Станционный хранитель (СИ) - Мадоши Варвара. Страница 24

К тому же, если я действительно нравлюсь Миа, то причина в чем угодно, только не в моей физической силе.

— Нет, — говорю я. — Мне нужно с ними поговорить.

Разбегаюсь и подпрыгиваю. К счастью, хотя бы первый этап мне удается, и я вцепляюсь в протянутую руку Миа.

Тут же у меня в голове мелькают две взаимоисключающие мысли. Первая: «Что я наделал, я же тяжелее, мы же сейчас оба упадем!» И вторая: «Подтянись даже ценой жизни!»

Обе оказываются абсолютно излишними. Потому что Миа и не думает падать, ее рука по ощущению такая твердая и надежная, как, может быть, только руки родителей в том самом раннем детстве, когда можно повиснуть на них и задрать ноги. Во-вторых, она быстро втягивает меня в люк, и я падаю на упругое переплетение одеревеневших лоз.

— Ф-фу, — говорит Миа, падая рядом. — Надо же, получилось! А я ведь давно не работала с тяжелым весом. Вы, капитан, легче, чем выглядите.

Даже не знаю, комплимент ли это для мужчины, если он не отличается чрезмерной полнотой… а я, мягко говоря, не отличаюсь.

— Спасибо, — все же говорю я.

— За что? — удивляется Миа.

«Она не человеческая женщина, — снова напоминаю я себе. — Она инопланетянка, которая выглядит, словно кинозвезда, которая никогда не делала себе пластику, но все равно — инопланетянка».

Мне снова приходит в голову, что физическая близость с женщиной, способной вздернуть тебя одной рукой — это тот еще вызов. И нужно быть отчаянным храбрецом или просто чокнутым, чтобы…

Но я же принял работу над этой станцией.

Тут я слышу мяуканье и наконец оглядываюсь.

Вот же он, Белкин — лежит, развалясь, чуть дальше от дыры, ошейник на месте, сбруя от шлейки на месте. И щупальце переводчика за ухом тоже на месте. Сверху на Белкине сидит… ну да, белка. То есть омикра. И массирует ему складки кожи на загривке маленькими передними лапками… то есть ручками.

Другая белка — опять же, омикра — свернулась клубком у Белкина между лапками.

Увидев, что привлек мое внимание, кот снова мяукает, потом неспеша начинает подниматься, давая возможность омикра соскочить.

Мне становится стыдно: сначала места себе не находил, но разговор с Миа (а больше того размышления о моих с ней шансах) совершенно меня отвлекли. Разве к друзьям так относятся?

— Вот ты где, красавец, — бормочу я, когда кот подходит ко мне и подставляет голову для поглаживания.

Пара омикра сидит там, где Белкин их оставит и смотрит на меня глазами-бусинами.

— Вижу, вы поладили. А теперь поладить с гостеприимными хозяевами предстоит мне.

Кот, разумеется, только мурлычет. Омикра тоже молчат.

Миа мне уже рассказала, как достигаются договоренности с омикра. Еще одна причина, по которой возникают сомнения в их разумности, состоит в том, что они никогда не пользуются ни одним из наречий других рас. Единственный способ получить от них что-то — изложить свою просьбу и предложить какой-то предмет (чаще всего, еду), либо в уплату, либо просто как символ, если просьба сама по себе предполагает взаимную выгоду (например, вы охраняете мой корабль от паразитов, а взамен можете съесть пять процентов от лежащих на камбузе продуктов).

Если омикра примут подношение, то выполнят и просьбу. Если по какой-то причине не собираются выполнять — то подношение останется лежать где лежало.

При этом можно формулировать просьбу сколь угодно сложно и на любом языке, хотя есть мнение, что некоторые запросы остались неотвеченными как раз потому, что контактеры использовали чересчур сложный вокабуляр.

Когда я заметил, что так когда-то наши предки общались с богами, Миа серьезно кивнула и добавила, что хотя никто из разумных рас всерьез не обожествляет омикра, некоторые сарги видят в них персонификацию своих стихийных божеств.

Вот сейчас я набираю воздуха в грудь и начинаю говорить:

— Уважаемые омикра, большое спасибо, что позаботились о моем неразумном друге. У меня есть для вас предложение, которое было бы небезвыгодно для нас обоих.

