2/3 успеха - Хмелевская Иоанна. Страница 21

— По Зютеку было видно. Он приложил ухо к замочной скважине и внимательно слушал, но, знаешь, без особого интереса. Сначала слушал, а потом совсем махнул рукой. Зевал, кривился, отходил и снова возвращался, и даже в носу принялся ковырять. А потом отлетел от скважины и снова на площадку четвёртого этажа. Ну и я решил смываться, чего, думаю, рисковать. И правильно решил, тут они и стали выходить, я ещё успел заметить, как старались это сделать все сразу, каждый следил, как бы кто из конкурентов в квартире не задержался. Смех! Заперли дверь и ушли. Договорились полюбовно встретиться в субботу.

— Откуда знаешь?

— Собственными ушами слышал. Я спускался по лестнице, они толпой за мной, ну и галдели. Договорились встретиться здесь в субботу в три часа, всем вместе, и полюбовно поделить вещи покойного. А за квартиру будут грызться… Тьфу! Будут и впредь биться насмерть. До победного! Относительно вещей тоже пока толком не договорились, так что в субботу предстоит тот ещё полюбовный раздел! А Зютек всего не слышал, он должен был держаться от них на расстоянии.

— А ты что за него переживаешь? Уж он своего не упустит. И нам надо в субботу быть начеку, вдруг что стоящее выбросят на помойку.

— Что касается помоек, тут нам за Зютеком не угнаться, нечего и надеяться. Он первый обшарит. Надо придумать что-нибудь, но пока не придумывается. А что у тебя?

Сполоснув последнюю тарелку, Яночка закрутила кран.

— А у меня полный ноль! — с горечью сказала она.

— Как это? — не понял Павлик.

— Очень просто, такого дома вообще нет.

— А что есть?

— Пустое место. Я разыскала почту того района и там спросила — нет такого адреса.

— Ничего не понимаю, — ломал голову брат. — Ведь ясно же было написано…

— Ну, если по-честному, то не очень ясно. Там мог быть номер и 30, и с таким же успехом 130. А это очень далеко, туда я уже не успевала съездить. Может, завтра?

— Завтра мы собираемся пообщаться с пани Наховской. Опять разделимся?

— Нет, мне кажется, к ней надо пойти вместе, так лучше будет, — сказала девочка. — И вообще, я вот подумала, может, следует начать все таки с клуба? Ведь она там бывает, вдруг повезёт, вдруг там что-нибудь такое заметим…

Покончив с посудой, дети смогли наконец заняться трофеями Павлика. Спички, поломанную сигарету, половину старого конверта Яночка сразу же решила выбросить. Она выбросила бы и кнопки вместе с непонятной железкой, но Павлик не дал и на всякий случай припрятал. В хозяйстве такие вещи могут пригодиться. Просмотрели на свет кусок фотоплёнки. На кадрах был заснят пейзаж то ли над рекой, то ли на озере, совсем неинтересный, но его на всякий случай решили сохранить. Остался лишь измятый бланк. При ближайшем рассмотрении оказалось, что только половина, но Яночка бланк узнала.

— Такие присылают из банка с сообщением, сколько на счёту осталось долларов. Мама такие получает.

— Точно, я тоже узнал, — подтвердил Павлик.

— На счёту записано триста семьдесят шесть долларов и двадцать четыре цента. Наверное, извещение старое, уже ненужное, поэтому он его порвал и скомкал, — предположила Яночка.

— Порвала и скомкала, — поправил брат.

— Ты о ком? — не поняла сестра.

— О том, кто так обошёлся с банковским документом. В квартире жила баба, после неё наследники передрались, когда померла. Одна жила, её муж помер лет двадцать назад.

— А ты откуда знаешь?

— Подслушал, — пояснил Павлик. — Даже не пришлось особенно подслушивать, они орали так, хоть уши затыкай. Когда договаривались встретиться в субботу. Чего только я не наслушался! Один вопил, что завещание недействительно, потому как супруг скончался двадцать лет назад, а жена до последнего времени была жива, так что пусть сестра заткнётся и подавится…

— Так что же ты сразу этого не сказал? — упрекнула брата девочка.

— А нам какое дело до этого? — удивился брат. — Мало ли что было двадцать лет назад, важно, что сейчас происходит.

