Морпех. Дилогия (СИ) - Таругин Олег Витальевич. Страница 20

— Сядь, — голос капитана 3 ранга звучал глухо. — Да сядь ты, говорю! Рассказывай, что знаешь! Чтобы я понял! Чтобы понял, за что столько ребят сегодня погибло!

— Простите, товарищ командир. Но, тем не менее, все обстоит именно так, как я описал. Немцы отлично знали, где мы нанесем основной удар, и заранее подготовились к встрече. Вы сами видели, как все произошло. Возможно, это работа их разведки, или информацию передал внедренный в наш штаб вражеский шпион, но факт остается фактом: нас ждали именно здесь! О том, что высадка сорвется, стало известно в самый последний момент. Поэтому буквально сутки назад и было принято совершенно секретное решение изменить план операции, не уведомляя об этом командование десанта. Нанести главный удар на Станичку, а отвлекающий — здесь, под Южной Озерейкой.

— Но ведь корабли шли именно сюда?

— Разумеется. Вскрыть секретные пакеты их командирам предписывалось уже после выхода в точку высадки, артподготовки и начала выгрузки войск первой волны! О том, что на самом деле планирует командование, они узнали всего пару часов назад. И потому ушли. Сейчас майор Куников ведет бой за плацдарм в районе Станички, завтра начнется высадка основных сил. Это все.

Несколько минут в комнате царило гнетущее молчание, затем Кузьмин встал, выплеснул остатки чая из кружки куда-то в угол, со стуком вернул ее на стол. Принес еще одну и молча набулькал в обе спирта из фляги.

— Давай, старлей, помянем павших. И тех, кто уже погиб, и тех, кто еще погибнет. Не чокаясь.

Выпив в один глоток, крякнул, занюхав рукавом, и прикурил новую папиросу. Шумно выдохнув, морпех последовал его примеру. Спирт, которого оказалось не столь уж и мало, скользнул по пищеводу, но Степан, как ни странно, не ощутил ни запаха, ни вкуса.

— Вообще-то я это дело категорически не приветствую, особенно в боевой обстановке, — словно оправдываясь, сообщил комбат, жадно затягиваясь. — Но сейчас можно. И нужно.

— Значит, поверили? — осторожно осведомился Алексеев, прислушиваясь к ощущениям. Сразу стало теплее: бушлат так до конца и не просох, и периодически Алексеева начинало легонько познабливать, то ли от этой бесконечной промозглой сырости, то ли «от нервов».

— Еще с час назад я бы тебя, не задумываясь, расстрелял, как фашистского провокатора. Но сейчас твой рассказ уже похож на правду, — мрачно буркнул капитан 3 ранга. — Да и какая разница, поверил я или нет? Вопрос, как дальше поступить?

— Как поступить дальше, я примерно представляю, но нужна карта, так оно нагляднее выйдет.

Кузьмин молча раскрыл планшет, пододвигая поближе к лампе:

— Вот тебе карта, показывай, что задумал.

— Разрешите? — Степан вытащил карту из целлулоидного кармана, расстелил на столе. Оценил масштаб — нормально, самое то. Окажись у Кузьмина обычная трехверстка, было бы куда хуже. — Только это не я задумал, а в штабе так решили. А я должен был в нужный момент довести до командования десанта. Или до того, кто это командование примет.

— Потапов был в курсе? — мгновенно сложил два и два комбат.

— Не могу знать, в такие подробности меня не посвящали, но полагаю, нет. Важно было не допустить даже теоретической возможности утечки информации.

— А ты, выходит, знал… — задумчиво, словно разговаривая с самим собой, пробормотал Кузьмин. — И говоришь вон, как грамотно, словечки всякие умные вставляешь… ты ведь не простой разведчик, правильно я понимаю?

— Правильно понимаете, — вроде бы нехотя кивнул Степан. К подобному вопросу он тоже готовился заранее. Поначалу собирался представиться сотрудником СМЕРШ, но к счастью вовремя вспомнил, что сейчас легендарной организации еще не существует, а грозная аббревиатура станет «широко известна в узких кругах» только с весны этого года. Учитывая, что в соответствующих исторических реалиях морпех ориентировался, мягко говоря, слабовато, решил в случае чего просто намекнуть на принадлежность к неким частям особого назначения — без излишней, так сказать, конкретики. Про ОСНАЗ ведь Кузьмин должен был слышать? Ну… наверное должен.

