Эра Водолея (СИ) - Рябинина Татьяна. Страница 31

Глава 39

Андрей

Шторы обвело светло-серой каймой — утро. Андрей сидел на краю постели и смотрел на спящую Инну. Во сне она всегда была похожа на маленькую девочку. Ладонь под щекой, губы приоткрыты, темная пушистая кайма ресниц под слегка подрагивающими веками. Когда он вот так любовался ею, всегда было интересно, что же ей снится. А еще хотелось обнять покрепче, разбудить поцелуем и самыми недвусмысленными ласками. Она будет ворчать с закрытыми глазами, отвернется, может, даже спрячет голову под подушку. А потом резко повернется обратно, прижмется всем телом, до самых кончиков пальцев…

Искушение было таким сильным, что едва смог с ним справиться. Как редко им удавалось заняться любовью утром, никуда не торопясь, а потом долго валяться в постели. По выходным Инна играла в утренних спектаклях, на буднях нельзя было опаздывать ему. Вот и сейчас стоило поспешить, и так еле проснулся после вчерашних безумств — безумно приятных.

Осторожно достал из шкафа одежду, вышел, прикрыл дверь. Пусть еще поспит. После гастролей у Инны обычно был выходной, но она собиралась днем съездить в театр, узнать новости и закончить начатую куклу.

Привычный утренний автопилот: душ, завтрак — как здорово, когда готовишь на двоих, а не себе на ходу кофе и бутерброд! Чуть не забыл ключи от машины, вернулся, посмотрел в зеркало, смущенно улыбнувшись своему отражению: ну глупая же примета, и вообще рожа у тебя слишком счастливая, Водолей, сделай попроще.

Но попроще не получалось. Наоборот — хотелось растянуть это ощущение подольше. Не остро-невыносимое счастье, а лениво-сладко-тягучее, похожее на стекающий с ложки мед. Янтарный, прозрачный. Вот только… не липовый, не цветочный. Гречишный или каштановый — с горчинкой.

Как ни странно, он успел до пробок. Прошел через еще пустой спейс в свой кабинетик, включил компьютер. Всю неделю, пока не было Инны, работа шла досадным фоном к его мыслям. Все успевал, со всем справлялся, но вечером даже не мог вспомнить, что именно делал. А сейчас вдруг потянулся за ежедневником с уже забытым удовольствием. Проекты, договоры, презентации, планы кампаний — все, что требовало его контроля, теперь показалось важным и значительным. И вкус кофе в красной кружке с надписью BOSS тоже был каким-то необычным, вкрадчиво щекочущим рецепторы. А тут еще и солнце выглянуло, заставив все заиграть новыми красками.

В обед Андрей дошел до ближайшего кафе и, пока ждал заказанный бизнес-ланч, набрал номер Инны.

— Не помешал?

— Нет, мы с Баблузой кофе пьем, — ответила она с незаданным вопросом «что-то случилось?»

— Привет ей передавай. Хочешь, заеду за тобой вечером, сходим куда-нибудь?

— Ты знаешь, наверно, нет. Извини, — подумав, отказалась Инна. — Что-то я так устала за эту неделю. Хочу дома побыть. Завтра уже репетиция и спектакль вечером. Сейчас закончу и поеду.

Температура радости понизилась на пару градусов. И вовсе не потому, что Инна отказалась. За восемь лет Андрей научился чувствовать все перепады ее настроения. Может, не всегда понимал, в чем дело, но перемены этого ветра чуял, как заправская Мэри Поппинс. Вот и сейчас что-то было не так.

Устала? Ну да, наверняка. Но это явно была не обычная усталость после гастролей. Скорее, устала от мыслей, от того состояния, в котором прожила эти семь дней. По его милости.

Инна сама сказала, что представляла свой уход от него. Мысленно готовилась к тому, чтобы уйти, если бы вдруг поняла: он сделал выбор в пользу Эры. Или вообще не сделал никакого. Не в этом ли был яд — в том, что допустила для себя эту возможность?

Что бы она там ни думала, у него ни на секунду не возникло сомнения в том, кто ему нужен. Даже если бы Эра повисла на шее в самом буквальном смысле, умоляя простить и все забыть. Он свой выбор сделал. Неужели за восемь лет Инна этого так и не поняла? Что как бы ни мучили его эти воспоминания, обратного пути все равно нет? С самого начала не было!

Ну что ж, если она сомневалась в нем, значит, это его вина. Не смог донести. Может быть, потому, что Эра так и жила в нем — как отравленная пуля в зажившей ране. Пока не вытащил — с кровью и болью.

Когда Андрей приехал домой, с кухни в прихожую неслись вкусные запахи, а Инна сидела за своим рабочим столом, куда вернулась и после ужина. Он устроился на диване с книгой, поглядывая на нее. Все было так привычно и спокойно. Пока не заметил, что она не работает, а смотрит застывшим взглядом куда-то в одну точку.

— Жираф?

Инна вздрогнула, обернулась. Что-то непонятное промелькнуло на лице. Страх? Да нет, показалось. С чего вдруг?

Она попросила дать ей время. Потому что для нее это тоже был поворотный момент. Чтобы понять окончательно, кто они друг другу. Восемь лет не хватило? Что ж, иногда и двадцати мало. Не любовь? А она бывает разной. Но пока человек уверен, что любит, значит, он любит. Вот только знать бы еще, как ей помочь. Или не надо? Отойти в сторону и просто быть рядом, пока, как и он, не разберется в себе сама?

Андрей подошел к ней, приподнял тяжелые густые волосы, легко, едва касаясь, провел по тонкому пушку на шее. Инна запрокинула голову, закрыв глаза и улыбаясь. Он осторожно целовал ее лоб, опущенные веки, дотянулся до губ, чувствуя, как сбивается дыхание и срывается вскачь сердце.

Когда-то он попросил ее о помощи — и она помогла. Но как помочь тому, кто не просит?

Глава 40

Эра

Первым неприятным сюрпризом стало то, что занятия в группе проходили в среду и в воскресенье утром. Ну воскресенье-то как раз нормально, а вот что делать со средой?

Попросив Алину пока придержать место, на следующий день я пошла к своей непосредственной начальнице Юлии Павловне. Это было потрясающей наглостью — только приступив к работе, уже просить изменить график: до конца ноября вместо половины дня в среду работать полдня в субботу. Пошла ва-банк и даже выдумывать ничего не стала, сказала все как есть.

— Ты прыгаешь с парашютом? — она аж рот приоткрыла от изумления. — Никогда бы не подумала. Ну вот что, не надо никуда ничего переносить. У тебя же ребенок маленький, так? Поскольку от нас требуют научных публикаций, нам положен библиотечный день. Кто сейчас в библиотеки ходит, все по интернетам сидят. Так что иди и прыгай, только шею не сверни. Но статьи будь добра сдавать в срок. И, кстати, что у нас с аспирантурой?

— Я на соискательстве.

Кандидатская третий год висела надо мной дамокловым мечом. За последний год не написала ни строчки, не до нее было. Наверно, и вовсе поставила бы на этом крест, но диссертация была тем условием, с которым меня взяли на работу. И так моя петрозаводская начальница встала на уши и перевернула все свои связи, чтобы меня пристроить. Хорошо хоть я догадалась перевестись в родной институт культуры и отдыха.

— Неважно. Лишь бы писала и защитила.

Именно этого для полного счастья мне и не хватало, но деваться было некуда. К тому же проблема со средой благополучно решилась. Правда, я не сразу сообразила, что среда — это уже завтра. Отложить до воскресенья?

— Как хочешь, — ответила Алина, когда я позвонила ей. — Главное — что принципиальное решение принято. Я тебя пишу в список, заплатишь, как приедешь. С ногой-то что?

Ногу еще потягивало, и поэтому я решила все-таки начать в воскресенье. Ну а что, очень даже уважительная причина. Хотя на самом деле малодушно откладывала момент встречи с Мухиным. Хоть Алина и уверяла, что он классный инструктор, ничего хорошего от общения с ним я не ждала.

И ведь не ошиблась!

Неделя прошла суетливо и нервно. Я осваивалась на работе, Димка в садике. Как только воспитательница уладила парашютный вопрос, он сразу стал царем горы. Контрольный выстрел на следующей неделе должен был сделать дедушка. Приехал наконец наш багаж, я съездила в институт и познакомилась со своим новым научруком. В субботу мы с Димкой сходили в зоопарк, а вечером я отвела его к родителям с ночевкой, чтобы рано утром уехать в Сиворицы. Заодно и машину забрала. Мама демонстрировала молчаливое неодобрение, но я сделала вид, что не заметила.