Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава (СИ) - Романова Екатерина Ивановна. Страница 40

В меня ударил пьянящий аромат цветущего сада, головокружительная бесконечность ясного звездного неба и звереющий взгляд Рейнхарта.

— Да оставь же ты меня в покое!!! — крикнула, понимая, что еще чуть-чуть, и один дракон отправится в принудительный полет.

— Он подослал тебя?!

— Что? Кто, куда? О чем ты?

Взгляд Рейнхарта затянуло тьмой. Его зрачок медленно вытягивался в узкую щелочку, а на щеки высыпала мелкая перламутровая рябь чешуек. Наконец-то! Гардиан сейчас приструнит этого засранца!

— Император Гардии! Ты — одна из его шпионок, — прорычал Рейнхарт. И рычал он не как человек!

— Интересно, а император об этом знает?

— Может быть, у тебя есть другие, более убедительные объяснения вашему знакомству с наследником престола?

Голос моего "жениха" становился глубже, мрачнее и злее. В нем стирались человеческие нотки и проявлялись дремлющие темные начала. До этого момента я не боялась Рейнхарта, а сейчас… дрожала! Его руки заволакивало сапфировой чешуей, на скулах проступили роговые наросты, а взгляд с каждым словом, с каждым вздохом терял разум.

— Ты — дитя квартала отверженных, прокаженных и забытых жизнью запросто общаешься с принцем Гардии? Или хочешь сказать, ты не встречаешься с ним за моей спиной?

— Нет! — соврала, и глазом не моргнув. — Гардиан, я…

Стыжусь! Одно дело врать Рейну, другое — моему дракону. Я стояла перед ним раскрытой книгой и понимала, что он читает мою ложь так же отчетливо, как я вижу его драконью сущность, оттесняющую человека на задний план. Не представляю, как у Рейнхарта хватает сил усмирять эту первобытную ярость. А еще не понимаю, почему он не придержит коней, ну, то есть, драконов.

— Не-ет? — угрожающе пропел он, шагая на меня. Я уперлась спиной в перила. Кольцо драконьих рук отсекло попытки к бегству, а острые когти вспороли мрамор как речной песок. — Нет, Эйр-ри? Ведь даже имя не твое, не так ли?

— Н-нет, я не… — прокашлялась, потеряв силу голоса. — Рейн, ты меня пугаешь!

Взгляд дракона стал совсем темным. Он медленно скользнул по моему лицу, коснулся губ так, что лучше бы на меня плеснули кипятком. Каждая клеточка тела реагировала на его присутствие неадекватно. Меня будто магнитом тянуло почувствовать тепло его рук. Даже покрытых чешуей и наростами!

— Ты… — с губ сорвался вялый протест, когда горячие пальцы коснулись моей шеи, очертили ключицы и отправились исследовать возвышенности. Я дернулась, когда пальцы Рейна проворно скользнули мне в лиф, а когти подцепили записку Кейлара!

— Значит, нет, — прошептал он, касаясь губами моих губ и сминая клочок бумаги.

— Да… — прошептала в ответ, растворяясь в горячем дыхании и сбивчивом ритме сердец, не имея возможности разобрать, где бьется его сердце, а где мое, понимая, что происходит нечто неправильное. Я пила драконью ярость как хмельное вино, она текла в меня кипятком, сотрясая тело, превращая разум в кашу. — То есть… то есть, нет. Или… мы о чем?

Вязкое сознание не позволяло нормально соображать. Мысли путались, голос разума тонул в чужом заклинании — меня одурманили! Точнее, на меня, менталиста, воздействуют ментально! Настолько сильно, что с трудом получается сопротивляться. И это воздействие идет не от Рейна, оно идет от Гардиана. Лишь он способен подавить мой дар. Если ему для спокойствия надо знать, шпионка я или нет, позволю это выяснить. А потом прибью. И Гардиана, и его человеческую шкурку! Последнюю — особенно, за то, что позволил дракону сотворить со мной такое.

— Эйри, — ворковал Рейнхарт, поглаживая чешуйчатыми пальцами мое лицо, шею, касаясь затылка, медленно вытаскивая шпильки из прически. Когти проходились по моей коже острыми лезвиями, но не ранили. — Признайся, Эйр-ри. Ты — шпионка его величества? Он подослал тебя к нам?

Мы, менталисты, способны определить, когда в наше сознание вторгаются. Процесс, скажу я вам, тот еще. Примерно с такой же нежностью можно доставать мозг через уши, не применяя обезболивающих настоек. Виски обожгло нестерпимой болью, руки дракона сомкнулись на моей талии, не позволяя дернуться, а узкие, как у кобры, зрачки, впились в мою душу.

