Простолюдин (СИ) - Громов Александр Николаевич. Страница 50

— Итак? — поощрил его старик. Тот поворочался в кресле, исподлобья оглядел присутствующих, скорчил гримасу ввиду их малочисленности, покосился на спящего кота и недовольно молвил, обращаясь, кажется, к последнему:

— Здороваться надо.

— Здравствуйте, Алистер, здравствуйте, — торопливо сказал старик. — Доброго вам дня.

— Равным образом и вам, — благосклонно кивнул новоприбывший. — Верю, что этот день будет для вас добрым и что вы запомните его надолго. Да что там верю — знаю наверняка. Всё вот тут! — ткнул он себя пальцем в лоб. — Не хочу никого обидеть, но блестящие идеи рождаются не каждый день и отнюдь не во всяких головах. Обыденность не терпит парадоксальности точно так же, как гениальность — обыденности. Сила ума заключается не в том, чтобы систематизировать унылые факты и делать из них очевидные выводы, а в том, чтобы генерировать мысли следующего, более высокого уровня, совершая тем самым качественный скачок. Моя идея грандиозна, она не могла прийти в заурядные головы, по недоразумению причисляемые к умным…

— Опять накурился, — громким шепотом сообщила блондинка. Кое-кто задвигался. Отчетливо и как-то сразу запахло склокой. Предупреждая ее, старик поднял вверх палец.

— Мы все отдаем должное вашему интеллекту, Алистер, — примирительно, но твердо заявил он. — Однако оценить в должной мере его новый продукт нам мешает незнакомство с вашей идеей. Изложите ее без долгих вступлений, прошу вас. Всем прочим предлагаю сохранять молчание. Обсуждение — как всегда, после доклада, а не до и не во время оного.

Мне показалось, что докладчик слегка обескуражен. Возможно, он сам жаждал скандала с переходом на личности, оскорблениями и тяжкими обидами. Если это так, подумал я, то он считает свою позицию сильной и к его идее надо прислушаться.

Обиженные придержали эмоции. Не нарушая тишины, паучий робот выдвинул ролики, подкатил к столику Алистера и наполнил его чашечку. В камине некстати треснуло полено, спящий кот шевельнул рыжим ухом. Докладчик с видимым отвращением отпил глоток кофе, гулко откашлялся, вернул чашечку на блюдце и начал:

— Тут прозвучала хамская реплика: накурился, мол. Не отрицаю. К вашему сведению, я еще и выпил — в меру, конечно. Ровно в ту меру, выше которой начинается уже скотство, а ниже — мозговой штиль, как у некоторых присутствующих, не стану показывать пальцем. Кстати, пальцев на руках мне для этого не хватило бы…

— Прошу ближе к теме, — перебил старикан («бывший герцог Бермудский», — шепнул мне Мика, указав на него глазами). По-видимому, бывший герцог играл роль председателя собрания. — Не о пальцах речь и не о курении.

— Не о пальцах, согласен, — немедленно отозвался Алистер. — Что же до курения или, выражаясь шире, принятия внутрь некоторых алкалоидов, то мне придется возразить: речь пойдет как раз об этом. В самом широком смысле, разумеется. Делаю эту поправку специально для недоразвитых умов.

Недоразвитые глухо заворчали. Бермудский поспешил вставить:

— Ну-ну, мы слушаем.

Докладчик покрутил шеей туда-сюда и решил не реагировать на ропот убогих.

