Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава (СИ) - Романова Екатерина Ивановна. Страница 7

Острые камни больно кусали мои голые пятки. Дорога усыпана щебнем и бежать по ней то еще удовольствие. Обернулась — никого, но все равно ускорила бег, виляя между жмущимися друг к другу деревянными домишками. По два-четыре этажа, они, хаотично разбросанные по кварталу, создавали для чужаков непроходимые лабиринты с тупиками, западнями и откровенно коварными закутками вроде того, в который я уткнулась.

Да закуток сам по себе обычный — железная сетка забора, через которую можно легко перемахнуть, два переполненных мусорных бака с непередаваемым амбре, и поросшие зеленым мхом стены заброшенного здания больницы. Все бы ничего, но в темноте ночи закуток полнился господами откровенно бандитской наружности.

— Опаньки, кто у нас тут! Иди сюда, цыпа, — осклабился первый, заметив меня.

Попятилась и ударилась в чью-то грудь. Не заметила, что за спиной уже нарисовался еще один бандюган. Присмотрелась лучше и ужаснулась.

Это не просто бандиты. Это мои знакомые бандиты и, вот незадача, я им крепко задолжала!

Невинность.

Как знакомец становится Папой квартала неприкасаемых

Да-да, кто в здравом уме согласится отдать невинность взамен двух перьев из задницы дивноптицы? Разумеется, я не планировала отдавать долг натурой. Надеялась, что успею что-нибудь придумать, лишь бы зелье помогло. Зелье помогло. А вот мне вряд ли кто сейчас поможет. В общем, эта альтернативно одаренная девица, торгующая невинностью, то есть я, стоит сейчас перед толпой кредиторов, и лихорадочно соображает, что делать.

Беспроигрышный вариант — шарахнуть по ним ментальной волной, но вот незадача, я уже сделала это с наглецом в своей хибарке. На второй такой фокус у меня не хватит сил.

— Парни, честное слово, сейчас вообще не вовремя! — протянула жалобно, надеясь, что гоблины и тролли войдут в положение. И, если тролли еще могут, то вот гоблины — вряд ли. Каждая девственница, лишенная, собственно, девственности, увеличивает их жалкие природные силы. А в квартале отверженных не действуют императорские законы, здесь довлеет право сильного. Кто сильнее, тот и Папа. — Может, подождете до завтра? И вообще, вы определились, кому конкретно я буду долг отдавать?

На мои плечи легли тяжелые ладони, кажется, огра. Огромный мужик, не обремененный интеллектом, с зеленоватым цветом кожи и избытком мышц во всех местах (даже тех, где им быть не положено). Бугрилось у него все, от чего стало особенно страшно.

Кажется, допрыгалась.

Вообще, перо дивноптицы требовалось для зелья Лихарда. И парни его достали — сдержали слово. А вот я уже вторую неделю заговаривала зубы и всячески удирала от исполнения долга.

Замешательство прошлось по рядам неприятеля тяжелым керзовым сапогом.

— Айх, ну ка отпусти! — пригрозил Зувер, глава этой шайки. Высокий тощий индивид, смесь человека и тролля. Волосатым у него было все, кроме задницы и, как ни странно, лица. — С чего решил, что это твоя добыча? Мы по-честному, жребий бросим! А там уж дальше по кругу пустим.

— Что?! Мы так не договаривались! — прорычала, шагая в сторону.

И я почти сбежала, но Зувер дернул меня за юбку и резко рванул на себя.

— Куда намылилась, ахра? Мы, может, все и разом должок получим. Тоже вариант!

Эх. Ну, где же ты, волна ментальная? Зачем только растратила на того му… жика? Сейчас во мне сил разве что на одного гоблина и то, если он в изрядном подпитии.

— Дай-ка проверим товар. Парни, придержите ее.

Когда «парни» по одному подступили ко мне, то оба получили. Один по коленной чашечке, второй по отростку между ног. Айху ударила в живот и в кадык, но огр не шелохнулся. Дернул меня, как тряпичную куклу, и завел руки за спину.

— Сцакха ррыкхная! — выругался Зувер, занося руку для удара.

Зажмурилась, готовясь к звонкому «шлеп», но раздалось неожиданное «хрусь», за которым жалобный крик, захлебнувшийся неожиданной тишиной.