— Говори! — ментальный приказ.

Наверное, я могла противостоять. Хотя бы попробовать. И уж точно могла причинить ему такую же боль, высушив себя, но я поступила иначе: открыла сознание. В меня огненным потоком ворвался водоворот страстей из головы Рейнхарта: страх, пустота, дикая боль от потери детей, ужас, который он испытал, лишившись невесты и кладки. Эмоции сменяли одна другую, сложно было разобрать, где его чувства, а где чувства его брата, отца и матери. По щекам потекли слезы, потому что я уже не разбирала, где моя боль, а где — его. Мы стали одним целым. Одним растоптанным и истекающим болью целым.

— Нет, — прошептала, не позволяя сознанию отключиться. — Я не шпионка.

И Рейнхарту бы меня отпустить, но он усилил напор. Голову распирало изнутри необузданной болью и, чтобы я не распугала гостей, драконогад лишил меня голоса. Я кричала, понимая, что еще чуть-чуть, и моя голова взорвется как перезревший арбуз, просто лопнет, но ему было мало слов, произнесенных под приказом.

— Перестань сопротивляться! Я сильнее тебя! Пр-ризнавайся, человек, иначе я тебя уничтожу!

Рейнхарт исчез. Он исчез настолько, что передо мной бил яростью древний зверь, за спиной которого раскрывались кожистые крылья, разрывая плотную ткань камзола. Она трещала так же, как трещали мои шансы на спасение.

— Ты — шпионка Шаэртрасских? Ты работаешь на императора? Твоя цель — уничтожить др-раконов?

Мотнула головой, уже не чувствуя ничего, кроме удушающей боли.

— Ты р-работаешь на Кейлара?

От имени любимого в меня плеснуло ядовитой болью так, что подогнулись колени. Чудовище держало меня в объятиях, не позволяя упасть. Снова мотнула, теряя связь с реальностью.

— Что вас связывает?

«Я люблю его!» — выкрикнула мысленно. — «А тебя — ненавижу! Вас обоих — ненавижу! Чтоб вы сдохли!»

Дракон гадко улыбнулся, не думая уменьшать напор. Он задавал и задавал вопросы, пока у меня не закончились силы. Я уже не держалась на ногах, стояла только потому, что меня стискивали в болезненной хватке. Сознание уплывало, но его принудительно возвращали, чтобы задать все новые и новые вопросы. Знаю ли я Нору, работаю ли с ней, куда я дела кладки, зачем мне гром-птицы, зачем я убивала драконят и множество других непонятных вопросов, ответов на которые у меня не было.

"Шейри", — шептал на задворках сознания слабый голос Шаамни. — "Шейри… Спаси… Рейнхарт, спаси…"

— Ты вр-решь! Я чувствую это! — рычал монстр.

Кого тут спасать? Передо мной источник чистейшей незамутненной ярости, способной ненавидеть и не ведающей жалости. Человеческое? Здесь его нет ни капли…

«Верни… верни его! Ш-ше-ейр-ри-и», — голос Шаамни терялся, скорее угадывался в сознании.

Когда я поняла, что еще чуть-чуть, и отключусь, прошептала:

«Рейн… Пожалуйста…»

Зверь замешкался. Его зрачок дрогнул, округлился, но почти сразу вытянулся в острую линию.

«Рейн, мне больно и страшно».

Секунда замешательства и зверя отшвырнуло от меня с яростной силой. Он ударился в стену, теряя ипостась. Крылья ломались, втягиваясь в спину, когти то медленно врастали, то вновь вытягивались.

— Уходи, — судорожно прошептал Рейн, пытаясь обуздать зверя. А я застыла в ужасе, потому что чувствовала как внутри обычного человеческого тела сражается с древней силой его сознание. И не то чтобы человек побеждал… — Беги!!!

Его рев привел в чувство. Я бросилась в зал, заметив краем глаза тень, прыгнувшую с балкона и в следующий миг взмывшую в небо мощным зверем. Гигантские крылья блеснули ярким сапфиром, пронзил тишину драконий вопль, захлебнувшийся огненной струей.

Еще несколько шагов, и я погрузилась в теплоту бальной залы. Все так же веселились и хохотали дамы, мужчины также срывали их улыбки, пары кружили по паркету, а пожилые леди сидели на диванчиках. Никто и не подозревал, что на балконе разыгралась трагедия, способная обернуться международным скандалом. Никто, пока мой путь не перегородил Кейлар.