Безрассудная леди - Хингстон Сэнди. Страница 33

— Ножевая рана! — Далси, плача и смеясь одновременно, упала сыну на грудь. — Ах, Лукас, разве я тебя не предупреждала, что рыскать в такое время по Европе означает напрашиваться на неприятности? И все ради этой маленькой крестьянки…

— Мама! — произнес Лукас таким тоном, что заставил графиню замолчать. Она отступила назад и через его плечо взглянула на кровать. Холодные голубые глаза окинули оценивающим взглядом торопливо завязанный поясок пеньюара, распущенные волосы и раскрасневшиеся щеки Татьяны. — Ты не хочешь поздороваться с нашей кузиной? — любезно произнес Лукас. — Она так самоотверженно ухаживала за мной…

— Я вижу, — презрительно сказала графиня.

— Ты видишь не дальше своего носа, мама.

— Я приехала, чтобы предложить тебе помощь и утешение, но если ты намерен заставить меня сносить оскорбления…

— Сядь и помолчи! — Лукас подтолкнул ее к креслу. — Что касается тебя, Смитерс, то ты, мерзкий любитель подглядывать, сейчас же, немедленно возьмешь эту проклятую собаку, выведешь ее из комнаты и закроешь за собой дверь, иначе я спущу тебя с лестницы.

— Слушаюсь, — торопливо ответил дворецкий. — Я задержался только для того, чтобы узнать, не нужно ли что-нибудь миледи.

— Принеси мне бренди, Смитерс.

Лукас удивленно поднял брови.

— Не слишком ли крепкий напиток для тебя, мама?

— Мне нужно выпить, — сказала Далси, снимая перчатки. — Дорога была адски утомительной; к тому же мы очень спешили, хотя теперь я вижу, что не было никакой необходимости обрекать себя на все эти неудобства. Ты, как видно, вполне оправился после раны, даже больше, чем «вполне оправился». Видя эту милую домашнюю картину, следует ли мне сделать вывод, что твоя поездка увенчалась успехом? Скажи мне поскорее, Лукас, кто она, эта загадочная девушка? Какая-нибудь незаконнорожденная дочь Наполеона?

— Черт возьми, следовало все-таки приказать Смитерсу принести кнут, — проворчал Лукас. — Но поскольку ты так мило задаешь вопрос, я тебе отвечу. Нет. Мои расспросы… — Его прервал стук в дверь. — Что на сей раз? — заорал он.

— Это Смитерс, милорд. Принес бренди.

— Поставь и убирайся прочь!

Дворецкий вошел в комнату, подал бокал графине и, наклонившись, шепнул ей на ухо:

— Если пожелаете, миледи, я с удовольствием позову стражей порядка… — Он не успел закончить фразу, потому что Лукас весьма неучтиво выдворил его вон и захлопнул за ним дверь. Потом он спокойно наполнил кларетом свой бокал и, взглянув на Татьяну, спросил:

— Хочешь выпить?

— Да, — пробормотала она.

— Держи бокал. — Он щедро налил вина из бутылки. — Ну, так на чем я остановился? Ах да, моим расспросам положила конец нанесенная мне рана.

— Весьма своевременно, — презрительно фыркнув, заметила Далси. — Похоже, что весь мир сговорился помогать этой девчонке в осуществлении ее замыслов.

— И что же это за замыслы? — с угрозой спросил Лукас.

— Заполучить тебя не тем, так другим способом. Доктор Суортли написал мне, что прописывал тебе опиумные препараты. Если было бракосочетание, ты должен знать, что клятвы, данные под воздействием наркотических средств, считаются…

— Удивительно, что я до сих пор не удавил тебя, мама.

Графиня отогнула кружевную оборку, обнажив стройную шею.

— Можешь приступать — даже это не будет больнее, чем подобный мезальянс.

— Для твоего сведения, я действительно предложил мисс Гримальди выйти за меня замуж.

… Далси без сил откинулась на спинку кресла.

— Та-ак, кажется, подтверждаются самые худшие мои опасения. Мы разорены!

— Она мне отказала.

Графиня долго молчала, потом встрепенулась; ее хорошо ухоженное лицо сморщилось, губы сложились в недовольную гримасу, глаза прищурились. Она медленно повернулась к Татьяне.

— Ты ему отказала? Отказала моему сыну? На каком основании?

Тут уж Лукас не выдержал и расхохотался. Даже Татьяна, хотя она и струсила, не смогла удержаться от улыбки — слишком забавно было видеть внезапный переход графини от ужаса к возмущению…

— На том основании, — наконец ответил Лукас, — что она, якобы недостаточно хороша для меня.

— Вот это абсолютно правильно! — Далси одобрительно кивнула. — Я беру назад все, что говорила о тебе, дорогая девочка. Совершенно ясно — ты знаешь свое место.

Лукас подошел к кровати и обнял Татьяну за плечи.

— Но я люблю ее — всю и навсегда — и хочу, чтобы она стала моей женой. Мне было бы приятно, если бы ты приветствовала ее вступление в нашу семью, хотя в общем-то твое одобрение не требуется. А ее я заполучу не одним, так другим способом. — Его пальцы погладили щеку Татьяны.

— Но ведь она тебе отказала! — напомнила графиня с настойчивостью утопающего, который хватается за соломинку.

— Это потому, что она боится оскорбить тебя.

— И она права! Прояви же благоразумие, дорогой мой мальчик! — Далси заломила руки. — Как бы я хотела, чтобы адмирал сейчас был рядом со мной! Когда-то ему удалось вырвать тебя из когтей этой Иннисфорд!

— И слава Богу, что он это сделал. Моя судьба — вот она, здесь. — Лукас наклонился и поцеловал Татьяну в губы, потом с вызовом взглянул на мать. — Ты дашь нам свое благословение?

Графиня печально посмотрела на Татьяну.

— Надеюсь, ты понимаешь, дитя мое, — в том, что я возражаю против тебя, нет ничего личного? Пока не началось все это, я больше всех гордилась тобой. Ты помогла мне вернуть в свет моего сына, и за это я всегда буду тебе благодарна…

— Достаточно благодарна, чтобы дать благословение? — нетерпеливо прервал ее Лукас.

— Просто это не то, чего я ожидала, о чем мечтала… Тем не менее я вас благословляю, хотя, как мне теперь ясно, мое благословение ровным счетом ничего не значит. — Графиня встала и взяла свои перчатки. — Теперь по крайней мере у меня будет чем заняться. Организация свадьбы — дело непростое!

— Но леди еще не приняла окончательного решения… — Лукас вынужден был прерваться, так как в дверь постучали.

— Черт возьми, — пробормотала Далси, — кто там еще?

— Это Смитерс, миледи. С доктором Суортли, который приехал, чтобы успокоить своего пациента.

— Я его убью! — прорычал Лукас. — Я убью их обоих!

Татьяна неожиданно рассмеялась.

— Я немедленно разберусь со всем этим, — заявила графиня и вышла.

Лукас приложил ладонь к щеке Татьяны.

— Ну, теперь ты согласна?

— Я не достойна…

— Это я не достоин. Черт возьми, я не вынесу, если ты откажешь мне! — Он придвинул шахматную доску и принялся расставлять фигуры. — Мы сыграем на это. Белые или черные?

— Белые, — тихо ответила она.

Игра завершилась в десять ходов. Она позволила ему сжульничать.

— Так-то вот! — удовлетворенно произнес Лукас. — Все по закону. Мы с тобой помолвлены.

Татьяна дрожащими руками снова расставила на доске фигуры.

— Знаешь, — задумчиво произнес он, — невеста по сравнению с девицей может допускать определенные вольности.

Она кивнула:

— Графиня ознакомила меня с ними. Невеста может выезжать на прогулки с женихом в открытом экипаже, может ужинать с ним в общественном месте без сопровождающей дамы, может отказывать на балу другим джентльменам, и они не должны обижаться на это.

— Если бы ты не отказывалась танцевать с другими, я бы наверняка обиделся. Но я имею в виду другие вольности.

— А есть еще и другие? — наивно спросила Татьяна.

— Конечно. Разве мама не говорила тебе, что невесте вполне допустимо сидеть на коленях у своего будущего мужа в его спальне?

— Уверена, что не говорила.

— Но это так, клянусь тебе. Если не веришь мне, спроси леди Шелтон.

Татьяна фыркнула:

— Я немедленно напишу ей письмо. Может быть, есть и другие вольности, о которых ее следует расспросить?

Лукас ухмыльнулся:

— Конечно, есть. Иди сюда и сядь ко мне на колени, а я расскажу тебе о них.

Она медленно приблизилась к нему.

— Тебе нужно лежать в постели…

— Об этом мы тоже поговорим. — Он привлек ее к себе, усадил на колени и крепко обнял. — Кстати, жениху позволительно поцеловать свою невесту.