Драконы Исчезнувшей Луны - Уэйс Маргарет. Страница 95

— Если они касаются захвата нашей родины минотаврами, то мы уже знаем об этом, — опередила его Эльхана.

Герард не проронил ни слова.

— Я помогу вам, — продолжала она. — Вас интересует, выполним ли мы обещание, данное вам Самаром. Вы боитесь, что только чувство долга заставляет нас сейчас идти на штурм Оплота.

— Повелитель Тесгалл просил меня сказать, что рыцари поймут, если вы вернетесь сражаться за собственную родину. Однако ваша помощь была бы действительно неоценимой. Оплот защищают и армия живых, и армия мертвых. Мы опасаемся, что Такхизис постарается овладеть обоими планами бытия. Если она одержит победу, Тьма пожрет нас всех. Поэтому нам и нужны ваши храбрые воины. Если вы согласитесь, драконы отвезут вас туда. Они тоже будут принимать участие в битве.

— А каковы же плохие новости? Мой сын Сильванеш еще жив? — спросила Эльхана, и лицо ее побледнело.

— Понятия не имею, Ваше Величество, — признался Герард. — Я полагаю, что да, но точных сведений у меня нет.

Эльхана кивнула ему и повернулась к Гилтасу.

— Вы наверняка догадываетесь, что я скажу соламнийцам, племянник. Мой сын в тюрьме, и я сделаю все возможное и невозможное для его освобождения. — Ее щеки слегка порозовели. — Вы же, будучи лидером своего народа, вправе принять другое решение.

Гилтас мог радоваться тому, что отстоял-таки свои интересы, но радости он почему-то не ощущал — его единственным чувством в эти минуты была чудовищная усталость.

— Герард, если мы поможем соламнийцам вернуть их город, помогут ли они потом освободить наши земли? — спросил он.

— Это зависит от мнения Совета Рыцарей, Ваше Величество, — потупился Герард. И, словно понимая, что от него ожидали совсем другого ответа, горячо добавил: — Я не могу ручаться за других, но на меня вы можете рассчитывать.

— Спасибо, — сказал Гилтас — Тетя Эльхана, я с самого начала не скрывал своего неодобрения по поводу вашего плана, но сейчас это не важно. Наши мечты уже пошли прахом. Мы лишились родины и стали изгнанниками. Герард прав. Такхизис будет рада, если мы откажемся поддержать рыцарей, и при первой же возможности добьет нас окончательно. Я согласен с остальными. Мы должны идти на Оплот.

— Вы слышали, Герард? — подняла голову Эльхана. — Мы, сильванестийцы и квалинестийцы, как единая нация присоединяемся к другим свободным народам Ансалона, чтобы сразиться с Владычицей Тьмы и ее армиями.

Герард произнес подобающие в таких случаях слова благодарности. Теперь он мог уйти и был искренне рад этому.

Драконы кружили над долиной, отбрасывая на землю широкие тени. Эльфы приветствовали своих спасителей радостными восклицаниями, слезами и благословениями, и те чинно кивали им в ответ.

Вскоре они начали слетаться вниз, по одному и по двое, и воины целыми группами принялись забираться им на спины.

Эльфы снова отправлялись на битву, как во времена Хумы и Войны Копья. Воздух наполнился духом истории, и всадники запели свои песни — песни славы, песни победы.

Эльхана верхом на золотом драконе заняла место во главе группы. Подняв меч, она прокричала эльфийский боевой клич. Самар не замедлил к ней присоединиться, и через минуту они уже мчались сквозь облака на запад, в сторону Оплота. Слепой дракон, управляемый своей наездницей, взмыл следом.

Гилтас вызвался замыкать шествие: кто-то из королей должен был присутствовать на похоронах погибших. Эльфам пришлось кремировать павших в драконьем пламени, поскольку спешка не оставляла времени на сооружение погребальных костров, а отослать тела на родину они не могли по причине отсутствия таковой. Львица решила подождать мужа.

— Рыцари не придут нам на помощь, не так ли? — спросила она в лоб.

— Нет, — сказал Гилтас. — Мы будем умирать за них, и они будут восхищаться нами, но, когда битва закончится, они не станут точно так же умирать за нас. Они просто вернутся к себе домой.