— О завещании говорили! Для нас важно, кому имущество оставлено.

— Так ведь они как раз кричали, что завещание недействительно!

— А о какой сестре они говорили? — спросила, подумав, Яночка.

— Откуда мне знать? Сестра жены или того давно помершего мужа, так она должна заткнуться и может подавиться… Значит, ничего ей из наследства не перепадёт, нечего нам о ней думать, выкинь из головы.

— Вот уж не уверена… — задумчиво произнесла девочка. — Ладно, допустим, это банковское извещение нам ни к чему. О, гляди, с другой стороны записан номер какого-то телефона…

— Ты думаешь, это номер телефона?

— А что же ещё? 42-86-34 и рядом в скобках «Пшев.» То ли начало фамилии, то ли ещё что. Номер телефона какого-то Пшева.

Павлик сначала рассмотрел написанное невооружённым глазом, потом с помощью лупы. И цифры, и буквы написаны отчётливо, в прекрасном состоянии.

— Почему же в скобках? — думал он вслух. — Как-то ничего в голову не приходит. Позвоним?

— А что скажем?

— В том-то и дело, что не знаю.

— А я придумала, — похвасталась Яночка. — Просто позвоним в справочную и узнаем, чей это телефон.

— Здорово! — обрадовался мальчик и уже потянулся к телефонной трубке, но сестра его остановила:

— Позвоним не мы, в справочной по голосу поймут, что звонит ребёнок и ничего не скажут. Должен позвонить кто-нибудь из взрослых.

Павлик ни минуты не колебался.

— Пани Амелия, — сказал он. — Самый подходящий взрослый! Всегда сделает то, о чем мы попросим, и ни о чем не расспрашивает. Звоним?

К сожалению, пани Амелии не оказалось дома. К телефону подошла какая-то незнакомая женщина и вежливо сообщила, что пани Амелия отправилась к подруге на именины и вернётся поздно. В связи с этим пришлось отложить вопрос о таинственном телефоне.

Следующей на повестке дня была чрезвычайно интригующая проблема улицы Бонифация. Похоже, вторая версия оказалась правильной. Дом под номером 130 оказался в наличии. Это был угловой особняк с небольшой прилегающей территорией. Впрочем, весь отрезок улицы оказался застроенным схожими домами с садиками. Особняк № 130 производил впечатление довольно запущенного, а прилегающая территория — чрезвычайно захламлённой, сплошь покрытой постройками непонятного назначения — слишком маленькими для гаража и слишком просторными для собачьей будки, к тому же их трудно было рассмотреть с улицы. Особняк казался необитаемым, во дворе живой души не было, никакие звуки не доносились ни со двора, ни из дома.

Калитка была заперта.

Дети предоставили Хабру тщательно обнюхать две стороны участка, и на этом закончилось знакомство с таинственной виллой. Больше тут делать было нечего, и они вернулись домой, все ещё без твёрдой уверенности, что дом был тем самым, из надписи на полях каталога.

Цудзиковский, как и предполагалось, оказался сантехником, а Махняк и Филипек малярами. Установить этот факт удалось без труда. Когда брат с сестрой позвонили в дверь, им открыла жена одного из них, пани Михнякова. А может, Филипекова? Это не важно, главное, что жена одного из них, ведь в блокноте дядюшки пани Амелии обе эти фамилии записаны были на один адрес, и только в последний момент дети сообразили, что не знают, кого спрашивать. К счастью, открывшая им женщина не дала детям и рта раскрыть, сразу же заявив, что в настоящее время муж занят большой работой в каком-то учреждении и на этот год частных заказов не принимает. Там, в этом учреждении, малярам работы хватит не на один год. Но в январе пускай, на всякий случай, придут, может, что изменится.

Вечером они созвонились с пани Амелией. Та охотно согласилась позвонить в справочную и узнать, чей же номер телефона записан на банковском бланке. Поскольку все знали, что дозваниваться до справочной можно часами, а лучше всего — глубокой ночью, то на результат можно было надеяться только на следующий день. Оставалось запастись терпением и ждать.

От дедушки удалось получить очень ценную информацию, а именно: когда умер филателист Иеремия Плошинский. Посмотрели дату отправления письма пана Файксата, оказалось — намного позже. Пан Файксат ссылался на знакомство с паном Плошинским почти год спустя после смерти последнего…