Попаданец в себя, 1960 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич. Страница 31

— Поблагодарить тебя хочу, — неожиданно сообщил он мне. — Здорово ты этого майора умыл, будет знать, как со мной связываться.

Я взглянул на расстроенное лицо капитана.

— Что молчишь-то? — продолжал подполковник.

Служить-то как собираешься?

— Как прикажете, — молодцевато гаркнул я.

— Как прикажу. Знаю я вас, интеллигентов. Специальность освоил?

— Он еще не занимался в группе, — вмешался капитан, — он же другим занимался.

— Со специальностью радиста знаком, — сказал я. — Имею второй класс и права водителя профессионала. Изучал в ДОСААФ.

— Вот! — сказал комполка, укоризненно посмотрев на капитана. — Знает специальность, что ж его в полку мариновать? Отправим его на точку, в роту Буйнова, там специалистов нехватка, дежурить на КП некому. А пока дней на семь загони его в посудомойку.

Подполковник был ветераном, — это чувствовалось. Правда он не учел, что небольшая доза гипосульфита, обыкновенного фотографического закрепителя, вызывает понос, а в армии боятся даже намека на дизентерию. Я благополучно отлежался — в санчасти, пока были про ведены все анализы, а потом отбыл в роту Буйнова, базирующуюся в безлюдье уссурийской тайги, так и не повстречавшись с кухонным старшиной. Не надо думать, будто в армии я только хулиганил. Три года тогда служили, призванному летом, пришлось тянуть лямку три года с половиной. Я считался лучшим специалистом части, освоил пять смежных специальностей, имел семь внедренных рацпредложений, первый разряд по стрельбе и самбо, получил медаль за спасение населения во время наводнения в районе Владивостока, а на время учений меня забирали прямо с “губы”, если я там в это время сидел. На командном пункте я самолично смонтированным радиоключом двух сторонней передачи выдавал данные локаторной про водки самолетов противника, минуя длинную цепочку планшетиста, считывающего, записывающего, — прямо с локатора.

А ввязывался я в эти анекдотические истории скорей всего потому, что не понимал, зачем специалиста, работавшего в двухсменку через шесть часов на шесть, занимающегося охраной воздушных границ, то и дело отрывают на какую-то нелепую строевую или политучебу…

Из ступора меня вывела живость донора. Мальчик куда-то спешил. Поезд остановился, мальчик выпрыгнул и прямо к торговкам, знающим потребности призывников.

«Вот самогончик, чистый как слеза, всего по рублю за бутылку», — протягивает тетка мутную жидкость.

«А вот московская, по три пятьдесят (вместо 2-87), берите — последняя».

Гудок, по первым путям несется курьерский, мой мальчик вялый с похмелья неловко отшатывается, спотыкается и рушится головой на тормозную колодку вагона.

Темнота усиливается, звуки исчезают!

Глава 23

Лежу на кровати. Шевелю рукой, все нормально. Я снова хозяин этого тела. Пытаюсь встать, голова начинает кружится. Полежу лучше.

Входит девушка в белом халате. Или молодая женщина, я как-то перестал их четко дифференцировать, все кажется, будто малолеток совращать собираюсь. Это менталитет деда и прадеда так меня смущает. Но сейчас я не дед и уж конечно не прадед, я пацан, которому двадцати нет. И такая реакция на девушек вне нормы.

— Ну что, герой, как себя чувствуешь? — обращается девушка ко мне.

— Голова кружится. А я где?

— Веселый город Биробиджан, где евреев не зовут жидами. Сотрясение мозга, тебе теперь придется своих призывников догонять, отлечишься — сказано зайти в военкомат.

Руковерам никогда не уйти от своей нации, надо было мамину фамилию взять, армянскую. Но тогда не попал бы в Израиль, а помер бы в перестроечной России от рака, в Израиле его удачно залечили. Бесплатно.

Но ежели у меня сотрясение, то с неделю беспокоить не будут. Интересно, чем в этом времени лечат сотрясения и есть ли уже ноотропные препараты. Впрочем, какая разница, главное — я могу все исправить, избежать этой ненужной мне повторно обязанности, Родину я могу и без армии защитить своим знанием будущего.

Все это я обдумал между прочим, а в голове цвела главная идея — ретроградная амнезия! Палочка — выручалочка всех добропорядочных попаданцев. И от армии закошу, и странности мои станут объяснимы.

