Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава (СИ) - Романова Екатерина Ивановна. Страница 31
Как перевоспитать засранца
«Шайри, он же не всегда был таким!»
— Кейлар?
«Рейнхарт».
— Прямо вот полегчало! — усмехнулась в ответ. — Думаю, он и родился гордым и напыщенным му… гхм, мужиком. Наверное, первое, что он сделал — обгадил акушерку! Честное слово!
«Новорожденные драконы не испражняются», — надменно заявили мне.
— По всему выходит, у тебя устаревшие сведения. Лиф моего платья еще не высох после Евы.
При мысли о девочке сердце болезненно сжалось. Как она там? В том, что ее не обидят, а напротив окружат заботой — я не сомневалась. Рейнхарт ворвался в гнездо гром-птиц и чуть не погиб, лишь бы ее спасти, но ребенку, помимо безопасности и комфорта необходимы любовь и ласка. В том, что недодракон знает о существовании таких слов, у меня обоснованные сомнения!
«Его всего лишь нужно перевоспитать! Совсем чуть-чуть».
— И как перевоспитываются гордые и напыщенные?
«Смирением и воздержанием, дорогуша. Смирением и воздержанием».
— От пищи?
«Гхм… ты, прости Исконная магия, из какого яйца вылупилась?»
— Человеческого. По-моему, это очевидно.
«И то верно. Я забываю, с кем связалась».
— Если что-то не устраивает, ты всегда можешь отсосаться от моих систем жизнеобеспечения и катиться куда-нибудь в другое место! Все руки мира к твоим услугам, дорогуша, — передразнила Шаамни и поднялась. Все хорошо, но пора бы мне в опочивальню. Как минимум, застирать платье и причесать волосы. От полета они, скажем так, слегка растрепались.
«Мм, нет. Мне и здесь хорошо. Ты хоть примерно представляешь, как в наши годы сложно найти толкового медиума? Чтобы и поговорить душевно, и чтоб не повредился рассудком при этом?»
— Повре… — я затормозила с занесенной над ступенькой ногой. Медленно опустила ладонь на круглый набалдашник перил и уставилась на балясину за неимением иного собеседника. — Погоди. Стоп-стоп-стоп. И многих ты повредила рассудком прежде, чем нашла меня?
— Госпоже неугодны балясины? — раздался над ухом бесцветный голос дворецкого.
— Что? Ах, балясины. Да нет, что вы. Работа плотника весьма искусна. Мне кажется, или это труды Руперио?
По немолодому лицу дворецкого пробежало изумление. Оно закончило бег на правой приподнятой брови.
— Верно. Господин высоко ценит заслуги милорда и все, что он делает для мира с людьми. Господин Руперио вытесал эту лестницу лично.
Я присвистнула, поглаживая щедро покрытую лаком работу самого известного в мире плотника. Полукровка с эльфийской кровью работает исключительно с известными людьми и нелюдями. Он гений плотницкого мастерства, а еще гениально дерет за свою работу с умением матерого гнома. Матушка в свое время устроила отцу истерику, когда узнала, что ее новый трельяж и кровать тесал не Руперио. Через месяц мебель в материнских покоях, конечно, сменили, но в родовой сокровищнице убавилось на два сундука золота. По-моему, проще было сдать его на переплавку и отлить золотой трельяж. Но считать чужие деньги — последнее дело.
— Великолепно. Феноменально! Руперио мастер от Исконной магии, но страшный барыга! То есть, я хотела сказать непомерно дерет… берет за работу! Ваш милорд, случаем, не работорговец?
Иначе откуда у него такие деньги — ума не приложу.
— Госпожа изволит шутить, — понятливо кивнул дворецкий. — Я предупрежден о вашем смешливом нраве и тонком чувстве юмора, но не знал об эрудированности.
— А вы мне нравитесь. Подскажете, как добраться до спальни?
— Конечно.
Меня послали и выдали инструкции. От сопровождения отказалась — слишком важный разговор с Шаамни, который вести в присутствии дворецкого чревато для репутации.
— Ну-ка давай выкладывай, что ты имела в виду?! — накинулась на негодницу, как только оказалась одна.
«А ты уже была в саду фонтанов? — нахалка нагло перевела тему. — Нет? Искренне советую. В такое время там изломы радуг — взгляд не отвести!»
