Под британским флагом (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 54

Вначале четвертой недели после возвращения от Тетерингтонов я получил очередное письмо от Фион. Заимев статус моей невесты, она получила разрешение писать мне письма самостоятельно, а не под контролем родителей. Первые две с половиной страницы послания содержали признания в любви и похвалы в мой адрес, а во второй половине третьей страницы было самое важное. Мисс Фион сообщала, что она беременна. То есть, она точно не знает, но так считает Долли Элмес, которая замужем не была и детей не имела, но хорошо разбиралась в симптомах. Вот так всегда с девушками: пошутишь, а она надуется. Я на следующее утро отправил письмо Фион с извещением, когда именно приеду, и через два дня, оставив Джеймса Фаирфакса командовать кораблем, потарахтел на дилижансе в Лоустофт.

Судя по тому, что больше всех обрадовалась моему приезду мисси Энн Тетерингтон, она была в курсе интересного положения дочери, хотя Фион позже уверяла меня, что мать не догадывается. Дочери считают матерей такими же глупыми, какими матери считают их самих. Мистер Джеймс Тетерингтон точно ничего не знал.

После того, как я ему сказал, что ситуация сложилась так, что мне надо срочно жениться на его дочери, заботливый и внимательный папаша воскликнул:

— А что случилось?! Мы же договорились, что после войны, когда Джеймс приедет в отпуск!

— К тому моменту у вас уже будет внук, и лучше, если у малыша будет законный отец, — поставил я в известность.

— Какой еще внук?! — не врубился он.

Как и большинство отцов, мистер Тетерингтон считает свою дочь образцом целомудрия и прочих добродетелей. То, что его жена была образцом добродетели для своего отца, ничему его не научило.

— Фион беременна! — выпалил я напрямую, потому что его тупость начала напрягать меня.

— От кого?! — задал он очередной умный вопрос.

— Угадайте с трех раз, — предложил я.

Мистер Тетерингтон погладил свою плешь, которая, как мне показалось, стала еще больше, и произнес, растягивая гласные:

— Да ты молодец! — потом добавил сердито: — Молодежь пошла — глаз да глаз нужен! Вот в мое время…

Я не стал говорить, что в его время было так же, только не он был родителем.

Свадьбу сыграли на дому. Спешку объяснили тем, что меня отправляют надолго в Ост-Индию, а все знают, что в колониях с обрученными мужчинами случаются самые невероятные вещи, что они даже забывают, что джентльмен должен держать слово, данное девушке. Священник из Лоустофта, похожий на измученного язвой и тупыми учениками преподавателя математики, окрутил нас минут за пять. Мне, многоженцу, процедура была неинтересна, а вот невеста летала немного выше их курятника. К концу речи священника Фион даже всплакнула, чем растопила его черствое сердце.

— Не надо плакать, дочь моя! Теперь у тебя начинается новая жизнь, будешь исполнять волю господа нашего «плодитесь и размножайтесь»! — патетично произнес он напоследок.

Метание венка на удачу пока нет. Жаль, я бы посмотрел, как будут сигать подружки невесты. Их, кстати, набралось чуть больше десятка. Я даже не подозревал, что по соседству живет так много молодых девиц, причем некоторые довольно таки смазливые. Наверное, именно поэтому мне их и не показывали.

Через день мы отправились в свадебное путешествие. Такого мероприятия тоже пока нет. По крайней мере, Тетерингтоны о нем не слышали. Я решил, что раз уж есть у меня жена, пусть сопровождает меня в горе и радости. Каюта теперь у меня большая, места хватит.

Мы с Фион жили неподалеку от верфи в гостинице «Жирная треска», занимали двухкомнатный номер. В первой проходной комнате был мой кабинет, а во второй — спальня. Кровать уже без балдахина и не на подмостках, но все еще широкая, человек на пять. Большую часть постояльцев гостиницы составляли морские капитаны и офицеры. Все без жен. Благодаря им, моя жена постоянно была в центре внимания. Поскольку их было много, ее нравственность вряд ли поколеблется. Ведь для того, чтобы согрешить, надо выбрать кого-то одного, а это превращается для жадных на внимание женщин в неразрешимую проблему.

