30 чашек кофе (СИ) - Евдо Анна. Страница 27
Он подал ей руку, помогая выбраться из теплого уютного плена. Потянул на себя, но она увернулась, закрыла лицо руками и убежала умываться и приводить себя в так называемый порядок. Какой?! Известно только женщинам от мала до велика и не доступно мужчинам, потому что видеть её сонную оказалось очередным испытанием для всех его органов чувств.
Павел дополнительно похлопал себя по щекам, встряхивая волосами. Собрался. Впереди долгий день в офисе, но сначала Настя, кофе и их доброе утро.
— Не хочу, чтобы ты уезжал, — прозвучало вместо приветствия.
Она явно пришла с другой стороны, раз он не увидел в окно ее приближение, хотя, не отвлекаясь, следил за дорожкой из соседнего двора. Она остановилась за ним, окутав своим неповторимым запахом, и прижалась головой к основанию его шеи. Он полуобернулся.
— Я тоже не хочу уезжать, но, правда, очень нужно.
— Я понимаю, — она касалась его только сверху, но каждое нервное окончание вдоль позвоночника ловило исходящие от неё токи. — И надо, и важно, и что ты и твои ребята целенаправленно и долго к этому шли, и такой шанс не упускают, и что работы вложено невообразимо много, нервов и того больше, — она обошла его и забралась на стул. — И волнуюсь, что ты еще не вернулся в себя здорового, и что нельзя такое говорить перед поездкой, и что веду себя, как капризная девчонка, и кучу всего остального я понимаю, — немигающе впилась в него взглядом, — но я эгоистично не хочу, чтобы ты уезжал.
Она вздохнула и надула губы. Он наклонился, уткнулся лбом в ее лоб и похоже надул свои.
— Мне очень, — невесомо её поцеловал, — очень-очень-очень приятен твой эгоизм сейчас.
Она снова вздохнула и помахала в воздухе сложенным листочком.
— Я повторяюсь. Ведь раздражение, списанное с тебя, уже есть в отгадках, — выронила записку на столешницу. — Теперь, видимо, моя очередь послужить наглядным примером.
Он развернул бумагу.
Агрессивное, демоничное…
жаждою огня распирает,
безудержное, нестерпимое…
в части света тебя распинает.
— Как ты это делаешь? — посмотрел на неё с восхищением. — Обыденное раздражение оставим для меня. Здесь больше нападение, прорывание даже, через мучение, которое лишь подстёгивает и придает силы.
— Почти, — добавила ставшую неотъемлемой составляющую.
Он вернулся к тексту.
— Если бы я умел рисовать, — разгладил бумагу. — В голове именно эти строки сразу ложатся в картинку, сложную, со множеством планов и наслоением.
— Ты меня перехваливаешь, — Настя смутилась и сменила тему. — Во сколько завтра самолет? — она убрала за уши упавшие на лицо волосы.
— В полдень, — он спрятал ее зарисовку в карман. — Заскочу сюда к тебе, поднимусь в местный офис и в аэропорт.
— Обратно? — она взяла салфетку, чтобы чем-то занять руки.
— Пока с открытой датой, но, надеюсь, уложусь дня за четыре. Параллельно разберусь с накладкой по поставкам, — она мрачнела с каждым его словом.
— Я хочу тебя проводить, — вся подобралась, готовая отразить любые его возражения.
— Сам хотел тебя попросить, но подумал, что долгие проводы* — ну, ты знаешь, — он с трудом сдерживал желание подтрунить над ней.
— Я не буду плакать, — она улыбнулась, а в глазах посверкивают молнии. — Я буду сердиться и бухтеть. Готов к такой провожающей?
— Придется смириться, что поделать — бухти, только проводи меня, — он подал ей чашку. — Кстати, швы сняли.
— Замечательно, — она приняла и дзынькнула об его. — Когда успел?
— Вчера днем, — он отклонился назад, предугадывая выплеск её возмущения.
Настя распахнула глаза, угрожающе склонив голову.
— И промолчал!
— Приберег хорошую новость, чтобы разбавить твою грусть-тоску, — он сдвинулся на край табурета, распрямляя ногу.
— Можем пересесть, — она проследила за его перемещениями, мгновенно переключившись со стремления стукнуть Павла на заботу о нем.
Он качнул головой.
— Это НАШЕ место, — обвел рукой. — Что скажешь, стоит поразмышлять о пластике?
— Ты же уже ответил, верно? — она скользнула взглядом по его бедру.
— Да, я ответил. Но мне интересно твоё мнение, — он перехватил её мятущиеся руки, нежно заключая в свои и избавляясь от истерзанной салфетки.
— Надеюсь, «спасибо, моя девушка ценит шрамы на мужчинах» или что-то подобное? — Настя скопировала его интонацию.
Он улыбнулся.
— Для моей женщины мужчина со шрамами остается мужчиной, если быть точным.
Она неожиданно обняла его, не прижимаясь, но впечатывая свою щеку в его ухо.
— Пожалуйста, пообещай, что побережешься и не будешь перенапрягаться.
— Обещаю, — он выдохнул ей в шею, кладя руку на спину и запуская поток щекочущих мурашек устремиться врассыпную по коже.
— Иногда такое ощущение, что удар в тебя отрикошетил в меня, — она не сдавливала, но словно проникла еще глубже в него. — Я без тебя будто вдохнуть полной грудью не могу, а с тобой пью сам воздух взахлёб, впитываю каждую втяжечку по миллиметру.
— Когда вернусь… — она закрыла его рот рукой.
— Молчи, не будем загадывать на этот раз, — они оба усмехнулись.
*Долгие (дальние) проводы — лишние слезы (нар. мудрость)
26. Разговоры (24–29 июня)
Настя поджидала его снаружи.
— Только не говори, что они, — Павел кивнул в сторону кофейни, поцеловав её, — позволили занять другим место у окна.
— Нет, — она качнула головой, — просто мне внутри, именно там, без тебя пусто.
Они вошли и без напоминаний получили каждый свой кофе. Настя заняла дальний табурет, придвинула к себе средний, дождалась, когда он присядет. Прижалась к нему бедром и затихла.
Он поднял чашку с черным кофе и поднес к ее губам. Она отпила и положила голову ему на плечо.
— Мы мастерски шлифуем не только терпение, — он почувствовал, что она улыбнулась.
— Это да, — он сделал глоток и потерся щекой о ее макушку. — Еще и профи по провожанию друг друга.
Она выпрямилась.
— Прости за мою вчерашнюю вспышку себячества.
— Так вот как называется проявление твоего эгоизма, — он подмигнул. — Мы же выяснили, что такое се-бя-че-ство мне нравится. Очень.
Она облокотилась о стол.
— Ты говорил, что тебе нужно в офис. Мне подняться с тобой или подождать тебя в машине?
— Как сама захочешь, — он перехватил ее обманчиво спокойный взгляд.
— Не хочу тебя отвлекать, — она сосредоточилась на кофе. — Подожду внизу и разберу почту. Получила с десяток сообщений, дополняющих друг друга новыми вводными. Попробую систематизировать информацию.
Чувство неприкаянности не отпускало по дороге в аэропорт. Она молча держала его руку, не мешая вести автомобиль и не выпуская в свободные минуты.
— Машину оставишь на платной стоянке? — поинтересовалась на выезде из города.
— Да, — он повернул в нужную сторону. — Не стал просить Мишку. Проявился давний закадычный вредитель, или заклятый друг — как ни назови, суть остается одинаковой. Пустил ложную информацию нашему поставщику. Решил таким образом занять его место, предварительно получив от нас прямой отказ в сотрудничестве. И всё равно продолжает лезть. Миша порешает здесь, а я в их головном офисе разрулю.
— Звучит похоже на подставу с тем твоим школьным проектом, — отметила она, — когда втихушку за спиной, но всё тайное тут же стало явным.
Он мельком взглянул на нее.
— Зришь в корень — это тот же человек. И все так же без фантазии. Нет у него масштаба и никогда не будет. Только в желаниях. Хотя конкретные задачи выполняет без нареканий. Однако, чуть шаг влево или вправо — сбой в программе. И как человек — ноль и вакуум, но гадливый.