Гилтас, Львица и несколько квалинестийских воинов забрались на последнего дракона, и он унес их в небеса.

А эхо еще долго носило по горам отзвуки громких и радостных эльфийских песен. Потом оно выдохлось и умолкло, и тогда в долине остались лишь безмолвие и дым.

29. Храм Дьюргаста

Галдар не видел Мину с момента ее триумфального возвращения в Оплот. Сердце его болело не меньше, чем тело, и он использовал свои раны в качестве предлога для того, чтобы, сказавшись больным, укрыться в палатке и избегать встреч с кем бы то ни было. Минотавр не переставал изумляться тому, что все еще пребывает среди живых, ибо Такхизис никогда не церемонилась с неугодными ей слугами, а он, вне всякого сомнения, принадлежал к числу таковых. Определенно, за него похлопотала Мина. В противном случае лежать бы ему сейчас обугленной головешкой рядом с гниющей тушей Малис.

Минотавр не стал слушать, о чем говорила Такхизис Мине. Ярость его в ту минуту была такова, что он мог бы камень за камнем разнести гору голыми руками. Однако, опасаясь навредить своей госпоже, он предпочел уйти подальше от пещеры и вернулся, лишь услышав зов Мины.

Галдар нашел ее целой и невредимой. Он не был этому удивлен — собственно, он ничего другого и не ожидал. Потирая разбитую о скалы руку, он выжидающе смотрел на Повелительницу.

Она обратила на него свой жесткий и холодный взгляд, и минотавр вновь увидел в ее глазах свое прежнее отражение — крошечную рогатую фигурку, опутанную прочными сетями.

— Лучше бы ты дал мне умереть, — произнесла Мина с упреком в голосе.

— Да, — ответил он твердо. — Потому что лучше умереть героем, чем жить рабом.

— Она наша Богиня, Галдар. Если ты служишь мне, то служишь и Ей.

— Я служу только тебе, Мина, — возразил минотавр, и на этом их разговор закончился.

Мина могла его прогнать или даже убить, но она молча вышла наружу и начала спускаться по склонам Властителей Судеб. Галдар двинулся следом. Она заговорила с ним еще раз, предложив залечить раны, полученные им в бою. Он отказался, и с тех пор они не обменялись ни единым словом.

Узнав о возвращении Мины, город буквально взорвался от радости. До сих пор одни были уверены в том, что она погибла, другие не сомневались в ее чудесном спасении. Солдаты, офицеры и мирные обыватели препирались и ссорились. Слухи носились по улицам, обрастая всевозможными подробностями, так что никто уже не мог определить, где правда, а где ложь. В Оплоте творилась полнейшая неразбериха, и только появление самой Повелительницы Ночи восстановило прежний порядок.

— Мина! — раздался ликующий крик, когда она проходила через ворота. — Мина!

Имя ее пронеслось по всему городу, словно веселый звук свадебных колокольчиков, и вскоре толпы взволнованных людей хлынули навстречу своей любимице. Каждый хотел увидеть ее воочию и лично поклясться ей в безграничной преданности, так что, если бы Галдар не посадил девушку себе на плечи, ее бы просто затоптали.

И снова он подумал о том, что они встречали с таким восторгом именно Мину, были готовы последовать за Миной и беспрекословно подчинялись Мине. Впрочем, он не стал указывать ей на это, равно как и она не стала упрекать верующих за то, что они ни разу не упомянули имя Единого Бога.

Галдару рассказали о слепом серебряном драконе, разрушившем тотем и впоследствии избитом людьми Повелительницы Ночи. Услышал он и о предательстве жрицы-соламнийки, которая защитила дракона от разгневанных прихожан, а затем улетела на нем в неизвестном направлении.

Лежа на своей кровати и постанывая от боли, причиняемой ранами, Галдар вспоминал о том, как он впервые увидел хромого попрошайку, который оказался синим драконом. С ним тогда был слепой нищий с серебряными волосами. Минотавр сопоставил его внешность с описанием того, кто уничтожил гору из драконьих черепов, и призадумался.

Он отправился взглянуть на место крушения тотема. Жалкая кучка пепла все еще оставалась в центральном зале Храма. После случившегося Мина не входила ни сюда, ни в комнату, служившую ей спальней: в первый же вечер она приказала вынести из Храма все ее вещи и куда-то их перевезла.