Мы с Фион несколько раз съездили в центр Лондона. Она впервые выехала за пределы Лоустофта и с удивлением обнаружила, что мир даже больше, чем представляла. Сперва прочесала магазины женской одежды и накупила барахла. Я выделил на это двадцать пятую часть ее приданого. На остальные деньги купил государственные облигации, чтобы жене и дальше было на что покупать платья. Съездили на прием к вице-адмиралу Уильяму Хотэму. Фион очень хотелось увидеть живого адмирала. В Лоустофт такие важные птицы не залетали. Адмирал понравился Фион, Фион понравилась адмиралу.

— Ты сделал хороший выбор! — похвалил меня Уильям Хотэм. — В наше время трудно найти красивую жену с хорошим приданым!

На обратном пути на нас никто не напал, хотя Фион вздрагивала при каждом постороннем звуке за пределами кэба, но не от страха, а от желания поучаствовать в приключении. Ей даже в голову не приходило, что приключение может закончиться хэппи-эндом для разбойников, а может, мечтало именно о таком развитии событий.

Однажды утром беззаботная жизнь закончилась. Когда мы поздно завтракали в столовой гостиницы, прибыл вестовой с корвета.

— Сэр, привезли карронады! — доложил он.

Я оставил жену развлекаться примеркой новых нарядов в нашем номере, а сам отправился на корабль.

Тридцатидвухфунтовая карронада была раза в два легче пушки такого же калибра, но все равно весила почти полторы тонны. Если такая дурында сорвется со стрелы, то сможет нанести значительные повреждения кораблю. Потом ее предстояло установить на скользящий станок-лафет, на котором ствол после выстрела вместе с верхней частью скользил назад, а после заряжания его толкали вперед. Наводка по вертикали и горизонтали производилась только стволом, станок оставался неподвижен, что значительно облегчало работу с орудием. Три человека легко управлялись с карронадой, но поскольку стрельба обычно шла одним бортом, расчет зеркально расположенного орудия приходил на помощь. Эффективная дальность стрельбы из карронады составляла максимум два кабельтова. Это было орудие для модного ныне у англичан боя на пистолетной дистанции, когда не надо прицеливаться, а рубись себе, пока не победит тот, кто стреляет чаще и весомее. За эффективность на короткой дистанции карронады получили у английских моряков название «Сметатель». До вечера мы установили все карронады, и со следующего утра приступили к тренировкам по стрельбе из них. Заряжание, выдвижение на позицию стрельбы, якобы выстрел, якобы пробанили… Доводили действия до автоматизма, сплачивая экипаж в лютой ненависти к офицерам, которые заставляют заниматься тяжелым и ненужным делом. За этими тренировками нас и застало известие, что Испания перешла на сторону французов, объявила войну Англии.

Мой корвет под французским флагом крейсирует в Кадисском заливе. По приказу Адмиралтейства должны проследовать в Гибралтар, выгрузить там почту и пассажиров, а потом отправиться на соединение со Средиземноморским флотом, которым все еще командовал адмирал Джон Джервис. Вчера мы увидели прямо по курсу испанский флот в составе двадцати линейных кораблей и трех десятков поменьше. Я приказал лечь на обратный курс, удалиться от противника на максимальную дистанцию, и решил использовать эту встречу, как повод поохотиться на испанских купцов. Наверняка многие испанские капитаны понятия не имеют, что их страна ввязалась в войну с Англией, поэтому без боязни следуют из колоний в метрополию. По пути сюда нам никто не попался, хотя прошли Бискайский залив по самому длинному пути — вдоль французского берега, а потом испанского.