Секретарь старшего принца (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 58

– Ну что, теперь не боишься?

Я не боялась, я его хотела. И помотала головой. У меня были длинные волосы, очень длинные волосы. И это странно. Элоранарр коснулся моих губ пальцем, а затем поцеловал – глубоко, с языком, не оставляя даже шанса на самостоятельные действия: он подавлял, он стремился к полному обладанию. И хотя он не торопился и двигался медленно, его проникновение опалило такой болью, что я вскрикнула.

И проснулась.

Сердце ломилось в грудной клетке, казалось, рёбра не выдержат. Но они выдержали.

Было темно, но даже так я знала, что принца Элоранарра здесь не было. Тут… я прижала ладони к пылающему лбу, пытаясь собрать мысли, вытравить из памяти образы и отголоски ощущений. Ощущений было слишком много: обрывки каких-то мыслей, образов.

Сон был слишком реалистичным, хоть и подстраивался под мои… желания – стоит быть с собой честной: принц Элоранарр привлекал меня, как мужчина, очень привлекал, и какая-то романтичная часть меня желала, чтобы он всё понял и обратился ко мне по настоящему имени. И в то же время во сне было так много несовпадающих подробностей, словно кусочки из другого пазла.

Другой пазл… я сжала мех на сложенном сбоку покрывале принца Элоранарра. Образы замелькали передо мной: принц Элоранарр лежит и смотрит в потолок – от тоски ему хочется выть. Принц Элоранарр валяется в одном полотенце и взахлёб читает иномирную книгу, а капли воды падают на бумагу и расползаются тёмными пятнами, не растворяя чернил. Принц Элоранарр обнимает этот мех, утыкается в него лицом, ему так одиноко, что больно в груди. Принц Элоранарр лежит в груде своих коллекционных перьев и широко улыбается от удовольствия. И множество обрывков нераспознаваемых образов.

Напрягаться, чтобы ощутить всё это, не пришлось, значит, я невольно выпустила ментальную силу. Комната раньше была половиной комнаты принца Элоранарра, похоже, при ремонте остались части старого помещения и скрытые в них слепки ярких эмоциональных моментов.

Например, первая близость земляной драконессы Вейры и принца Элоранарра.

Меня передёрнуло. Я совсем не хотела подглядывать, и эта бесконтрольность считывания – плохой знак. Я должна управлять способностями в любой ситуации.

Сейчас спать определённо не стоило: я не хотела улавливать ничего такого, не хотела переиначивать чужие воспоминания в свои.

Я не хотела знать, как принц Элоранарр с ними спит!

***

Ничто не могло унять моего раздражения – ни книги, ни созерцание ночного парка, ни медитативные упражнения. Я злилась на себя за неспособность совладать с даром, за то, что считала этот треклятый слепок чужой жизни. Меня то и дело передёргивало.

И беспокоила судьба собственного письма: прочитал его принц Элоранарр или нет? Что он там думает?

Дверь в его комнату открылась, я метнулась к своей.

– Мог бы и ночевать меня оставить, – обиженно заметила Диора. – Почему ты никогда не даёшь нам ночевать у тебя?

– Потому что люблю спать один, а сейчас позови Вейру.

Фыркнув, Диора застучала каблуками по лестнице.

Значит, принц Элоранарр уже видел моё письмо, может, даже прочитал. А теперь стоял на пороге и ждал другую любовницу. Всего в двух шагах от меня. Меня переполняли чувства, но я не могла их разобрать – какой-то колюче-горяче-ледяной комок, порождавший ощущение незавершённости, непонятной тяги, тревоги, желания что-то делать.

Может, мне стоило выйти и спросить принца о своих обязанностях на текущий момент?

Или он в суматохе забыл и обо мне, и о поцелуе, и только мне кажется, что это что-то значило? Так трудно понять, когда тебя игнорируют!

Снова застучали по лестнице каблуки.

– Элор! – воскликнула Вейра у самой двери.

Наверное, она его обняла сразу на пороге. Наверное, они поцеловались.

Дверь в комнату принца захлопнулась.

И в башне опять стало тихо.

Все чувства обострились до предела, я пыталась уловить хоть звук, хоть эмоцию, хотя понимала: если не почувствовала сквозь дверь, то сквозь пропитанную магией стену точно ничего не считаю.

