Лич из Пограничья (СИ) - Лебедева Жанна. Страница 6

— Дай мне три золотых райса в счет оплаты, — ответил Моа, — а остальное забирай себе.

— Ладно, — пожала плечами девушка.

Монеты вокруг лежали самые разные — со всех концов света. Большая их часть не ходила в Пограничье и соседних с ним местностях. И если золотые еще можно было переплавить, то насчет остальных приходилось лишь разочарованно вздыхать. Королевских райсов обнаружилось всего семь. Три из них девушка передала личу, и они чудесным образом исчезли в его бездонной глазнице.

Пронаблюдав загадочное действо, Има не удержалась от вопроса.

— Можно спросить у тебя кое-что обидное?

— Спрашивай, — невозмутимо отозвался Моа.

— Ты свои деньги тем же способом, что и Герцог, хранишь?

— Хочешь знать, посыплются ли они наружу, если вспороть мне брюхо? — прозвучал встречный вопрос.

— Ну… Не то чтобы… — замялась девушка.

— Нет, — развеял ее сомнения собеседник. — Моя глазница работает, как портал. Деньги не лежат в моей голове. Они хранятся в совершенно другом месте.

— Интересно, а если я влезу в твой глаз, то тоже там окажусь?

— Не думаю, — помотал головой Моа. — Портал только для денег. Да и вряд ли ты пролезла бы в мою глазницу.

— Пожалуй, что да, — рассмеялась Има.

Лич смотрел на нее с интересом. Странно она себя вела — совершенно не боялась происходящего. Будто все идет, как нужно. Любой из людей Пограничья, нанимавших его прежде, в подобной ситуации испытывал бы тревогу и страх. И это правильно! Живые должны страшиться мертвых, а Има почему-то не страшилась. Опасалась, но не более, чем любую иную живую угрозу, наподобие разбойников или хищных зверей. Никакого, присущего большинству людей, благоговейного ужаса перед неупокоенными…

— Надо выбираться отсюда. — Моа первым шагнул на ступени лестницы, поднялся на пару оборотов, пристально вглядываясь во мрак. Потом вернулся, сообщая. — Там выход хорошо землей засыпан. Придется копать. Бери меч Герцога, поможешь мне…

Глава 2. Былое

— Лич, а лич, а как тебя зовут? — спросила Има, пока они вместе спускались с холма.

— Моа.

Погост внизу еще купался в лунном свете, и длинные тени протягивались от могил. А на востоке уже зрела заря, выпускала из-за горизонта первые лиловые всполохи, касалась ими крыш притихшего сельца. Чтобы вернуться назад, пришлось обогнуть холм по кругу. Окружной тропы не было — девушка и лич шли по колено в траве. Сбитая утренняя роса оседала на их одежде сотнями влажных звезд, инкрустировала слезливыми бриллиантами рукоять трофейного меча, блестела искрами в волосах — рыжих и белых.

— Можно спросить тебя еще кое о чем? — Има остановилась, перехватила поудобнее завернутый в обрывок ткани клинок Герцога, который несла, зажав подмышкой, заглянула своему спутнику в лицо.

— Спрашивай, — отозвался тот.

— Ты ведь из Мортелунда? Почему оттуда ушел? А, главное, как?

Лич помолчал некоторое время, раздумывая, как ответить доходчивее, чтобы не возникло дальнейших вопросов. Он никогда не был мастером красивых слов, поэтому ответил просто:

— Взял и ушел. Не хотел быть рабом.

— И теперь тебя ищут, да?

— Да.

Он посмотрел на спутницу, всем видом намекая, что не желает продолжать начавшийся разговор. Има поняла, пояснив напоследок свой интерес:

— Я вижу, что ты не хочешь говорить о прошлом, но если они — те, кто охотится за тобой — придут к нам, я им ничего не расскажу. Можешь в этом на меня положиться. И за остальных селян не переживай — если придется, я их зачарую, чтобы молчали.

— Спасибо, — прозвучало в ответ.

— Кстати, этот меч… Могу я оставить его себе?

— Конечно, бери. Он твой.

— Мой… — улыбнулась Има, и тут же погрустнела. — Вот только обращаться с ним я совершенно не умею. Покажешь пару приемов?

— Давай, — согласился Моа. Он Он сбросил со спины ножны и плащ, чтобы яснее читались движения. Замер перед девушкой, привычно уложив свой клинок на плечо. — Нападай, чего ждешь?

