Вкус одержимости (СИ) - Лабрус Елена. Страница 40

Та девушка давно ушла с другим,

Забыть её ты сможешь, но едва ли…

Ещё слышала я, поднимаясь обратно по лестнице.

Нет, это не я плевать хотела на его извинения, это он плевать хотел на меня. И как мне вообще пришло в голову о чём-то его спрашивать? Хотя в моей ситауции, наверно, все способы узнать правду хороши, но Алан прав: я такая дура. Добрая, доверчивая, наивная. У меня ещё шрам на груди не зажил, а мне уже кажется, что всё это был просто дурной сон. Я уже готова их простить.

Простить, забыть и жить дальше.

— А вообще, я есть собиралась, — выбралась я из чёртова подземелья и прижала руки к животу. Его вонючая каша из солдатского пайка напомнила мне, что я ещё не обедала.

И должна волноваться о другом. О том, сегодня у меня, может быть, будет самая настоящая первая ночь. И не с каким-то неизвестным мне мужиком, что тупо меня трахнет. А с тем, о ком я и мечтать боялась. И думать...

Если он не передумает, когда узнает.

Чёрт! Я же совсем забыла, что с этим богом у меня есть прямая телефонная линия.

И позвонить я не решилась, а вот написать…

«Мне нужно сказать тебе что-то очень важное» — отправила я сообщение.

«Это подождёт до завтра?» — ответ прилетел, когда я как раз зашла в кухню.

М-м-м… Ну раз ты упрямо не хочешь слышать, что я хочу сказать... «Да».       

«Тогда сегодня забудь об этом. Забудь обо всём. Я жду тебя в гостиной в восемь»

Святая инквизиция! Это выглядело как приглашение на свидание.

Настоящее свидание!

«Я буду» — ответила я с замиранием сердца.

 И схватив кусок холодной пиццы, которую они, видимо, привезли со своим детективом, поднялась в свою комнату.

Конечно, доктор Арье не ждёт ничего особенного, он и так видел меня голой и не раз. Но подготовить операционное поле я определённо должна.

Глава 38. Алан

Она будет.

Я невольно улыбнулся. Засунул телефон в карман и всё же рискнул отвлечь Федэ от просмотра записи из камеры, в которой сидел Блондинчик.

Пусть я не успел ничего подготовить, но то ли мне, то ли ему несказанно повезло, что камеру я включил, когда паренёк как раз принимал душ. Я скромно отвернулся и занялся своими делами, оставив их наедине: так у Федэ заблестели глаза. Он даже кончик языка высунул между зубов, старый извращенец. Впрочем, я тоже поймал себя на том, как выдвинул вперёд челюсть, предвкушая сегодняшний вечер. И я бы мог сразу предложить Феликсу Делоне новую порцию свежей крови парнишки, но пусть потерпит. Пусть его желание разгорится так, что он не сможет с ним совладать. Дьявол! Как и я.

— Чем же так ценен для тебя этот юноша? — поправив ширинку, Феликс вышел ко мне из кабинета.

— У тебя достаточно времени, чтобы меня послушать? — улыбнулся я, видя, что он даже раскраснелся и точно не из-за вина.

— Именно за этим я и прилетел, — принял он ещё один бокал, что я ему подал.

— Тогда начнём с азов. Вспомним молодость. Поговорим?

— С удовольствием.

— Опиши мне жажду, — улыбнулся я.

— Нашу жажду? О-о-о! — опёрся Федэ спиной на стол. — Что может быть хуже нашей жажды. Ну-у-у, прежде всего это от нас не зависит, увы. Это не позёрство и не желание выделиться. Это физически ощутимая потребность. И когда жажда начинается, прежде всего это слабость. Слабость до трясущихся рук и ног. Головная боль. Мучительные спазмы желудка, — болезненно скривился он. — У меня порой неделями не было стула, и я ничего не мог есть, вообще.

— Синдром раздражённого кишечника, — подсказал я.

— Не буду спорить с доктором, возможно это называется именно так. Я знаю лишь, что этот голод нельзя утолить едой. А долгий голод — это всегда ухудшение здоровья и падение иммунитета до госпитализации. Организм разваливается. Это хворь, от которой загибаешься и ничто не помогает. Ни лекарства, ни уговоры, ни лечение. Его просто нет.

