Станционный хранитель (СИ) - Мадоши Варвара. Страница 9

И все вокруг… оно, конечно, чуждое, непривычное, но одновременно слишком логичное, слишком укладывающееся в представления людей о том, как может выглядеть… да что угодно! Разве вещи и объекты, созданные инопланетянами, могут быть так просты и понятны? Разве первый контакт с инопланетянами может происходить так запросто? Привет, о, ты Андрей, давай садись, подкину до места. Привет, капитан Старостин, мы тебя заждались, давай работай?

Не бывает такого! И Белкин у меня на груди — единственный мостик в реальность, единственный показатель, что я не сплю.

Кот недовольно задергался в своей переноске: я гладил его, тем самым отвлекая от его попыток принюхаться и прислушиваться к происходящему (коты больше полагаются на нюх и слух, чем на зрение).

— Ну извини, малыш, — прошептал я тихо, утыкаясь носом в шею Белкина.

— Пока мы едем, — тем временем заговорил Нирс Раал, — вот ваш личный коммуникатор, и я на него сейчас переслал краткую сводку о ситуации.

«Личный коммуникатор» оказывается не браслетом, как в игре, а самым обычным смартфоном. Разве что формат непривычный: почти квадратный и сделан точно по размеру кармана на груди формы (я еще не в форме, но и у Нирса, и у Бриа есть такие).

— Судя по тому, что я читал о Земле, у вас уже есть эта технология, — говорит Нирс. — В нем есть биометрические датчики, он уже настроен на ваши показатели… вот, видите, экран загорелся? Значками на главном экране показаны различные сервисы, которые можно использовать для доступа к тем или иным системам станции, например, к системе связи.

— Спасибо, — говорю, — у нас в самом деле есть эта технология. Разберусь. А… в игре были голографические экраны…

Бриа и Нирс переглядываются.

— В игре в целом технологическое обеспечение станции выглядело по-другому, — замечает Нирс

— Да, эти голографические экраны — вообще очень странная вещь, — вторит ему Бриа. — Кто вообще решил, что это удобный способ связи? Ведь ими же можно пользоваться только в темной комнате! А они у вас в игре работали даже в ярко освещенных помещениях, без намека на задымление! И главное, зачем они нужны? Мы даже видеосвязью почти не пользуемся.

Я хочу спросить ее, почему, но прикусываю язык. Вспоминаю, как отец как-то рассказывал мне: когда в его молодости только появились всяческие видеочаты, люди поначалу пользовались ими просто ради новизны. Потом оказалось, что аудиосвязь или даже просто сообщения в большинстве случаев удобнее. На долю видеосвязи осталось дистанционное обучение, телемедицина и тому подобное.

В игре, думаю я, наоборот логично, что любая связь предполагает картинку или видеоролик! Ведь глаза и мозг игрока нужно чем-то занять; это не реальная жизнь, где ты можешь яйца чесать во время разноса от начальства. Игра должна быть интересной все время — в идеале. Поэтому я как-то не подумал, что реальная станция в этом плане будет… ну, похожей на настоящий мир.

— Понял, — говорю я. — Никаких голографических экранов.

— Станция вообще создавалась… эклектично, — продолжает Нирс Раал. — Расы-спонсоры оплачивали отдельные ее части, но некоторые заказы отдавались малым расам. Поэтому здесь есть части, которые созданы в самых разных технологических традициях.

— Называя вещи своими именами, некоторые элементы «Узла» устарели, как говно зверя учтаперя, — называет вещи своими именами Бриа. — Многие технологии подгонялись под нижний общий деноминатор. Нор-Е постонно ругается, что ему пришлось стать не столько инженером, сколько антикваром, чтобы заставить все это работать вместе.

Я только головой качаю. М-да, вот чего еще в игре показано не было. Видимо, потому, что слишком сложно проектировать и всех деталей не учтешь? Или, поскольку проект был под государственным надзором, «цензура» запорола? Кто ж не знает, что именно так у нас делаются многие государственные и межгосударственные проекты.

Ну, в общем, тогда и обычный смартфон с обычным жидкокристаллическим экраном объясним…

— Этот коммуникатор, — продолжает между тем Бриа, помахивая им в воздухе, — еще очень продвинутая технология! Повезло, что удалось ее адаптировать!

Гляжу на нее с некоторым сомнением.

Нирс Раал, очевидно, догадывается о моих чувствах.

— Вам нужно поговорить об этом с Миа, она специалист по межрасовому развитию, — говорит он. — Но, насколько я понял из ее восторженных восклицаний…

— Писков, — вставляет Бриа, но Нирс продолжает, не обращая на нее внимания:

— …У вас, землян, очень продвинутые технологии связи даже в сравнении с галактическими аналогами. Само по себе это неудивительно для социальной расы, у которой нет телепатии — мы вот тоже развивали связь в первую очередь. Но вы даже на фоне остальных рас галактики прямо на удивление прогрессивны в этом плане. Возможно, если когда-нибудь в галактике сложится интегрированный межпланетный рынок, это будет вашей специализацией!

Качаю головой, вспоминая расхожий лозунг моего детства, что, мол, променяли космические полеты на айфоны. Кто бы мог подумать, что именно айфоны-то и восхитят инопланетян больше всего!

Между тем, описанная эклектика станции продолжает открываться за каждым поворотом.

Из малахитового коридора мы попадаем в грузовой лифт, снова мозаичный с узорами саргов на стенах, оттуда — в новый коридор, уже без лоз омикра, зато с лепниной под потолком. Я глазею по сторонам, пока Нирс снова вежливо не напоминает мне, что материалы он уже переслал на коммуникатор и нужно воспользоваться временем в пути, чтобы хотя бы начать с ними знакомиться.

Очень быстро нахожу в коммуникаторе приложение — здесь они называются «сервисами»; в принципе, это название будет более правильным и для большинства земных приложений. К счастью, для открытия и просмотра файлов достаточно одной руки — второй мне приходится дополнительно придерживать Белкина. Кот не вырывается, но мелко возбужденно дрожит, и я уже сожалею, что не отправил его в каюту вместе с багажом. Побоялся, честно говоря. Мало ли, как инопланетяне его бы устроили!

Но теперь непонятно, когда выдастся минутка им заняться. А он ведь довольно давно ел в последний раз: я его специально не стал кормить перед прилетом.

Начинаю разбираться в «кратком отчете» Нирса. Сначала, когда я гляжу на инопланетные символы, мне кажется, что они мне непонятны, но через секунду смысл написанного становится ясен. При этом буквы не меняют свои очертания и не складываются в слова другого языка, как в игре. Все происходит только у меня в голове. Это немного дезориентирует, но волевым усилием я велю себе не отвлекаться.

Отчет оказывается не то чтобы кратким — скорее, не очень полным. Согласно ему, ацетики занимаются на станции «Узел» каким-то производством… Ну, допустим, делают сепульки, не знаю, как это еще обозначить. При этом природа сепулек администрации станции не известна: у ацетиков, как у спонсоров, есть право такие вещи не раскрывать, если они составляют коммерческую тайну — а именно это и заявила компания, которая арендует модуль.

Кстати, вот и первое отличие: в игре модуль ацетиков арендовала какая-то община… по крайней мере, мне так казалось. Не слышал я и не видел, чтобы они занимались производством. Тут это действительно коммерческое предприятие, и его руководителем назван (или названа) некий (или некая) Торл-Элерл. Никакой Лерл-Леккерл и в помине нет.

И вот тораи отчаянно протестуют против производства этих сепулек, заявляя, что их создание является пощечиной общественному вкусу… в смысле, преступлением против их расы. И пригрозили задерживать любые корабли с сырьем для сепулек, которые будут прилетать на станцию. И, соответственно, корабли с готовой продукцией, которые будут с нее улетать.

Поэтому до сих пор и было затишье: очевидно, пока ацетики вырабатывали старые запасы, а сепулек для отгрузки на полную партию у них не набиралось. Теперь же груз сырья наконец прилетел, тораи попытались его задержать, ацетики начали защищать — и понеслось…

— И где сейчас этот груз? — спрашиваю я.