Решилась открыть один глаз и обомлела. Зувер корчился от боли под пологом молчания. Мой спаситель легко выкручивал ему руку, всего лишь держа за кулак.

— Отошли от моей женщины, — скучающе приказал, как я там говорила? Ах, да, хамло подзаборное. Так вот сейчас он официально повышен до спасителя ненаглядного!

— Твоей?! — прорычал Зувер, падая на гравий и возвращая возможность говорить. Он прижимал к себе сломанную руку и жалобно поскуливал.

— Женщины?! — подхватили другие, бросая на меня откровенно ненавидящие взгляды.

— Проблемы со слухом? — не оборачиваясь, уточнил черноволосый… как его там по имени?

Айх, все еще стискивающий мне руки за спиной, замешкался. Зря он это.

Уже потом, когда от одного отточенного удара валялся недвижимо на земле, наверняка пожалел.

Не будь дурой, я сразу сообразила, кто тут Папа, и спряталась за его спиной.

— Итак, господа, — заложив руки за спину, произнес, собственно, «папа». — Кто мне объяснит, что здесь происходит?

— Эта выххоль, — начал Зувер, сплюнув на землю, — забурбенила цыкаку! Мы свою часть отыхрдачили, а она кинула нас как врыль забухалю, выдрова ахра.

Хорошо-то как сказал! Музыка прямо.

Виновато пожала плечами и улыбнулась, когда «папа» перевел на меня задумчивый взгляд.

— Ничего не понял. Переведи.

— Странно, что ты не знаешь тролльего, — изумилась, робко выглядывая из-за широкого плеча спасителя. Да что там, я вцепилась в его рубашку как репейник.

— Странно, что ты его знаешь.

— Эти уважаемые бандиты выполнили для меня одно дельце. А я со своей стороны… эм… так сказать, не отдаю долг.

Улыбнулась премиленькой улыбкой, переступая с одной голой ноги на другую и разве что не вжимаясь в сильную спину спасителя. Ну, знаете, между тем, кто желает отрезать мне руку (и все еще не отрезал, хотя вполне мог) и толпой тех, кто теперь желает не только мою девственность, но и мою голову отдельно от тела, я выберу первого. До поры до времени, разумеется.

Мужчина усмехнулся и повернулся к господам бандитам.

— Женщина не обязана держать слово. Заключая с ней сделку, вы должны были это понимать. Как бы то ни было, я беру ее долг на себя. Если леди, конечно, не против.

Я истерично хохотнула, а бандиты от такого предложения онемели.

— А можно я посмотрю, как ты будешь мой долг отдавать? — шепнула, не в силах сдержать смех.

— Ты, выххоль окваный, — прорычал, кажется, Борвальд. Или Дорвальд, кто там этих троллей разберет. Он вынул из-за пояса кортик и двинулся вперед. — Оволосел такое предлагать?!

Мой спаситель поднял бровь.

— Ашвархан выдров! Кишерка дрищенка арха вррых!

Предоставляя услуги переводчика, причем, совершенно бесплатно, я вздохнула и произнесла:

— Сейчас они считают, что ты… эм… в общем, сомневаются они, что ты способен постоять за женщину. Говорят, что даже за себя вряд ли постоишь.

— Ахердык кьерз! — рыкнул гоблин, который все это время скрывался за спинами других.

— Оценочные суждения, — отмахнулась. — Вовсе ты не такой страшный.

По мне мазнули смешливым взглядом, а вот по гоблинам и троллям уже стальным. Да что там, от такого взгляда подобно земляной жабе хочется зарыться в земельку и крикнуть «я в домике»! В детстве работало же.

— Кейтрах харрах!

— Хо-хо! — я поиграла бровями и пригрозила троллю пальцем. Это низко даже для них. — Не переводится. Никак.

— Что сказали? — незнакомец сузил глаза, словно почувствовал что-то.

— Сильно любишь свою маму? В общем, по законам квартала неприкасаемых, за такое ты можешь с чистой совестью обесчестить длинноязычного.

— Что, прости?!

— Побрить ему задницу, — заявила и глазом не моргнув. Мы в квартале неприкасаемых. Здесь иные законы. До Зувера, который сейчас стыдливо прикрывал ладонями место, откуда хвост растет, кто-то добрался раньше меня.

— Великолепное предложение, но я, пожалуй, откажусь.

С лица спасителя слетели следы веселости.

— А вот за то, что тронул мою мать…