Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин. Страница 55

— Ты скользкая как угорь. Вставай, — она оттолкнула мою голову в сторону. Я не пошевелилась. — Я сказала, вставай.

Я позволила всей своей ненависти вылиться наружу, пока она не окружила меня подобно ауре пламени. В ней я черпала силу. Всё моё тело болело, но я знала причину боли, и потому могла позволить этому ощущению струиться по мне, но при этом не поддаваться ему. Пока я чувствую боль, я знаю, что жива. Я встала.

— Боже, что случилось с твоим платьем? — спросила Буше, обходя меня по кругу.

— Я его усовершенствовала, — я не могла бежать. Оноре поймает меня слишком быстро, и я не могла заполучить ещё одну рану в спине.

Буше неодобрительно цокнула языком.

— Честно говоря, дорогая моя, это надругательство над всеми правилами приличия, — её голос отражался от стен. — Жаль, что мы с тобой оказались врагами, — сказала она. — Я была бы рада иметь внучку вроде тебя — умную, находчивую, сильную.

— У вас есть внучка, — сказала я, когда она встала передо мной.

Она отвесила мне жёсткую пощёчину. В моём ухе зазвенело, зубы стукнули друг о друга, кожа как будто загорелась пламенем. Я подняла голову, держа спину прямой и глядя снизу вверх на женщину, которая была ниже меня ростом.

Она выглядела так, будто играла в карты за чаепитием. Ни единая прядка её седых волос не выбивалась из причёски, тогда как мои влажные локоны липли ко лбу, лезли в глаза, щекотали нос.

— Как и говорила, жаль, что ты так верна своему дорогому деду. Девушку с таким потенциалом должен наставлять тот, кто её достоин, — Буше склонила голову набок.

— Кто-то вроде вас? Спекулянтка и убийца?

Она снова подняла свою костлявую руку, но я не дрогнула. Вместо этого я пригвоздила её взглядом. Она поджала губы, затем вновь улыбнулась, и холодное выражение растворилось в её расчётливых глазах.

— Я совершила выдающиеся поступки, — сказала она. — Я вернула своего сына, когда он находился на грани смерти. Я сама сколотила своё состояние. Я выжила, а теперь я спасу мир от войны. Если это принесёт мне прибыль, так тому и быть, — она снова обошла меня по кругу. — Несправедливо было возлагать бремя позора моего отца на меня. Я не была виновата в этом.

В какой-то момент я могла бы посочувствовать ей, одинокой и ждущей ребёнка.

— Вы правы. Вы не должны были платить за грехи своего отца. Вы давным-давно наделали своих грехов.

В этот самый момент пришёл Оноре, подталкивавший моего деда вперёд шипом. Papa увидел меня и задёргался в своих цепях.

— Что они с тобой сделали?

— Шевелись, иначе я опять её пырну, — прорычал Оноре.

Буше толкнула меня обратно к задней комнате, и я пошла, ощущая родство с теми, кто шёл на гильотину. Papa сдвинулся, занимая место между мной и острым концом шипа.

— Где это твоё никудышное отродье? — пожаловалась Буше. Оноре не ответил, но Papa напрягся при упоминании Джозефины.

Мы прошли под лезвиями в пасти ужасной машины. Я видела своё отражение в лезвиях, смягчавшееся слоем пыли и ржавчиной, которая испещряла заострённые края. Между вращающимися острыми косами свисали клочья паутины. Они зловеще покачивались, когда мы проходили мимо.

Я забралась по зубцам массивной шестерёнки, затем продолжила подниматься по приставной лестнице на вершину. Перекладины были холодными и грубыми под моими руками, моя хватка и ноги всё ещё казались слабыми. Я заставляла себя сосредоточиться на вершине башенки. Я никогда не видела столь плотной металлической обшивки. Она покрывала внутренности машины, за исключением нескольких небольших дырок, расположенных через промежутки — отверстия для ещё большего количества оружия. Казалось, что каждая заклёпка в этой машине источает смерть.

И мы находились здесь, не имея возможности сбежать.

Наверху мы выбрались на широкую платформу.

Я как можно быстрее осмотрелась по сторонам. Платформу окружали невысокие перила, которые становились выше впереди, где за защитным щитом находилась панель управления. В задней части джаггернаута какое-то злобное с виду устройство крепилось к краю перил и поднималось так же высоко, как и вентиляционные трубы бойлера. Две огромные шестерёнки были встроены в башню с обеих сторон основания устройства. Это немного напоминало мне огромную птицу — что-то вроде огромного аиста или журавля, свернувшегося и спящего в задней части джаггернаута.

— Прикуй девчонку к перилам. Она причинила достаточно проблем, — Буше повернула колесо, пока мой бастард-дядя застёгивал массивные кандалы на моём запястье, а другой конец крепил к трубам перил, позволяя длинной цепи собраться витками у моих ног. — А Генри посади на цепь там, — она показала на платформу у перил на другой стороне.

Буше взяла ключ Papa, висевший у неё на шее, и подошла к панели возле пульта управления. Она убрала пластину, и под ней я мельком увидела менее искусно выполненную версию запирающего механизма, который изобрёл Papa.

— Ну а теперь, — начала Буше. — Кто пожелает отпереть эту машину для меня? — она повернулась ко мне. — Как насчёт тебя?

— Никогда, — я наградила её гневным взглядом.

Оноре забрался на птицевидную конструкцию в задней части джаггернаута и взялся за пульт управления. Гигантский аист ожил, поднявшись и изогнувшись в сторону. Шестеренки в его основании закрутились и нацелились прямиком на Papa. Голова ужасного, похожего на аиста устройства начала светиться горячим белым светом. Papa выпрямился в полный рост и спокойно смотрел на эту штуку.

— Никогда — это очень долгий период, — сказала Буше, стоя спереди, возле пульта управления джаггернаутом. — Особенно когда ты смотришь, как твой дорогой дед умирает медленной и болезненной смертью, и плоть сползает с его костей, — она провела рукой по спине Papa, и он резко дёрнул плечом, вырываясь из её хватки.

— Какой демон в тебя вселился, Крессида? — потребовал Papa. — Раньше в тебе было хоть немного человечного.

— И что мне это дало? Я была наивной и глупой девчонкой. Теперь я знаю, как устроен мир. Он движим страхом. Контролируй страх, и будешь контролировать людей, — она любящим движением погладила пульт управления джаггернаутом. Вся невинность и милость по-прежнему присутствовали в каждой морщинке и мягком завитке седых волос на её голове. — А теперь скажи мне, дорогой мой и любимый. Ты боишься?

Я не могла помыслить, как кто-то, обладающий столь безобидной внешностью, может быть таким извращённым внутри. Она повернулась ко мне, и тогда я поистине увидела глубины тьмы, которая её поглотила. Она улыбнулась, и на морщинистых щеках проступили ямочки.

— Что насчёт вас, мисс Уитлок? Вы боитесь? Не сомневайтесь в силе луча смерти. Он сосредотачивает жар и свет подобно божеству. С такого расстояния ваш дед может погибнуть за несколько мучительных секунд. Но это бы испортило удовольствие наблюдения за тем, как он умирает медленно, когда интенсивность луча настроена на медленный, мучительный жар. Я отдала приказ сжечь ваших отца и мать. Не думайте, что я стану колебаться.

Волна ужаса заставила моё сердце взметнуться к горлу и скрутила мои внутренности такими узлами, что мне отчаянно захотелось опуститься на пол и корчиться до тех пор, пока я не смогу дышать.

Я не смогу смотреть, как умирает мой Papa. Не сейчас, не после всего, что мы сделали. Мы так близки к свободе. Но весь мир лежал на наших плечах. Если эта ужасная машина когда-либо окажется на свободе, война станет ещё более невыносимым кошмаром, чем сейчас — солдат будут сжигать, рассекать на куски, расстреливать. Кровь потечёт реками, и всё это будет на моей совести.

Я встретилась взглядом с Papa. Его лицо оставалось стоическим, но я увидела едва заметный кивок. Его глаза выражали умиротворение. Он был готов отойти в мир иной.

Само собой, я вскоре последую за ним.

По моей щеке скатилась слеза. Я больше никогда не увижу Уилла. Я никогда не проживу жизнь, ради которой я стольким пожертвовала. Я не хотела умирать. Вопреки всему, во что я верила, я боялась, что всё закончится прямо сейчас, и для меня больше ничего не останется.