчика Ордена Рыцарей Свободы, я сегодня же доложу об этом скандале Великому Избраннику!

ДЖОН: Очень прошу извинить меня. Я забыл (Поднимает пальцы). Вера. Надежда.

ВСЕ (тоже поднимая пальцы): Честь. Добродетель.

ЛИНА: Рыцарь Джон, хотите портвейна? (Она говорит, ест, пьет, угощает Джона, все одновременно). Я здесь хозяйка! Меня просила быть хозяйкой в замке Лагранж графиня де Ластейри, дочь маркиза Лафайетта! Какие красивые имена! Я очень хотела бы быть маркизой! Или еще лучше герцогиней! (Смеется). Герцогиня Бернар! (мужу, весело). – Ну, ну, не сердись. Я тотчас бы отказалась от титула, потому что я республиканка. Но как-то приятнее отказаться от титула, чем не иметь его. Правда, рыцарь Джон? (Дразнит его). Впрочем, какой вы Рыцарь! Вы еще ребенок. Я другое дело: я совершеннолетняя.

ПЕРВЫЙ РАЗВЕДЧИК: Устав ордена Рыцарей Свободы в своем параграфе 14 разрешает принимать в Рыцари людей всех национальностей, обоего пола, в возрасте от 18 лет.

ДЖОН: Я был принят с согласия самого генерала Лафайетта. Он особенно благожелателен к американцам. И я так ему благодарен! Я счастлив, что принимаю участие в борьбе за освобождение Франции: мы перед ней в неоплатном долгу, благодаря геройской помощи, которую нам когда-то оказал генерал Лафайетт. Мой дед был в его армии и участвовал в сражении при Иорктауне. Я так рад, что теперь я участвую в его заговоре.

ЛИНА: Он дал на наш заговор пятьдесят тысяч франков!

ДЖОН: Дело не в деньгах. Мне как раз вчера говорили, что барон Лиддеваль обещает дать нам сто тысяч.

ЛИНА: Кто это, барон Лиддеваль?

ДЖОН: Банкир. У меня счет в его банке. Очень умный человек, но он мне не нравится.

БЕРНАР: Лиддеваль прохвост. Он обещает и ничего не даст. Да и нельзя брать у него деньги. Он нажил на спекуляциях миллионы и титул. Был поставщиком армии. Наполеон имел один единственный недостаток: он считал всех людей негодяями и потому был неразборчив в назначениях. Это его и погубило… Впрочем, он скоро вернется со святой Елены.

Поодиночке или небольшими группами входят другие Рыцари Свободы. Каждый останавливается у дверей, делает условный знак и произносит пароль. Некоторые произносят его с иностранным акцентом: итальянским, испанским, славянским. Гостиная заполняется. Лина в восторге угощает всех. Она много пьет. Слышен гул голосов: «Какая жара!..» «Нет, я приехал верхом"… «Такого гнусного правительства во Франции еще не бывало"… «Дайте мне портвейна"… «Вы слышали, император заболел на святой Елене"… «Не может быть! Кто вам сказал?"…

ЛИНА (Джону): Джон, мой милый мальчик, как я счастлива! Заговор! Я участвую в заговоре! Я всю жизнь об этом мечтала! (Пьет еще). – Мне главное: прожить бурную жизнь! Как красиво называется наш орден: «Рыцари Свободы»!.. (Оглядывается). Жаль только, что рыцари не очень красивы…

ТЕ ЖЕ. ГЕНЕРАЛ ЛАФАЙЕТТ

ЛАФАЙЕТТ (с условным знаком, который у него одного выходит красиво и величественно): Вера. Надежда.

ВСЕ (стоя): Честь. Добродетель.

ЛАФАЙЕТТ: Прошу извинить, что запоздал на несколько минут. (Ласково обходит гостей и здоровается с ними с королевской благожелательностью. Все и отвечают ему почти как королю. Увидев Лину, он направляется к ней и кланяется ей со старомодной учтивостью, как кланялся полвека тому назад дамам при дворе Людовика XV).

БЕРНАР: Генерал, позвольте представить вас моей жене.

ЛИНА: Нет, представь меня генералу Лафайетту! (Она делает ему реверанс. Он улыбается).

ЛАФАЙЕТТ: Так это вы наша первая Рыцарша. Я рад и счастлив познакомиться. (Целует ей руку).

ЛИНА: Я шифровальщица.

ЛАФАЙЕТТ: Полковник, я вас благодарю за то, что вы ввели в наш орден столь очаровательную заговорщицу.

ЛИНА: Вы меня простите, генерал: я растерялась, увидев перед собой живого Лафайетта!

ЛАФАЙЕТТ (Он доволен, хотя по его виду ясно, что он слышал это сто раз): Вы очень милы, дитя мое… Вы позволите старику так вас называть? Не говорить же мне вам «сударыня».

ЛИНА: Умоляю вас, называйте меня «Лина»!.. А как мне вас называть? Вас называют все «генерал», но у меня такое впечатление, что было бы как-то естественней говорить вам «ваше превосходительство». Или даже «ваше величество"… Я говорю глупости, правда?

ЛАФАЙЕТТ (Смеется): Да, правда. Какая вы красавица!

ЛИНА (в восторге): Неужели красавица? Зачем же вы это говорите мне, когда никто не слышит? (Зовет мужа, который с кем-то разговаривал). – Марсель, генерал говорит, что я красавица! Ты слышишь?

БЕРНАР (Скрывая восторг): Генерал очень добр. (Лафайетту). Прошу вас, генерал, быть снисходительным к моей жене. Она провинциалка, как и я, и вдобавок в первый раз на заседании нашего ордена.

Джон, восторженно смотрящий то на Лафайетта, то на Лину, нерешительно подходит к ним.

ЛИНА: Генерал, разрешите мне представить вам этого молодого американца. Он недавно был зачислен в наш орден. (Лафайетт пожимает Джону руку).

ЛАФАЙЕТТ: Очень рад с вами познакомиться. Мне незачем говорить вам, как я люблю американцев. Ваша страна для меня вторая родина.

ДЖОН (сильно волнуясь): Генерал, для меня это такая радость, такая честь пожать вам руку!.. (путается и смущается). Вы не можете себе представить, как вас боготворят в Америке! Если б вы приехали к нам, вас носили бы на руках…

ЛАФАЙЕТТ: Моя мечта еще раз, перед смертью, побывать в вашей стране. (Улыбаясь). Я чуть было не сказал: «в нашей стране». Так вы стали членом нашего общества? Я очень этому рад.

ДЖОН (все так же): Меня послали родители учиться в Париж. Узнав, что ваше общество ведет борьбу за освобождение Франции и что борьбой руководите вы, я сказал себе, что мой долг принять в ней участие. Надо платить долги! Недаром Джефферсон говорит, что у каждого человека есть две родины: его родина и Франция.