Вечный воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 34

Теодомиру было немного за двадцать. Довольно рослый, под метр восемьдесят, и с непропорционально длинными руками, из-за чего напоминал мне шимпанзе. Тем более, что волосы у него были темно-каштановые, доставшиеся от матери-римлянки. Командир готов оказался довольно болтливым. Мы иногда подолгу ехали рядом, и он рассказывал мне о своих соплеменниках и других германских племенах. Оказывается, у каждого племени есть свои сильные стороны: готов считают предателями, алеманов — пьянью, франков и саксов — садистами, татуированных герулов — хвастунами, бургундов — вонючими уродами, потому что смазывают волосы прогорклым оливковым маслом и режут лица, оплакивая покойников. Раньше я был уверен, что всеми вышеперечисленными достоинствами обладает каждый германец, разве что татуировки иногда отсутствовали. Кстати, меня из-за высокого по нынешним меркам роста и светлых волос часто принимают за германца, выросшего среди римлян.

Первым крупным населенным пунктом на нашем пути оказалась Виндонисса — одна из крепостей лимеса (пограничной линии). Данный участок лимеса, называемый Германским — довольно основательное сооружение, которое начинается от Боденского озера, сейчас именуемого римлянами Константиновым, и тянется на несколько сот километров до Дуная. Великая китайская стена в сравнение с ним — так, глинобитная подделка. Сооружение неоднородно, потому что строилось в разное время и на разном рельефе. Чаще состоит из рва шириной метров десять-пятнадцать и вала высотой метром пять-десять, по верху которого где дубовый частокол, где каменные стены. Через каждую римскую милю стоит каменная башня высотой метров семь-девять, на которой круглосуточно дежурит часовой, готовый сообщить о вторжении дымовым сигналом в крепости, которые были в среднем через каждые десять миль. Какие-то крепости были маленькие, охраняли мост через ров и заодно служили таможенным пунктом, какие-то большими, как Виндонисса, бывшая ранее каструмом трех римских легионов. Сейчас это средний по количеству населения город, в котором находились резиденция епископа и монетный двор. Несмотря на крепкие каменные стены и башни и довольно удобное положение на холмах между двумя реками, защищать его не стали. Узнав о нашем приближении, жители драпанули в горы, а кто мог — и дальше на юг. Нам достались запасы зерна и вина, а босоногие и бездоспешные пехотинцы еще и нагрузились всякой дешевой ерундой, которую, когда добычи стало больше, выкинули.

Следующими были две крепости поменьше — Аугуста Раурика и Аргентуария. Их гарнизоны тоже решили не погибать во славу императора Валентиниана Третьего, удрали еще дня за два до нашего прихода, причем вывезли все ценное, а что не смогли, сожгли. В Аргентуарии мы остановились, чтобы отдохнуть и разведать местность впереди. В планах Эдекона был захват Бизантиума, который я помнил, как Весонтио, столицу секванов, захваченную армией Юлия Цезаря, поэтому и поехал на разведку сам с отрядом в сотню человек. Точнее, главной нашей целью было награбить продовольствия у крестьян, а заодно посмотреть на город, как там себя чувствуют жители, готовятся ли к осаде. Они наверняка уже знают, что гуннская армия в Аргентуарии.

День был приятный во всех отношениях. Прохладный ветерок с Альп прибивал жару, которая томила нас в предыдущие дни. Мы неторопливо двигались по лесной дороге. На деревьях щебетали птицы, над полянами летали разноцветные бабочки. Не обошлось, конечно, без оводов и мух, но было их сравнительно мало. Я ехал во главе основной группы. Метрах в двухстах впереди скакал дозор из пяти человек и на таком же расстоянии позади — еще один. В общем, перемещались в лучших традициях Красной армии, с Полевым уставом тысяча девятьсот тридцать девятого года я как-то в молодости познакомился, найдя эту потрепанную книженцию на блошином рынке в Одессе. Продавал ее подслеповатый пожилой ашкенази с каплей под длинным мясистым носом, свисающим к верхней губе.

— Таки очень интересная — как на войне побываешь! — сказал он, когда я взял посмотреть книгу.

Билет на войну я купил за тридцать пять копеек (цена пачки болгарских сигарет с фильтром, в то время самых приличных), не предполагая, что в будущем проведу на ней чуть ли не большую часть своей жизни.

В первых двух деревнях на нашем пути было пусто. В хлевах еще стоял запах скотины, но из живности увидели только кошек, которым что хозяева, что гунны — один черт. Были пусты и амбары, и винные погреба. Зерно и вино нового урожая еще не подоспело, а старое все употребили или унесли остатки с собой. Наверное, ушли в Бизантиум или прячутся в лесу.