Има неуверенно вытянула перед собой руку.

— И как это лучше сделать?

— Смотри, — Моа снял свое оружие с плеча, повертел его концом перед носом девушки. — Мой меч старый и простой, он создан для того чтобы без особых премудростей разрубать врага на куски. На конце он округл — таким не уколешь. А твой — новый, острый и замысловатый. В нем есть все, необходимое, чтобы облегчить фехтовальщику жизнь — обоюдоострый клинок, чтобы рубить и резать, острие, чтобы колоть, корзина, чтобы сохранить в целости пальцы и эти хитрые крюки на гарде, чтобы блокировать врага. Если не ошибаюсь, такие клинки зовутся скьявонами, и они почти совершенны. Выкованные из лучшего металла, способные разрубать старую сталь. Так что, как ни начни бой, преимуществ у тебя хватает.

— Ого, — восхитилась Има. — Что же, он и твой меч разрубит?

— Мой меч особый, — отрицательно помотал головой лич. — Его вряд ли получится. Ну, чего стоишь? Попробуй нанести удар.

Косясь на Моа, девушка аккуратно стукнула по его клинку своим. Мелодичный звон полетел по долине эхом к далекому синему лесу.

— По мне бей, не по мечу, — посоветовал лич, успокоив ученицу. — Не бойся. Не попадешь. А если и попадешь, то ничего страшного не случится. Я — мертвый, так что можешь ни в чем себе не отказывать.

— Ну, ладно, — Има пожала плечами, несколько раз прокрутила оружие кистью — движение вышло уверенное, наработанное. — Давай попробуем.

На мгновение она прикрыла глаза, будто вспоминая что-то, потом распахнула их широко — взгляд стал каким-то мутным, отрешенным — и атаковала так стремительно, что Моа от неожиданности отступил на несколько шагов. Скьявона в руках Имы засверкала в лучах восходящего солнца. Каскад движений, напоминающих танец, совершенно точно не походил на импровизацию новичка. Все это было заучено, зазубрено до мельчайших деталей, где роль играет все — от угла разворотов стоп, до наклона корпуса.

Лич озадаченно прищурил единственный глаз — все эти филигранные, затейливые выпады вряд ли встречались ему на полях сражений — там обычно не до эстетики, не до танцев. Скорее, подобное могло применяться в поединках высшей знати — все эти фигуры расписывали в своих учебниках модные придворные мастера. И Моа мог сказать с уверенностью, что Иму учили по подобным книгам — их картинки она и копирует теперь. А вот в реальном бою внучка сельского старосты вряд ли успела побывать…

— Стоп, хватит! — Лич отбил очередной красивый выпад и, опустив свой меч, поинтересовался. — Кто тебя этому научил?

— Чего? Меня? Научил… — Взгляд Имы прояснился. Она в недоумении уставилась на оружие в своей руке. Сообразив, что что-то пошло не так, отбросила меч в траву. — Что сейчас произошло? Я будто отключилась на время…

— Выяснилось, что фехтованию тебя уже обучали раньше.

— Раньше… — Има напряженно сдавила ладонями виски, глаза ее нервно забегали из стороны в сторону. — Я этого не помню.

— Ты ведь не всю жизнь в селе прожила, так?

— Не всю, — кивнула девушка. — Меня привезли туда совсем малышкой, и дедушка стал меня воспитывать.

— А кем были твои родители? — настойчиво поинтересовался лич.

— Не знаю я, — расстроено протянула Има. — Ничего не помню, кроме жизни в селе. О прошлом со мной никто никогда не говорил. Эта тема всегда была под негласным запретом. Да я и не пыталась ничего разузнать — боялась, что родители окажутся какими-нибудь плохими людьми, разбойниками, пиратами, изгоями. Мне казалось, что благополучные и счастливые семьи не отдают своих детей в чужие руки.

— По-всякому бывает, — задумался Моа. — Придется поговорить по душам с твоим дедом. И насчет амулета тоже. О своем прошлом лучше знать все — так безопаснее.

— Ты прав, конечно, — вздохнула Има, — но мне почему-то страшно заглядывать в прошлое. Вдруг я узнаю что-то гадкое про свою семью? Или про себя? Нечто отвратительное…

Она еще раз вздохнула и, подобрав отброшенный меч, принялась отирать его от росы тканью, которую оторвала от покрывала в Герцоговом саркофаге.