«Может, признаться ему, кто я?» – появилась вдруг мысль. Сразу представила, чем это закончится: или изгнанием и жизнью под охраной в изоляции до отбора наследного принца Линарэна, или, если принц Элоранарр меня сильно захочет, комната на этаж ниже и место в очереди на близость с ним.

А если вдруг я его избранная – соединение сознаний, как с Халэнном, и постоянный риск снова ощутить эту боль разрыва, потому что принц Элоранарр всегда под прицелом и, учитывая его отношение к женщинам, он не позволит мне рисковать собой, помогая ему своими способностями.

Все варианты плохи, но признаться хотелось. Чтобы он обнял так же успокаивающе, как в Башне порядка, и поцеловал столь же жарко, как при нападении.

Мне нужно было развеяться.

Переодевшись и намазавшись составом для изменения запаха, я бесшумно покинула башню принца Элоранарра.

В парке было тихо, прохладно и светло как днём из-за нанизанных на купол и расставленных по газонам фонариков. Бродя по свежим дорожкам и стараясь не думать ни о чём, кроме контроля над ментальными способностями, который так неожиданно меня подвёл, я неожиданно столкнулась с бароном Дарионом. Он был хмур и, кажется, обдумывал что-то серьёзное.

– Не спится? – спросил он тихо.

– Не спится, – признала я, глядя на него снизу вверх. – Может, сделаете мне голема для тренировки?

– Любишь, когда тебя бьют?

Не любила, но на тренировке с его големами не было места для посторонних мыслей, а это то, что мне сейчас нужно.

– Я хочу стать сильнее, – и хотя в контексте эта фраза значила скорее физическую силу, на самом деле я хотела стать душевно сильнее, чтобы меня не тянуло так опереться на чьё-нибудь плечо, попросить защиты. У меня нет семьи, нет мужа, и мне ещё управлять девятью вассальными родами своего рода как его главе. Вечно прятаться от этих обязанностей я не смогу, как и надолго переложить их на управляющего и казначея семьи.

– Пока у тебя больше шансов стать битым, но если хочешь…

Мы молча прошли к замаскированному входу в подземные залы. Те не пострадали при нападении или их тоже привели в порядок – я не спрашивала, мне было безразлично, как обстояли дела на самом деле. Я вернула телу естественные формы, и ткань на бёдрах и груди натянулась.

Барон Дарион уселся в углу и взмахнул рукой. Квадрат плиты на полу сдвинулся в сторону, из выемки выпрастались каменные руки, а за ними тело с приплюснутой головой. Голем был не слишком большим – размером примерно с принца Элоранарра.

Плита вернулась на своё место в полу. Голем встал в стойку. Я тоже. Каменная тварь не нападала. Голем слегка покачивался, постукивая камнями тела друг о друга, словно мышцами играл. Наверное, барон Дарион был не в настроении меня избивать и давал возможность отступить.

Отступать я не хотела.

Бросилась на голема первая, царапнула когтями. Он попытался стряхнуть меня с руки, ударил второй, и я покатилась по каменному полу. Всё накрыла красная пелена, боль разлилась по телу. Я подскочила, скалясь, рыча, обрастая чешуёй. Снова набросилась – слепо, безумно. Когти царапали по камням, я куснула плечо – и снова меня сбросили.

– Думай головой, – посоветовал барон Дарион.

Но я не могла: в голове звенело. Я снова бросилась на голема, бессмысленно кусала его и царапала, а он сбросил меня, как разъярённую кошку. Я опять зарычала. Телекинезом дёрнула ноги голема на себя, а сама кинулась ему на грудь – царапать, бить, рычать. Мы рухнули на пол, покатились, сцепившись в клубок. Я осыпала голема ментальными ударами, хотя это не могло ему повредить, била его телекинезом, лупила руками, царапала, и на камнях оставались тонкие борозды с серебристым налётом.

Голем обхватил меня руками и крепко прижал к себе, но я упёрлась ладонями ему в грудь и стала отжимать себя от него. Я рычала от злости и напряжения, мышцы сводило, но каменные объятия дрогнули. Медленно миллиметр за миллиметром я увеличивала расстояние между нами. Камни заскрипели, пошли трещинами. Драконьи мышцы преодолевали сопротивление сцепленных магией камней, пока связь между теми не оборвалась. Камни посыпались на пол, а я стала бить маленькую безликую голову голема. Я чувствовала, как мои руки и кости уплотняются от притока магии и дробят орошённый моей кровью камень. Нанося эти бессмысленные, слепые удары, я поняла, что бормочу на драконьем языке: