Красавчик Ричи (СИ) - Новак Дария. Страница 41

Кстати, наши с Кэшем труды всё-таки увенчались успехом — в супермаркет завезли "особо опасные" большие петарды по пятьдесят центов за штуку. Мы долго решались, ведь теперь на два доллара мы могли приобрести всего четыре петарды. Но, хоть это и не казалось нам надежным, мы всё же рискнули, и были вознаграждены. Возвращаясь домой с ног до головы обляпанные дерьмом, мы были счастливы как никогда. Тем не менее, на повторение подвига мы с приятелем так и не решились.

Я моргнула, сбрасывая наваждение, и вернулась в реальное чёртово время, в котором я всё ещё стояла на красном плюшевом ковре в съехавшей набок короне, окруженная прессой. Мы с Алексой всё так же безмолвно стояли друг против друга, и я поняла, почему мне вдруг вспомнилась трудно умиравшая на замусоренной парковке крыса, о которой я плакала всю ночь в своей комнате. Она смотрела на меня с ужасом, непониманием и мольбой. Точно так же, как на меня сейчас смотрела Алекса. Встряхнув головой, я резко отвернулась.

— С дороги! — Гаркнула репортерам, совершенно неделикатно расталкивая их на своем пути. Я не оборачивалась на Алексу. Я ничем не могла ей помочь.

*acceptance speech. Я понятия не имею, как сказать это по-русски: D

*Арена Роуд находится в Джерси, как, собственно, и "Мидоулендс". На самом деле, стадион назывался Айзод центр, и в 2015 его закрыли. Короче, его просто называют Мидоулендс.

Не стоит беспокойства

"Прекрати думать об этом, Линси", "В дни самых важных событий, люди не вспоминают то, от чего хочется умереть", "Вынь уже наконец палку из задницы, и расслабься". Да, да, я знаю. Через восемнадцать часов я выйду на сцену арены "Риверспринг", и просто не имею права выглядеть не отдохнувшей, осунувшейся и жалкой. Я обязана отдать этому шоу все силы и всю энергию, которая у меня только есть.

Выйдя из душа, я набрасываю на плечи пушистое белое полотенце и тут же пачкаю его сукровицей, сочащейся из ладони. Паршиво быть идиоткой.

Где-то в квартире снова противно пищит телефон, но я даже не думаю о том, что наверное нужно наконец найти его и ответить. Наскоро, морщась от боли, обрабатываю искалеченную руку и криво заматываю чистым бинтом. Главное, чтобы держалось, а на выступлении я буду в перчатках.

Выйдя на балкон, я прикуриваю, и долго выдыхаю такой любимый и привычный дым, невидящим взглядом уставившись на Город, в котором всегда солнечно. Нестерпимо хочется спать, но мне всё ещё нужно подвести итоги. Мне нужно понять на чём я, чёрт возьми, остановилась, чтобы просто сделать шаг вперед. Или хотя бы решиться на него.

***

Стоило мне показаться в гримерке, разговоры немедленно стихли.

— Это тебя Шелли так? — Нашелся Алекс, когда тишина стала уже неприличной. Я только тяжко вздохнула и мотнула головой. Не сейчас, приятель.

Стоит отдать должное Стефани и Николь — без единого слова девушки принялись поправлять макияж и испорченную причёску, едва я тяжело упала в кресло. На всё про всё у них было двадцать минут.

Я успела натянуть мешковатые джинсы, тельняшку, кожаную куртку и тяжёлые ботинки, и уже собиралась спрятать волосы под чёрную шапку, когда в гримерку влетел Чарли с вытаращенными глазами:

— Каролина!!! — Сходу заорал он.

Я сразу поняла о чём пойдёт речь и стала с утроенным рвением помогать Николь заталкивать густую копну моих волос в шапку, одновременно пятясь от разъярённого менеджера:

— Чарли, это не то что ты думаешь!

— Да неужели? — Глаза Чарли выкатились ещё сильнее, и я уже начала переживать, что они сейчас просто выпадут и заскачут по полу, как резиновые мячики.

— Чарли, я всё объясню!

— Да ну?!

— Она первая начала!

Я ожидала бури, но Чарли внезапно сдулся и перестал быть таким устрашающим:

— Кто?

— Николь! — Пискнула я, за что получила взгляд от Николь.

Чарли внимательно посмотрел на нас обеих, а затем тяжело вздохнул:

— Через две минуты и тридцать секунд ты должна сидеть в машине. Всё готово, ребята уже на местах, ждут только тебя. А ты копаешься.