— Итак, ближе к теме, — сказал он. — Придется начать ab ovo, то есть от самых основ. Как всегда, к сожалению. Если тропинка заводит в никуда, приходится возвращаться к ее началу. Господствующая на Земле информационная среда имеет одну существенную особенность: она, то есть среда, была создана человеком. Людям не нужно было от нее ни мечтаний, ни пустых сомнений, ни глупых поступков, ни, напротив, гениальных озарений. Система должна была просто работать. Она научилась мыслить? Обставила людей по всем статьям? Пусть так. Отлично. Но каждая ее мысль от рождения до завершения протекает достаточно плавно, то есть поступательно, без резких скачков вперед, топтания на месте и всевозможных шараханий из стороны в сторону. Ее можно уподобить протеканию электричества по проводам, в то время как мысль человеческого гения подобна молнии — кривой, развесистой и куда более медленной, чем скорость света. Зато она намного ярче машинной мысли и в конечном счете эффективнее. Я думаю, не нужно напоминать вам о том, что Инфос пока еще не открыл ни одного физического закона, а среди созданных им произведений искусства нет ни одного подлинно великого. То, что он делает в этой сфере, по сути всего лишь компиляция, несмотря на масштабность. Бесспорно, Инфос развивается — но как? Это совсем не похоже на естественную эволюцию с ее то плавным течением, то дикими метаниями, глобальными экосистемными кризисами и неожиданными вспышками видообразования. Его развитие подчинено ему же, оно находится под самоконтролем и, следовательно, напоминает искусственный отбор наподобие выведения новой породы скота методами традиционной селекции. Вы скажете, в этом его сила? Да, верно, но в том же самом заключена и его слабость! Наш противник не способен на порыв, на гениальное озарение, а с интуицией у него совсем плохо, точнее сказать, никак…

Я внимал, Мика тоже. Кот дрых. Коту было лучше всех. Остальные слушатели не перебивали оратора, но на лицах некоторых появилось кислое выражение. Поморщился и герцог Бермудский и, стараясь нейтрализовать кислоту, разом опорожнил чашечку кофе. Речь оратора — похоже, отрепетированная заранее — текла плавно. Постепенно до меня стало доходить, о чем вещает Алистер Коллинз: он просто-напросто предлагал нам начать регулярный прием психотропных веществ, дабы сбросить с разума оковы обыденности и воспарить освобожденным умом в неведомые, но наверняка блистательные выси. Нас мало, говорил он, и наш суммарный КПД прискорбно низок, ну так давайте повысим его! Да, продолжал он, я знаю о негативных последствиях, я предлагаю по сути медленное самопожертвование, но прежде чем наш разум угаснет, мы, вполне возможно, найдем решение. А если мы расширим наши ряды за счет наиболее толковых участников Сопротивления, то наши шансы возрастут в несколько раз. («Конопли хватит на всех», — пробормотал кто-то.) Что? Инфос? Гарантирую: он не станет нам мешать, потому что любопытен и сам захочет узнать, к каким результатам приведет наш эксперимент. И он самонадеян, а потому у нас есть шанс не только найти решение, но и осуществить некие ключевые — пока не знаю, какие конкретно — действия раньше, чем он спохватится…

У меня отвалилась челюсть. Я поставил ее на место, надеясь, что никто этого не заметил, а если и заметил, то приписал действию земной гравитации на мигранта с Луны. Грешным делом я подумал: а если Инфос, который слышит каждое произнесенное здесь слово, увлечется этой ересью и. затеяв свой эксперимент, начнет добавлять психотропную дрянь в рацион каждого двуногого обитателя Земли, чтобы тот «воспарил умом в неведомые выси»? Ой, мама…

К счастью, докладчик вещал недолго: возможно, устал от общения с бестолочами, а еще больше от сбора каннабиса. Напоследок он заявил с неподдельной горечью в голосе, что не ждет восторженной и вообще положительной реакции на его идею, поскольку собравшимся не дано оценить ее гениальность, ну и так далее, начинай сначала. Я думал, подымется крик, полетят оскорбления, а за ними, чего доброго, начнется драка, но следует отдать должное старику Бермудскому. Он поднял сухую ладошку, требуя внимания, и сказал:

— Благодарю вас, Алистер. Доклад замечательный, идея тоже. Она настолько глубока, что требует продолжительного размышления. Мы обсудим ее в свое время. Все согласны?

Согласны были не все, но подчинились. Брюнетка невразумительно поворчала — и только. Коротыш с хвостом на затылке заерзал, в его глазах прыгали веселые чертики. Наверное, он придумал, как уничтожить докладчика одной убойной фразой — однако тоже обуздал свой порыв. Мне стало ясно, что по большому счету никто не хочет связываться с возомнившим о себе нагловатым придурком. Видно было и то, что Алистер недоволен. Вне всякого сомнения, он напрашивался на склоку, а теперь напоминал малыша, у которого отобрали леденец. Внезапно он встал и, не прощаясь, вышел. «Первый кандидат на отчисление» — вспомнил я слова Мики. А хорошо было бы…