Судьба Темного Меча - Уэйс Маргарет. Страница 85

Темный Меч словно почувствовал, что настало его время. В металлическом теле клинка запульсировал огонь, горевший в душе Джорама, и меч начал втягивать в себя магию. Заклинание, наложенное на дверь, разлетелось в то же мгновение, когда сама дверь разлетелась под ударом меча. Телдара пронзительно закричала. Лорд Самуэлс смотрел на Джорама с удивлением и испугом. И вскоре почувствовал, что слабеет, — из его тела вытекала Жизненная сила. Темному камню все равно, откуда тянуть магию. А кузнец, создавший Темный Меч, еще не полностью познал его могущество и не очень понимал, как его использовать. Темный Меч вытягивал магию из всех и всего вокруг, и его могущество усиливалось. Металл клинка начал светиться странным голубовато-белым светом и озарял комнату, хотя магические светильники и волшебный огонь в камине погасли.

Лорд Самуэлс не мог пошевелиться. Его тело стало тяжелым и непослушным, словно чужим — как будто он вдруг оказался в телесной оболочке другого человека и не знал, как с ней управляться. Он в ужасе смотрел на Джорама, не понимая, что происходит, и ничего не мог с этим поделать.

Дверь разбилась в щепки и рухнула к ногам Джорама. По другую сторону двери, озаренная голубоватым сиянием меча, стояла Гвендолин.

Она подслушивала, прижав ухо к двери. Сердце девушки сжималось от сладостных, чудесных фантазий, она придумывала, как получше притвориться удивленной, когда Джорам выйдет и сообщит радостные новости. Но чудесные фантазии развеивались одна за другой, превращаясь в чудовищные, демонические видения. Окаменевшие младенцы, несчастная мать, прижимающая к сердцу холодное, застывшее тельце мертвого ребенка, темные тайны Дуук-тсарит, Анджа, которая скрывается в ночи, унося похищенное чужое дитя...

Гвендолин отпрянула от закрытой и запертой заклинанием двери и зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Те ужасы, о которых она услышала, затопили ее душу, словно черные воды быстро поднимающегося потока. Всю жизнь дочь лорда Самуэлса прожила в блаженном неведении, под заботливой защитой и охраной, и потому лишь отчасти понимала то, что касалось рождения детей, — при ней эти вопросы никогда не обсуждали. Но женская сущность в ее душе откликнулась, тысячелетние инстинкты заставили ее содрогнуться от разделенной боли и сочувствия. Гвендолин почувствовала одиночество, скорбь и горе Анджи, она сумела понять даже безумие несчастной матери, потерявшей дитя.

Гвендолин слышала ужасный крик Джорама, наполненный гневом и яростью, и девичья часть ее натуры захотела убежать, спрятаться. Но женщина осталась. И эту женщину встретил Джорам, когда прорвался сквозь дверь. Он смерил Гвендолин мрачным взглядом. Меч в его руке ярко сверкал, холодное бело-голубое сияние отражалось в голубых глазах на бледном лице девушки, которая смотрела на него.

Джорам понял, что она все слышала, и внезапно ощутил огромное, потрясающее облегчение. Он видел, что Гвендолин смотрит на него с ужасом. Сначала испуг, потом будет жалость, потом — отвращение... Он знал, что этого не избежать. Наоборот, он мог даже ускорить это. Ему будет так легко уйти, когда она его возненавидит. Он с радостью вновь погрузится во тьму, зная, что никогда больше не поднимется наверх.

— Итак, леди, вы все знаете, — негромко сказал Джорам. Его голос прозвучал резко и холодно, под стать сиянию Темного Меча. — Вы знаете, что я — никто и ничто. — Мрачно глядя на Гвендолин, он поднял меч. Бело-голубое сияние отразилось в ее расширенных от страха глазах. — Однажды вы сказали, Гвендолин, что вам безразлично, кто я и откуда. Вы сказали, что все равно будете любить меня и пойдете со мной. — Джорам медленно переложил Темный Меч в левую руку, а правую протянул Гвендолин. И, усмехнувшись, сказал: — Ну, так идите со мной. Или ваши слова были обманом, как и слова всех остальных?

Что она могла поделать? Он разговаривал с ней грубо, своей грубостью подталкивая ее к отказу. Но Гвендолин видела гораздо больше — она видела боль и обиду в глазах Джорама. Девушка знала, что если сейчас она отвернется от него, если она его оттолкнет — Джорам уйдет в безводную пустыню своего отчаяния и погибнет в зыбучих песках. Он нуждался в ней. Как меч Джорама выпивал магию из мира, так его жажда любви выпьет все, что Гвендолин сможет предложить.