— Но всё проходит стоит выпить хоть глоток крови, — продолжил я. — Мышечные и суставные боли стихают. Мозг работает быстрее. Голова светлая. И настроение резко улучшается. Любой из сангов описывает свою жажду именно так, — подвёл я итог. — Но на что больше всего похожа жажда для тебя, Феликс? Может, на ломку? На зависимость? На психическое отклонение?

Он улыбнулся.

— Если бы. Для меня она что-то сродни отравления. Или несварения. — Я удовлетворённо кивнул. А он продолжил. — И уж сколько с нами работали и психиатры, и наркологи, и те спецы, которые считают, что человеческая кровь не может быть ничем фантастическим. Но никто из них до сих пор так и не дал точного ответа что это.

— В оправдание тех спецов, что против фантастических свойств крови, подтвержу: так и есть, — щёлкнул я по клавишам клавиатуры, открывая снимки электронного микроскопа. — С точки зрения пищевой ценности — это ничто. Кровь — это плазма и немного белка. По сути пользы от неё даже меньше, чем от мяса. Из белков — один гемоглобин, и того незначительное количество, а плазма — девяносто процентов воды, — тыкал я в картинку, показывая. К тому же при приёме внутрь всё это разрушается кислой средой желудочного сока как любые другие продукты.

— Так в чём же секрет? — отпил Федэ глоток вина, глядя на меня внимательно

— Может, в энергетической составляющей? — спросил я хитро.

— Помнится, ты из тех учёных, что исключает эту составляющую, рассматривая нашу зависимость исключительно как медицинскую проблему, — прищурился он, не поддавшись на провокацию.

— Ты прав. Я занимаюсь исключительно тем, чтобы найти не оправдание нашему «вампиризму», а более приемлемые в глазах общества способы восполнять дефицит и потребность, которая у нас как ни крути, а есть.         

 — Да, тема вампиризма в любом обществе близка к непристойной. И это настоящая проблема — найти донора. Не приставать же на улицах к людям с просьбой попить их крови, — потягивая вино, повторял он для меня азы, как я и просил.

— И многие с радостью бросили бы это занятие, потому что не испытывают никакого удовольствия от приёма крови, если бы был другой способ себе помочь.

— Да, большинство такие, как ты. Если бы могли, бросили. Но к чему ты клонишь, Алан? Ты всё же нашёл причину нашего состояния или таблетку от него?

— Одна из популярных версий на сегодняшний день: у нас нарушена функция желудочно-кишечного тракта. Кровь нам нужна для усваивания каких-то веществ, которые растворяются в ней при приёме и купируют симптомы.

— Ты пришёл к такому же выводу? — удивился Федэ.

— Или пошёл немного дальше. Ты знаешь, что такое микробиом?

Я открыл новую цветную картинку, что для него ничего не значила, но наглядно демонстрировала то, что я хотел сказать.

— Микробиом? — переспросил он.

— Это совокупность всех бактерий нашего организма.

— Бактерий? — скривился он.

Да, слышать про бактерии людям ещё неприятнее, чем знать, что кто-то пьёт человеческую кровь.

— Ну ты же знаешь, например, про бифидум-бактерии, что способствуют правильному перевариванию пищи? Или про лактобактерии? Наверняка, слышал. Так вот согласно новейшим исследованиям, в нашем теле микроорганизмы есть везде. Кожа, слизистые, лёгкие, мозг — каждый наш орган населяют разные бактерии, археи, грибы, вирусы. Их так много, и они играют такую важную роль, что микробиом предлагается считать таким же органом как сердце или печень. Потому что он даже больше, чем кожа. А кожа — самый большой орган человека. Микробиом влияет на всё: на вес, уровень глюкозы и холестерина, самочувствие и даже настроение.

— Ох, ничего себе, — он осушил бокал до дна. — Я ещё только свыкся с мыслью, что всё в нашем организме решают гены и наследственность, а тут выходит моё настроение зависит от того какая бактерия живёт у меня в заднице?

— И если бы только это, Федэ, — я показал на снимок экрана, на цветные точки, расположенные большими группами. — Это бактерии ротовой полости. Их назвали «микробная радуга». И они все живут по собственным законам. Делятся на группы. Селятся целыми колониями именно там, где им место. Вот это актиномицеты на эпителиальная ткани, — показал я на красную полосу, а потом ткнул в зелёную — стрептококки образовали тонкую корочку по краю языка…