— Значит, или контрразведка, или войсковая разведка. Да и по званию ты можешь постарше меня оказаться. Угадал?

Алексеев неопределенно пожал плечами, что можно было истолковать, и как признание правоты комбата, и как нежелание особенно конкретизировать. Мол, не имею права разглашать — и все такое прочее.

— Добро. Так что насчет карты? — свернул скользкую тему капитан 3 ранга. — Что ты там донести собирался?

— Разрешите карандаш. Смотрите, в течение сегодняшнего дня противник окончательно убедится, что высадки второй волны в этом районе не будет. Поэтому его основной задачей станет уничтожение остатков десанта (услышав «остатков» комбат зло дернул щекой, однако промолчал). Вот сюда и сюда будут стянуты серьезные силы — батальон горных стрелков, танковый батальон, несколько артиллерийских батарей, возможно, еще кто-то, кого успеют спешно перебросить. Румыны, хоть и порядком деморализованы сегодняшним боем, займут зону высадки и подопрут нас со стороны моря. В итоге мы окажемся в полном окружении. Боеприпасов, насколько понимаю, нам едва хватит на два-три дня оборонительных боев.

Изучив нанесенные на карту карандашные отметки, комбат взглянул на Алексеева с каким-то нехорошим выражением во взгляде:

— Интересно получается, старлей… Это что же выходит, ты все немецкие планы заранее знаешь? Хотелось бы знать, откуда вдруг такая уверенность?

— Всего лишь вчерашняя разведсводка, тарщ командир. Содержание которой тоже не доводилось до командования десантом. Нашей высадки противник ждал, вот и подготовился, заранее сосредоточив необходимые для противодействия силы. Немцы-то не знали, что будет высажена только первая волна. Так что переиграли мы их.

— Может, и переиграли, только какой ценой?! — вдруг рявкнул комбат, ударяя кулаком по столу. Подпрыгнувшая керосинка тревожно замигала, отбрасывая на стены изломанные тени. Морпех промолчал — говорить было нечего, меньше часа назад, осознав количество потерь, он и сам таким был.

— Твою ж мать… извини, старлей, я тоже не железный. Нервы шалят. Что дальше?

— А дальше, поскольку вы не можете мне полностью доверять, предлагаю сформировать две-три группы и провести разведку в указанных квадратах. Если разведчики подтвердят сосредоточение в них противника, значит, я не вру. Хотя, сами понимаете, на это уйдет драгоценное время, что не есть хорошо. Да и разведчики могут не вернуться, а радиосвязи у нас нет.

— Да я не об этом, — поморщился Кузьмин. — Согласно полученному приказу сейчас я должен наступать на Глебовку, захватить ее и соединиться с бойцами воздушного десанта. Вот я о чем.

— Как раз в районе Глебовки нас и окружат. Чем все закончится, вы, думаю, уже представляете.

— Твое предложение?

— Нужно пробиваться к Станичке. Пока есть боеприпасы и провиант, это реально…

Старший лейтенант замолчал, судорожно решая, озвучивать ли все остальное. Комбат ему практически поверил, тут особых сомнений нет. Сомневается, понятно, но не так, чтобы сильно. Вот только дальше-то что? Обороняться, выгадывая время для морпехов Куникова, как было в прошлый раз, или все-таки ударить навстречу? Спасти сотни бойцов, рискуя тем самым изменить ход событий в менее благоприятную сторону?

Снова закружилась голова, и во рту появился противный медный привкус.

Решай же, старлей, решай, мать твою!..

— Ты чего побледнел, старшой? — встревожился внимательно следивший за его лицом Кузьмин. — Поплохело, что ли? Может, воды дать?

— Н-нет…не нужно, прошло уже, — сдавленно пробормотал Степан. — Контузия, накатывает иногда. Товарищ капитан третьего ранга, повторюсь — нужно пробиваться к Станичке для соединения с бойцами майора Куникова! До высадки основных сил десанта им нужно продержаться около суток.

— Так ты ж это уже сказал? — слегка удивился комбат.

— Не договорил, виноват. Но сразу нам уходить никак нельзя, нужно дать им время закрепиться на плацдарме, отбить первые атаки, подготовить позиции! Иначе немцы могут рвануть следом за нами. Поэтому предлагаю занять оборону в районе Глебовки, измотать противника боем, а завтрашней ночью или на рассвете осуществить прорыв в направлении Мысхако!