— Ты мне зубы не заговаривай, иначе на тебе изломы появятся!
«По части зубов не сильна, а вот кишечные расстройства заговорить могу. Вот однажды у Рейнхарта случился…»
— Давай без подробностей. Не уверена, что мы дошли до той степени интимности, чтобы обсуждать… эм… богатство внутреннего мира друг друга.
«Ну, как хочешь».
— Я хочу услышать объяснения!
«Хотеть не вредно, вредно хотеть мало или не то», — любит поговаривать Грыхард. Шаамни молчала, как партизан в тылу врага, хотя чего я от нее ожидала? Ляпнуть и уйти в себя в ответственный момент — ее девиз по жизни.
Хлопнула входной дверью покоев и, переобувшись в мягкие тапочки со смешными помпончиками, направилась в ванную комнату, на ходу избавляясь от одежды. Мне надо и успокоиться, и помыться, хотя за последние два дня я принимала ванну чаще, чем за прошедшие пять лет! Конечно, раньше мне не приходилось летать на гром-птицах и нянчить новорожденных драконов, но…
При мысли о Еве на губах расцвела улыбка, и даже издевательства Рейнхарта померкли на фоне воспоминаний. Теплые ручки так трепетно елозили по моей груди, а жемчужно-белые глазки, в которых плескалось золотое солнце, мешаясь с глянцевой лазурью неба, из памяти не стереть уже никогда. А ее звонкий смех? Как журчанье ручейка в лесу под переливы птичьей трели. Надеюсь, мы с ней еще увидимся!
А засранец ли засранец? Или у самого мерзкого поведения могут быть причины
Лотэйр Рейнхарт Вертэр ирд Дарлейхасский
— Передай лично в руки и убедись, что она все поняла! — рыкнул, наспех черкая записку и швыряя в коробку с платьем. Если бы не треклятая Шаамни — запер бы ее где-нибудь в башне, и сиди она там. Так нет же! Теперь мы связаны невидимыми кандалами и не можем отойти друг от друга далеко. Насколько далеко — пока не проверял, но планирую заняться этим в ближайшее время.
От мысли об этой идиотке меня бросало в дрожь! А ее выходка с драконенком — последняя капля! Расчет был, что она найдет яйца и поможет драконам, раз уж шайри. Помогла так помогла! Хрустальная обернулась человеком, и теперь только Исконной магии известно, выжила ли драконья сущность. Нет большего проклятья для пары, чем появление младенца в человеческой ипостаси! Они, как правило, нежизнеспособны и погибают в первые несколько дней.
В двери робко постучали. Едва различимый шорох платья, судорожный вздох, заполошно бьющееся сердце, аромат печеных яблок с корицей и дикого леса.
— Входи, Жозефина, — отбросил отчет о дерьмовом прошлом этого трогательного создания и поднялся.
Девушка, пылая от смущения, робко вошла в кабинет, заперла за собой двери и исполнила книксен:
— Милорд желали меня видеть? — прощебетала она, не поднимая глаз.
Молодая, свежая, как бутон розы на рассвете. На молочно-белых щеках естественный румянец. Многие дамы наивно полагают, что макияж их красит, но ничто так не привлекает мужчину, как раскаленная кровь, брошенная на белоснежное полотно щек. Пожалуй, она могла стать идеальной женой лет через пять или десять: застенчивая, невинная, красивая и покорная. То есть полная противоположность моей нынешней невестушке, которой явно не хватает тормозов! Безбашенная грубиянка! Заносчивая невежда! А уж сколько в ней самомнения! Порой ставит себя так, словно выросла не на улице, а во дворце. Ей давно пора понять свое место.
— Милорд? — голос Жозефины дрогнул и она, суетливо перебирая пальцами ткань платья, отважилась поднять взгляд.
Идеальная. С одним изъяном — она дочь моего лучшего друга. Кажется. Во всяком случае, я планирую полностью в этом убедиться прежде, чем сообщать Вайцеку.
— Как ты?
— Замечательно, благодарю за заботу и подарки. Я очень ценю ваше внимание. Раньше я не носила таких дорогих вещей и чувствую себя витриной ювелирного магазина! Мне так неловко…
Она коснулась пальцами сережек и миленько улыбнулась. Насилу отвел взгляд от ее пухлых губ, еще раз напомнив себе, что это — дочь Вайцека!