— Нет, я не обманывала вас, — твердо и спокойно сказала она.

Протянув руку, Гвендолин вложила ее в руку Джорама. Джорам смотрел на нее, потрясенный и растерянный. Какое-то мгновение Гвендолин казалось, что он может оттолкнуть ее. Но девушка крепко держала его за руку и смотрела ему в глаза с любовью и решимостью.

Джорам опустил Темный Меч. Он сжал руку Гвендолин, опустил голову и заплакал. Горькие, душераздирающие рыдания сотрясали его тело. Гвендолин нежно обняла Джорама, прижала к себе и стала успокаивать его, как ребенка.

— Ну, ну... Пойдем отсюда, нам надо уйти, — шептала она. — Теперь тебе опасно здесь быть...

Джорам потянулся к ней. Заблудившись в потемках собственной души, он больше не думал о грозившей опасности. Если бы Гвен не обнимала его, Джорам опустился бы на пол прямо там, где стоял.

— Пойдем! — настойчиво шептала Гвендолин. Джорам неуверенно кивнул. И, спотыкаясь, нетвердым шагом пошел за ней.

— Гвендолин! Нет! Дитя мое! — взмолился лорд Самуэлс, глядя им вслед. Он отчаянно пытался пошевелиться, но Темный Меч высосал из него всю Жизненную силу. И теперь лорд Самуэлс мог только беспомощно стоять и смотреть.

Не оглядываясь на отца, Гвендолин повела прочь мужчину, которого полюбила.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПОДУРАЧИМСЯ НА СЛАВУ!

Не зная толком, что делать и куда идти, Гвен повела Джорама на уровень Огня. Здесь, в темном алькове, который казался еще темнее в окружении огненных иллюзий, они спрятались и вздрагивали при каждом звуке, боясь лишний раз вздохнуть.

— Мы должны выбраться отсюда, пока Дуук-тсарит не начали нас искать — если они еще не начали, — прошептала Гвендолин. — Как долго будет действовать на моего отца это заклинание?

Джорам до некоторой степени овладел собой, хотя по-прежнему цеплялся за Гвендолин, как умирающий цепляется за жизнь. Он крепко прижимал девушку к себе, его темная голова склонилась к золотой головке Гвендолин, его слезы высыхали на ее мягких волосах.

— Я не знаю, — с горечью признался Джорам и посмотрел на Темный Меч, который по-прежнему держал в левой руке. — Но, наверное, не очень долго. Я пока еще плохо понимаю, как действует этот меч.

Гвендолин взглянула на отвратительное оружие и содрогнулась. Джорам притянул ее поближе, стараясь защитить. Он не понимал, что девушку сейчас следует защищать от него самого.

Гвендолин тоже этого не понимала. Она была испугана и растеряна и уже начала сожалеть о принятом решении. Ее сердце разрывалось от тоски и печали — Гвен знала, что это будет ужасным ударом для всей ее семьи. Но еще больше ее смущало непонятное, болезненное удовольствие, которое она ощущала, когда Джорам крепко сжимал ее в объятиях. Девушке хотелось прильнуть к нему еще ближе, еще теснее прижаться к его быстро бьющемуся сердцу, чтобы полнее прочувствовать сладостную боль и наслаждение, разливавшееся внутри тела. Но, думая об этом, Гвендолин холодела от страха. А больше всего она боялась, что их поймают, — и этот страх был не напрасным.

— Если мы выберемся из дворца, куда мы пойдем? — спросила Гвендолин.

— В рощу Мерлина, — не задумываясь, ответил Джорам. У него в голове сразу все прояснилось. — Мосия ждет нас там. Мы выскользнем за Врата... — Юноша замолчал и нахмурился. — Симкин. Нам нужен Симкин! Он сможет нас вывести. А потом, когда мы окажемся за пределами этого проклятого города, мы отправимся в Шаракан.

— В Шаракан! — Гвендолин испуганно ахнула и широко раскрыла глаза.

Джорам улыбнулся, стараясь ее ободрить.

— Я знаю тамошнего принца, — сказал он. — Мы с ним друзья.

Молодой человек замолчал, глядя куда-то вдаль. Может быть, принц Гаральд вовсе не друг ему — теперь, когда он стал никем и ничем. Нет. Джорам покачал головой. В конце концов, у него есть Темный Меч. Он знает о темном камне и умеет ковать из него оружие. И поэтому он — не никто. Лицо юноши стало мрачным и решительным.