Крокодил из страны Шарлотты - Хмелевская Иоанна. Страница 32

– Черт бы его побрал, – раздраженно пожаловалась я Михалу. – Поставил уже после меня. Но как-то странно, может, нам тоже так сыграть?

– А у тебя есть лишние деньги? – съехидничал Михал. – На что поставил?

– На единицу, двойку и одиннадцать – в комбинации, а еще на тридцатку.

Михал пожал плечами.

– Только единица еще подает кой-какие надежды. Решил рискнуть на аутсайдерах. Подожди, увидим.

Ждали мы недолго. Пришли одиннадцать – один, и лысый недомерок в шляпе получил свои трудовые 835 крон. А нас чуть удар не хватил.

– Я на все готов! – в беспамятстве шипел Михал. – Если он сейчас выложит тысячу, я тоже ставлю тысячу!

– Опомнись, у нас на двоих столько не наберется! Михал скользнул по мне невменяемым взглядом и кинулся разыскивать лысого недомерка. Я понеслась его догонять, потому как лысый недомерок стоял за углом, а Михал разогнался аккурат в противоположную сторону. Жутко нервничая, мы топтались за углом, выжидая, пока недомерок не втолкует что-то субъекту с примечательным носом и не направит свои стопы к кассе. Как только он их направил, Михал шмыгнул следом.

– На что лысый сыграл? – нетерпеливо вцепилась я в Михала, когда тот вернулся.

– На парный. Четырнадцать – один. Я ушам своим не поверила.

– И ты тоже?

– Ну да!

– С ума сошел! Ведь участников всего тринадцать!

Михал взглянул на меня так, словно только что очнулся от гипноза, и лихорадочно стал искать по карманам жетон. Посмотрел на него, потом на табло, где аршинными цифрами светилось всего тринадцать номеров, а потом снова на меня, уже с ужасом.

– Это твой недомерок с ума сошел!

– Кто-то из вас уж точно! Господи, выходят на старт! Беги, поставь на что-нибудь нормальное! Ведь последний розыгрыш!

Подталкивая друг друга, мы стремглав бросились к кассе. Михал назвал первые попавшиеся номера, я сгребла жетоны в сумку вместе с идиотским жетоном на четырнадцать – один. Не успели мы прийти в себя, как лошади, сделав два круга, вышли на финишную прямую.

– Семь – четыре! У нас, по-моему, такой есть? – спросила я, в который уже раз испытав потрясение: вдруг взять и с бухты-барахты выиграть – это что-то новенькое!

– Проверь, я и сам не помню. И не радуйся заранее, еще только первый заезд.

– Положим, второй. Первый был с Дубль Рексом. И то хорошо, может, сотню дадут.

– Неизвестно, скорей всего, полсотни. Вот если бы ты не упустила недомерка в первом заезде, получила бы больше.

– Кто бы говорил. Как будто ты его не упустил.

– Прикажешь отвечать за бзики всяких лысых полудурков?

– Можешь хотя бы за одного, волосатого? Которого каждый день в зеркале видишь!

Вот так ни с того ни с сего мы с Михалом поцапались. А ведь счастье еще, что успели поставить на фаворитов! День, можно сказать, окупился, но какой это был мизер по сравнению с упущенной первой парой!

Разозлившись на Михала, я решила в ожидании выплаты поужинать наверху в баре. Михал сначала отказался, потом, когда я почти управилась с ужином, тоже заявился, в результате мы еще сидели за столом, когда объявили наш выигрыш – 96 крон.

– Оно и лучше, не придется стоять в очереди, – сказала я.

– Придется. Весь ипподром там выстроился.

– Тогда не спеши так. Кто тебя гонит?

– Поневоле давишься, когда такая змея на тебя смотрит.

– Не попадалась тебе еще змея настоящая. Вот повзрослеешь – сам убедишься, – наставительно изрекла я, хоть и понимала, что подливаю масла в огонь.

Сошли мы вниз злые и надутые, уже и вовсе друг с другом не разговаривая. Около касс толкались остатки очередей. Пусто было только у одной, и я, не утруждая себя чтением таблички, направилась прямиком к ней. Михал сделал какой-то жест, словно хотел что-то сказать, да передумал. Поколебавшись, он потащился следом за мной.

Я вынула из сумки жетон, который у меня предусмотрительно был засунут в кармашек, и подала кассиру. И тут случилось такое, чему я при всем своем желании не могла поверить, хоть и случилось это не с кем-нибудь, а именно со мной.