До третьей деревни не доехали, потому что дозор увидел встречную колонну и предупредил меня. Нас разделяла долина длиной километра три и шириной полтора-два, примерно посередине которой располагалась деревня дворов на сорок, а все остальное пространство занимали поля и виноградники. Возглавлял вражескую колонну отряд всадников человек в двести, и я сперва подумал, что это такие же любители поживиться, которых мы запросто перебьем, но за ними двигалась пехота. Шли без строя во всю ширину дороги. Когда конные добрались до первых домов, пешие все еще выходили в долину. Скорее всего, идут они, чтобы сразиться с нами.

Один из моих подчиненных, герул, уверенно произнес:

— Это бургунды.

Не знаю, как он на таком расстоянии учуял запах прогорклого оливкового масла или разглядел шрамы на лицах врагов, но я поверил на слово. Кстати, герулы сейчас делятся на восточных и западных. Первые — это те, что остались на прежнем месте обитания, в лесостепях в междуречье Днепра и Дона, попав под власть гуннов, и, как предполагаю, были древними славянами, смешавшимися с готами и кочевниками, а вторые — сбежавшие на запад и смешавшиеся с самыми разными германскими племенами. Мой подчиненный был из последних, поэтому в сортах германцев должен разбираться.

Кстати, лет пятнадцать назад гунны разгромили бургундов. Меньшая часть уцелевших стала поданными шаньюя, а большая сбежала к римлянам, которые на год раньше вломили им. Видимо, римляне убивали бургундов нежнее.

Я оставил дозор незаметно наблюдать за врагами, послал гонцов в свой отряд и к Эдекону, чтобы сообщили ему о приближении вражеской армии и о моем плане, а с остальными поскакал в обратную сторону. С час назад мы проезжали место, очень удобное для засады. Уничтожить вражескую армию, конечно, не сможем, зато потреплем маленько, задержим продвижение, чтобы наши смогли подготовиться.

Здесь тоже была долина, но короче и уже, и деревенька всего в восемь домов, сейчас пустующих. Хороша была тем, что со всех сторон долину ограждали холмы, поросшие лесом. Лишь возле деревни, которая была в дальнем от нас конце и самом узком месте, на самом входе в долину, склоны расчистили под виноградники. В ближнем конце долины я и расставил спешенных лучников, и тех, что были со мной, и тех, что прискакали вскоре. Я звал только своих, но по приказу Эдекона прибыло еще не меньше двух тысяч конных лучников и сотен пять тяжелой кавалерии. Первых я разместил на склонах холмов, а последних оставил в резерве, чтобы заодно охраняли лошадей соратников. Когда заканчивал приготовления, прискакали мои дозорные, сообщившие, что бургунды следуют за ними, отставая, как я понял, примерно на километр. После чего в последний раз проехал по дороге в месте засады, проверил, все ли хорошо замаскировались, и напомнил, чтобы стрелять начинали только по сигналу рога.

Бургунды двигались все так же спокойно и без опаски. Наверное, думали, что гунны сидят в Аргентуарии, не подозревая об их приближении. Вскоре я уже мог разглядеть всадников. Да, лица в шрамах. Почти все ехали без шлемов, и были видны длинные волосы, заплетенные в косы или завязанные конским хвостом. Обычно косы и хвост укладывают на темя, когда надевают шлем, чтобы служили дополнительной защитой, смягчали удары сверху по голове. Не сказал бы, что волосы смазаны оливковым маслом, и вони не чувствовал, но, может, я чего-то не знаю в парфюмерных традициях бургундов. Все всадники были в кольчугах, а у некоторых еще и дополнительные железные или бронзовые пластины, чаще круглые, на груди и животе, и шлемы, висевшие на передней луке седла или зацепленные за ремень, были металлические, причем самых разных видов. Представляю, как бы смутился историк из будущего, специализирующийся на доспехах, увидев это многообразие. Вооружены копьями, дротиками в кожаных сумках, притороченных к седлу спереди справа, спатами, одно- или двулезвийными топорами на длинных рукоятках, клевцами и кинжалами или длинными ножами. Щиты по большей части овальные, хотя и круглых много. У командира — пожилого шатена с красным то ли от прилившей крови, то ли обгоревшим лицом, скакавшего во главе отряда (у германцев командир всегда впереди) — на щите был нарисован белый слон на черном поле, причем выпирающий умбон был частью туловища, из-за чего казалось, что это горбатая и беременная самка. Наверное, щит попал сюда из Северной Африки, где все еще водятся слоны, более мелкие, чем в центральной части континента, а может, владелец видел это животное, побывав в тех краях или в столицах Римских империй, где их имеют в своих зверинцах экстравагантные богачи, одним из которых являлся при жизни император Феодосий Второй. Сейчас щит свисал слева от седла, прикрывая левую ногу всадника. Конь под ним был темно-гнедой и крупный, давно такого не видел.