Николь наконец совладала с моими волосами и приколола шапку шпилькой, чтобы не слетела, а затем задала мне направление шлепком по мягкому месту и нахально подмигнула. Оставалось около полутора минут. Я неторопливо вставила наушники, и проверила передатчик на поясе джинсов. Всё было надёжно, я была готова. Голос в наушнике сказал:

— Минута двадцать, все по местам, — я только тяжело вздохнула.

Проходя мимо Чарли, я ударила его по протянутой ладони на удачу, и внезапно он сжал мою руку:

— Постарайся не обжечься, — улыбнулся он.

— Постараюсь, — я улыбнулась, сжав его пальцы в ответ.

Выйдя за дверь гримерки, я побежала к сцене.

— Сорок секунд. Где Линси?

Возле выхода техник проверил крепление передатчика и всучил мне микрофон. После того как он показал мне большой палец, я вступила в практически кромешную тьму на сцене. Где-то в зале возле бара Тим распинался для камеры, объявляя наше выступление, а мои колени мелко дрожали. Стоило мне опуститься на кожаное сидение Понтиака, небрежно оставив одну ногу на сцене, голос в наушнике сказал:

— Пять секунд, — а потом добавил, — удачи, ребята!

А потом всё резко стихло, зажглись софиты, и нас вполне мог бы оглушить рёв переполненного зала.

Восторг от выхода на сцену не сравнить ни с чем — ни с поездкой на новенькой Мазератти, ни с самым умопомрачительным сексом. Это всегда непередаваемо, и хоть все мы давно были прожжёнными, и даже в какой-то степени циничными профессионалами, это так и не стало рутиной. И никогда не станет. Я широко улыбнулась и под четвёртый щелчок метронома мы с Джонни вступили "Не стоит беспокойства".

*

Дождавшись пока Каролина скроется за проходом за кулисы, Чарли стремглав выбежал из гримерки и ринулся в зрительный зал, чтобы не пропустить ни секунды представления. Недели подготовки, зверский недосып, километры вымотанных нервов, прорва денег, вытащенная из бюджета компании, и всё это — ради одного этого вечера.

Декорации были простыми — посреди сцены стоял Trans AM с открытой дверью, в котором сидела Линси, за ним, на возвышении, чтобы его было видно, сидел Кэш. Скайлар приткнулся справа, Алекс и Джонни — слева. За кулисами ждали танцоры. Всё выглядело просто и недорого, как постановка, которой озаботились в последнюю минуту, как будто Жесть — настоящий пустяк. И только команда знала, чего эти несколько минут на самом деле стоили им всем.

На сцене зажглись софиты, освещая каждого участника ярким ореолом света, и в ту же секунду Линси и Джонни вступили. Шоу началось. Чарли улыбнулся настолько гордо и широко, насколько только мог, просто чтобы не заплакать (ведь глаза опасно защипало), когда он вдруг понял: они сделали это.

Знакомство с творчеством Каролины и самой Каролиной было… совершенно обыкновенным. Чарли, искавший перспективные коллективы для в то время мало кому известных “Closet Records”, всегда мечтал создать Прорыв. Сенсацию. А Каролина мечтала написать хит. Настоящий. Чтобы даже через несколько лет, услышав его по радио, люди подпевали. Ей очень хотелось, чтобы её музыка жила.

Поздно вечером Чарли раскапывал завалы имейлов, которые юные таланты успевали понаслать за день. На столе стояла огромная чашка кофе, рядом приткнулись простенький блокнотик и ручка. Почти все имейлы начинались одинаково: «Привет! мы — лучшая группа, которую ты услышишь за всю свою жизнь бла-бла-бла». Он, конечно, честно слушал всех. Некоторых даже записывал в блокнот, чтобы не потерять. Он сидел над этими имейлами уже третий час, а особого продвижения не предвиделось. Тяжело вздохнув и посмотрев на часы, он промотал почту на самое начало, прикидывая сколько всего нужно будет сделать завтра и случайно наткнулся на заглавные буквы: «МНЕ НУЖНЫ ДЕНЬГИ», фыркнув, он нажал на письмо. Судя по письму, девчонка была ещё совсем юной и зелёной, скорее всего с подростковыми прыщами. Что делать с девчонками-исполнителями Чарли плохо понимал, что делать с прыщами понимал ещё хуже. Тяжко вздохнув, усталый менеджер включил единственную запись.