Обручённые Хаосом (СИ) - Змеевская Анна. Страница 42

— Что он наговорил Хоте?

— Рассказал ему, какой он мудак, и вовсю расхвалил Брендана… кстати, а кто такой Брендан? Тот криповатый чувак из бара? Вот тебя и на минуту одну нельзя оставить!..

— Уже никто, — буркнула я, с трудом подавив желание схватиться за голову. — Вот почему всякую хрень творят альфачи, а отдуваться всегда приходится мне?

Я люблю своего отца, честно. Однако я любила бы его ещё больше, если бы он умел вовремя заткнуться. Хотя бы иногда. Хотя бы в том, что касается Хоты — вспыльчивого, агрессивного и ревнивого до крайности. Вот и как ему теперь объяснить, что с Бренданом у нас ничего не было, нет и уже наверняка не будет? Почему вообще я должна бегать за ним по всему Моэргрину, чтобы оправдаться?..

Не должна, но именно это и собираюсь сделать. Хотя бы для очистки совести. Вот только сообразить бы, в какую сторону бежать.

— Он на своей скучной работе, с Эммой, — послышался за спиной знакомый вкрадчивый голос. Надо же, я и шагов-то не услышала, только на мгновение пахнуло каким-то потусторонним холодом. — Он всегда с ней, когда ему плохо. Ну или со мной, но увы, сегодня на меня возложена не менее важная миссия…

— Ой, Ло, отвали ты со своими тирадами, я тебя даже не спрашивала! — огрызнулась просто из вредности. — Мне объяснят наконец, кто такая эта Эмма и стоит ли мне сожрать её вместо ужина?

Лоренц снисходительно улыбнулся, сверкнув острыми клыками.

— Разве Хота похож на того, кто станет спать с секретаршей? А если забудешь уже эту мерзкую кличку, я даже нашепчу, на сколько лет она его старше.

— Обойдусь.

Ладно, признаю, любимый дедушкин внучок дело говорит. Хота уж точно не станет, он не враг своей обожаемой работе.

Едва я виновато глянула на Олли, тот выразительно завёл глаза к потолку и развернул меня лицом к лестнице.

— Просто иди уже, а? Я никуда не денусь как минимум до завтрашнего вечера.

— Вернее, утра? — невинно поправил Лоренц.

— Я готов обсудить ваши условия послабления режима, мистер надзиратель. Вы заинтересованы?

— О, я очень заинтересован…

В иное время я непременно посоветовала бы этим двоим найти комнату с кроватью… ну, или там с гробиком. Но сейчас была уже на полпути к машине. И к Хоте. А нечего прохлаждаться со всякими там Эммами, будь они хоть десять раз секретарши.

И чего, спрашивается, из города тащилась?.. Только зря жгла бензин и лишний раз похабила каблуки на гравийной подъездной дорожке. Но зато увидела своего Олли, живого, здорового, на свободе! А главное — под надёжным присмотром. Уж не знаю, почему Хота вдруг решил приставить к моему другу клыкастый эскорт, но возражать точно не буду. Вампиры — ребята жутковатые, однако за своих горой стоят. А Лоренц уж точно свой: давным-давно, когда меня ещё и в планах не было, мама буквально вернула его с того света. И тем же ужасным вечером мой отец спас его сестру… Словом, Тамриты ради нашей семьи на многое готовы.

Но зачем им поручать охрану Оливера? Ладно, это я выясню чуть позже.

— Миз Маграт! — приветливо улыбнулся мне смутно знакомый парень-дежурный. Учились, что ли, вместе? — Вы по делу или просто так, в гости?

— В гости, — кивнула я невозмутимо. — Прокурор Маграт у себя?

— Он всегда у себя, — печально вздохнул дежурный. — Ни подремать, ни покурить лишний раз, чуть что — всё кругом ленивые бестолочи. Ну вот в кого он такой, миз? Отец-то ваш подобрее будет.

Будет, ага. Ровно до тех пор, пока не узнает, что кто-то обидел его родственников. Ну или вздумал угрожать Северу; тогда уж всем недругам лучше самим ползти в сторону погребального костра.

Я протянула дежурному права, расписалась в книге посещений и сразу двинулась в сторону лифта. Так, на каком этаже у нас заместители прокурора обитают?

— Вам на третий! — крикнули мне вслед.

43

Нужный кабинет нашла по запаху крепкого алкоголя, незаметному для простого человека, но очень явному для оборотня. И другому, не менее насыщенному — зверя, сильного и опасного. Дверь открыть не успела — она распахнулась у меня перед носом, являя взору красивую женщину с огненно-рыжими волосами, такими яркими, что глаза слепит.

— Ой, ну наконец-то, я думала, ты заблудилась! Я Эмма, его секретарша; и нет, я с ним не сплю, оборотни не в моём вкусе. Хотя вот ты очень даже ничего! Ладно, вон ему, — она кивнула в сторону кабинета, — больше не наливать. Скоро наступит стадия распевания песен, а голос нашего Хоты трудно назвать ангельским. Медведи, что с них взять, верно? Ещё увидимся! Вживую ты даже красивее, чем на фото!

Не дав мне вставить и слова, с поразительной для обычной женщины силой она втолкнула меня в кабинет и захлопнула дверь. С той стороны, да. Мне только и осталось, что в изумлении приоткрыть рот и ошарашенно вопросить:

— Что это сейчас было?

— Вот она — предательница, — проворчал Хота, принимаясь, вопреки пожеланиям Эммы, наполнять стакан. Раз так в десятый, если судить по почти опустевшей бутылке виски. — А ты — пошла вон. К Ярлаку, или к этому твоему… А, да к кому хочешь. Желание женщины превыше всего!

«К какому именно “этому моему”?» — до жути хотелось спросить. Но не стала. Должен же хоть кто-то вести себя как взрослый.

 — Однако я здесь, Хота, — озвучила я очевидное, из одной лишь вредности отобрав у него стакан. — Ни о чём не говорит, нет? Так и знала, что в нашей семье идиотизм передаётся по мужской линии. Буду молить Прядильщика о дочурках.

— Отдай, — потребовал он, потянулся за моей отставленной рукой, но не преуспел. — Моли лучше папочку, это же он решает, что тебе делать и с кем ходить на свидания. Он вообще за всех всё решает. А мы, идиоты, только и делаем, что слушаем его. Ну, уж я-то теперь точно не буду. Наслушался! Так что отдай мне ёбаный стакан, Регинхильд, и катись отсюда подальше, пока я не сделал с тобой… что-нибудь.

Виски я выпила залпом — просто чтобы ему не досталось, — тут же сморщилась в омерзении, смерила Хоту далёким от восторга взглядом.

— Мог бы уже и сделать. Что-нибудь. А то всё только треплешься.

— Что, правда? — огрызнулся Хота, резко вскинувшись. — А с чего ты решила, что ты мне нужна? — он принюхался и демонстративно скривился. — От тебя несёт этим грязным волчарой; ты вся им пропахла, почти как тем человечишкой…

Пощёчина вышла звонкой, хлёсткой и такой сильной, что у меня рука заболела. Но недостаточно сильной. Надо было сломать этому мудаку что-нибудь… Впрочем, ему и так хватило: вон как вытаращился.

— И ты ещё смеешь меня попрекать? Ты? — выдохнула я, с трудом сохраняя ровный тон. Уж истерики он от меня не дождётся. — Уйми своё больное воображение, Хота. Приспичило кого-нибудь назвать шлюхой — начни с себя, это ты у нас любитель волчьих подстилок. А я слишком себя уважаю, чтобы бросаться на первого попавшегося альфу, поманившего пальчиком.

— Ну разумеется, тебе больше по нраву людишки! Как он, хотя бы был хорош?

Сдержанность как рукой сняло. Давно, давно пора было замахнуться как следует и расквасить эту самодовольную морду, чтоб с добрую неделю пугал свою болтливую секретаршу синяками вокруг глаз…

Не смогла. Всего лишь круто развернулась на каблуках и направилась к двери, не зная, чего хочу больше — чтобы он оставил меня уже в покое со своими грёбаными эмоциональными бурями, или чтобы пошёл за мной, догнал, удержал при себе…

Он догнал. Схватил крепко, вжал спиной в дверь, навис надо мной, обдавая запахом алкоголя и чего-то сладкого. Внутри зашевелился неведомый доселе страх перед ним.

— Я ненавижу тебя, Регинхильд, — выдохнул он, уже не скрывая бешенства. — Ненавижу за то, что ты сделала, за то, что отдала себя этому… Надо было убить его тогда, убить за то, что посмел прикоснуться к тебе. Я ведь мог. И тебя — могу. Всего-то нужно…

Широкая ладонь легла поверх горла и сжалась. Едва ощутимо, но этого хватило: мне — чтобы вздрогнуть, а Хоте — чтобы опустить руки и сокрушённо помотать головой.