Двое омикра не меняют позы и продолжают на меня смотреть.

— Вы знаете, для чего была создана станция, — продолжаю я. — Ее цель — обеспечить выживаемость разумных видов нашего уголка Галактики. Однако пока станция слишком далека от этой цели. И это неприемлемо. Ведь мы не знаем, когда случится следующая катастрофа, которая может стоить жизни любой планете… или нескольким из них.

Я думаю, что омикра как расу может и не волновать ситуация на какой-то одной планете — они расселились повсеместно. Возможно даже, если у них по-настоящему ульевой разум, им по большому счету плевать на гибель части своих сородичей… ну, как нам было бы плевать на сожженные волосы. Однако потеря нескольких колоний не может пройти бесследно в любом случае. А если у омикра все же есть индивидуальность, то перспектива попасть под удар должна пугать их и сама по себе.

— Одно из препятствий на нашем пути, — продолжаю я, — это необходимость строить корабль такого рода, какого никто никогда не проектировал. Это должен быть корабль-город, корабль-государство, способный производить все, что нужно для жизни его обитателям — и не только. Это должен быть корабль, способный стать технологической базой новой цивилизации и обеспечить ее развитие. Он должен воплощать в себя все технические достижения всех рас и усиливать их за счет синергетического эффекта. И еще — он должен быть создан с учетом культурных и архитектурных традиций всех народов, которые будут на нем путешествовать. Потому что на этом корабле все мы будем покорять нашу Галактику и используем его как основу для развертывания нового, многонационального сообщества в другом рукаве Галактики. Вы скажете — это невозможно? — я перевожу дыхание. Мне и самому кажется, что это невозможно. Но я заканчиваю, как мне хочется надеяться, невозмутимо: — Это возможно — если за дело возьметесь вы.

Я выдерживаю паузу. Сто к одному, что омикра дела нет до моих риторических приемов, но мне самому так легче. Омикра слушают.

— Станция, — продолжаю я, — это монстр из кучи разнородных технических наборов, которые работают вместе только благодаря чуду и самоотверженности нашей технической команды. Она строилась абы как, практически без единого плана… точнее, с единым планом, который каждый подрядчик трактовал как хотел. Да вдобавок все эти строители имели самое смутное понятие о возможностях всех остальных. Вы — дело другое. Вы досконально знаете все технологические секреты других рас, иначе не могли бы сосуществовать с ними. При этом вы умеете создавать сложные экологические системы, подстраиваясь под любые среды. Значит, вы сумеете соединить любые технические приемы.

Тут, надо сказать, скорее счастливое озарение, чем продуманный аналитический вывод. Мне пришло это в голову, когда я вспомнил, что в игре омикра дали мне совет, без которого я не смог бы даже начать совместный проект по выведению зогг. И по косвенным сведениям мне кажется, что в тот момент уже действовал настоящий искин «Узла», который смоделировал этот совет, опираясь на поведение и возможности реальных омикра — иначе мне бы показали еще одну встречу с Элеароном в зеленой шляпе.

То, что омикра успешно создают сложносоставные стабильные экологические системы, я знаю и из игры, и из материалов Нор-Е. А экология — она еще и посложнее техники будет. Хотя бы потому, что живые существа практически невозможно полностью контролировать, а техника, какой бы сложной она ни была, все-таки делает именно то, что ты ей командуешь. Другое дело, что ее надо верно настроить и правильно сформулировать команду, но это уже частности.

— Именно это мне от вас и нужно, — продолжаю я. — Проект корабля, который Межзвездное содружество способно построить прямо сейчас, с учетом возможностей всех его членов. При условии, что они действительно будут работать вместе, а не как сейчас. Но это я беру на себя, — говорю так и сам поражаюсь своей наглости. — От вас мне требуется только проект. А ваш интерес в этом… — я делаю паузу, — состоит в том, что вы сможете спроектировать на этом корабле место для себя, как сами хотите. И кроме того, тогда это корабль будет лучше, надежнее, экономичнее чем то, что создадут без вас. И куда больше шансов, что он доберется до цели. А от этого зависит и выживание вашего вида тоже.