Кассир взял жетон, быстро, но внимательно осмотрел его, сунул себе в верхний карман пиджака, пошарил глазами по сторонам и вытащил деньги. Я машинально тоже огляделась вокруг, но поблизости стоял только Михал, да и то демонстративно отвернувшись.

Я перевела взгляд на кассира и обалдела. Мне причиталось ровно 96 крон, а тут передо мной высилась гора денег, исключительно пятисотенными, и всю эту кипу кассир с явным нетерпением придвигал ко мне.

В голове у меня было пусто, хоть шаром покати. Впрочем, не совсем пусто – туманным облачком всплыло ощущение, что мне подсовывают эти деньги, чтобы я зачем-то их рассмотрела. Я невольно взяла тяжеленную пачку в руки, и тут кассир сделал жест, словно отгонял меня от окошка, и при этом что-то пробормотал – я разобрала только «квик», означавшее «быстро». Я попыталась запротестовать – зачем же мне отходить, да еще быстро, да еще с чужими деньгами в руках, в ответ он тоже запротестовал – тихо и злобно. В этот момент ко мне подошел Михал – спиной, что ли, почуял неладное. Лицо кассира перекосилось, он молниеносно спустил стекло и выскочил за дверь, а я осталась стоять с чудовищной суммой в руках и чудовищной пустотой в голове.

– Что все это значит? – спросил Михал, с изумлением глядя то на меня, то на лелеемое мною в ладошках богатство.

– Не знаю, – ответила я с не меньшим изумлением. – Всучил и скрылся.

Мы тупо смотрели друг на друга.

– Интересно, сколько тут? – подал наконец голос Михал и вдруг опомнился. – О господи, да он что, обмишурился?!

– Похоже на то, ох, надо же вернуть! Вот олух, ведь платил всего-то за парный, таких выплат еще свет не видывал!

– Спрячь, – решительно приказал Михал. – Ни за какой парный он не платил. И мотаем отсюда сию же секунду, потом я тебе все объясню. Дело нечисто. Давай, руки в ноги и смываемся, нас тут не было!

Публика почти разошлась, и мы без труда нашли такси. Нельзя же было возвращаться на станцию через темный лес пешком – с такой-то уймой денег! От Остерпорта мы тоже ехали на такси и, пока не очутились дома, ни разу рта не раскрыли. Покорно и все еще в каком-то отупении ждала я от Михала обещанных мне объяснений.

– Прими к сведению, – сказал он, когда мы уже вошли в мои апартаменты и закрыли дверь, – что тебя понесло получать за парный к кассе, которая оплачивает исключительно вифайфы.

– Как это?

– Да вот так. Там же написано аршинными буквами, и у окошечка, как ты сама наверняка заметила, было пусто.

– Потому-то я туда и пошла!

– И что ты ему показала?

– Жетон на парный с последнего заезда. Не спутал же он парный с вифайфом, жетоны небось совсем разные!..

Тут меня кольнуло что-то вроде предчувствия, я схватилась за сумку и заглянула в нее. В отдельном кармашке торчал последний, выигравший жетон: семь – четыре. Не говоря ни слова, я протянула его Михалу, и мы, онемев, уставились друг на друга.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он меня наконец.

– Так что я ему дала? – пробормотала я, чувствуя, что отупела уже сверх всякой меры.

– А что ты ему вообще могла дать?

– Ну не паспорт же! Что-то от последнего заезда, остальное я выкинула, разозлившись на этого недомерка. Вспомни, какие номера ты называл тогда кассиру. Давай сверим, чего не хватает!

Михал поднапряг память, потом мы все сверили. Не хватало жетона на идиотскую комбинацию четырнадцать – один.

– Какая-то липа, – сказал Михал. – Ясно только, что кассир обмишурился. По-моему, тут явное жульничество, не зря же при виде меня он так струхнул. Небось принял за переодетого легавого.

– А при чем здесь лысый недомерок в шляпе? Почему он поставил на четырнадцать – один? Шифр у них такой?

– Холера их знает. Сколько там в пачке?

Мы сосчитали загадочные банкноты, оказалась очень даже приличная сумма – 35 тысяч крон. Слишком много, чтобы оставить себе.

– Если тут какая-то уголовщина, а он дал промашку, то его сейчас кореши по головке гладят, – предположил Михал. – Надо вернуть хотя бы из соображений гуманности. С другой стороны, пусть бы уж лучше нечестные деньги послужили честным людям. По-моему, так даже справедливей.