— Хороший город, а кто я? Я что — еврей?

— Ты солдат-призывник, у тебя сотрясение мозга, — повторила медсестра, — Даже если произошло легкое сотрясение, необходим постельный режим не менее пяти суток. Выпишем, если осложнений нет, примерно на 7-10 день. Однако лечение сотрясения мозга в домашних условиях должно длиться еще некоторое время. В домашних условиях важно как можно больше отдыхать — умственно и физически. Ты где живешь?

— Не помню, извините.

— А что помнишь?

— Что красивым девушкам надо цветы дарить.

— Молодец, но я не о том спрашиваю.

Начавшийся диалог прервал врач. Представился:

— Борис Моисеевич, ваш лечащий врач. Будем лечить, обезболим, успокоим, поможем заснуть. Вы как себя чувствуете?

— Доктор, я не помню как меня зовут.

— Небольшая амнезия, это бывает, вы шибко ударились. Как говорится, проверили на прочность вагон — он оказался крепче вашей головы. Ничего, полежите, отдохнете, все наладится. Наденька, как зовут пациента?

— Руковер Владимир Исаевич, из Сибири, призывник. Мне сопровождающий лейтенант его паспорт отдал и призывное свидетельство, он должен после лечения в военкомат зайти.

— Руковер… А вы, батенька, случаем не сынок Исай Михайловича Руковера, врача?

— Скорей да, чем нет, но не помню. А вот из семьи врачей — таки да. Мне в голову лезут слова о лечении сотрясения: анальгетики, седативные вещества, барбитураты.

— Ну, до барбитуратов дело не дойдет, а вот клофелинчику мы вам уколем, поспите. (Наиболее «популярным» этот препарат был во времена Советского Союза, чаще всего его назначали пациентам с гипертоническим кризом, глаукомой и некоторыми глазными, психическими и неврологическими заболеваниями. Был изобретен в 60-х годах прошлого века, и с этого момента над веществом начали проводить различные исследования и тесты).

— А можно без клофелина?

— И что мы имеем против такого хадаш тоф (нового, хорошего иврит) лекарства?

— То что оно новое.

— Какой осторожный молодой человек. Ладно, уколем морфина. Надеюсь против старинного морфина вы не будете становится в позу?

Доктор ушел, Надя поправила подушку и тоже ушла. Я, стараясь не шевелится и не будить боль, расслабился.

В прошлой жизни я был в этом городе, году где-то в 1968. Ехал в Иркутск, на вокзале в Хабаровске обворовали, заначку не нашли. Решил добрался до Биробиджана, в провинции всяко легче подзаработать или дождаться перевода от родни. У вокзала прильнул к небольшой пивнушке. Пройдя вдоль очереди от ее хвоста до головы, протянул переднему деньги:

— Возьми по две кружки — себе и мне.

Допивая вторую кружку, обратил внимание на своего напарника. Выглядел он вполне прилично — кургузый мужичок в опрятном дешевомкостюме. Он что-то рассказывал мне перед этим, но я плохо его воспринимал.

…брага откипела на балконе, — уловил я конец фразы и переспросил:

— На каком балконе?

— Таки я вам и говорю, что у меня на балконе стоит целый бидон готовой браги.

— А жена? — спросил я невпопад.

— Уже давно в отъезде, у родичей в деревне. А я вот дома. С сыном и дочкой.

— Тогда что же мы тут делаем? — спросил я. С меня пузырь, пить будем водку, а похмеляться брагой!

Дальше было все проще. У работника обувной фабрики, Льва Моисеевича, оказалась небогатая трехкомнатная квартира в окраинном микрорайоне, и жилище это, как мне показалось, дышало пьяным гостеприимством. С четырнадцатилетним сыном и двадцатилетней дочкой я быстро нашел общий язык — ребята, похоже, привыкли к безденежным алкашам — отцовским корешам, и на меня смотрели, как на богатого родственника.

Дочку Льва Моисеевича по-мальчишески звали Сашей. Она и выглядела, как мальчишка — невысокая, тоненькая, с едва обозначившейся грудью и курносым веснушчатым лицом. Еврейское происхождение проявлялось в ней только, пожалуй, жадностью. Я видел, каким взглядом она проводила мелочь, которую я дал пацану на мороженное. Мальчишка Беня был, наоборот, ярко выраженным андом внешне, но отличался бесшабашной душой руского.