Проклятое наследство - Хмелевская Иоанна. Страница 3

— Моя подруга.

— Ваша подруга, понятно. А ещё какая-нибудь специальность у неё есть?

— Есть, она шофёр-профессионал, у неё права категории «Д». Может и автобус водить.

— А где она работает?

— Сейчас нигде. Работала, но перестала. Ей разонравилась работа после того, как пришлось менять на своём грузовике третье колесо подряд. Ночью, под дождём, и вокруг никого, кто бы помог.

— А на что она теперь живёт?

— На то, что выиграет на бегах. И на то, что заработает её муж.

— А… — нерешительно начал майор, но собрался с духом и докончил:

— А чем занимается её муж?

Мне очень хотелось ответить, что Павел тоже играет на бегах, но я сжалилась над милицией.

— Он переводит с немецкого и неплохо зарабатывает.

— Вы не знаете, что её связывало с Дуткевичем?

— С каким Дут… А, с этим! Не имею ни малейшего понятия. И вообще, чтобы избежать в дальнейшем недоразумений, советую вам, пан майор, примириться с фактом, что этого Дуткевича я действительно не знаю и ничего не могу о нем сказать. И прошу вас, не задавайте мне в десятый раз вопроса, почему он мне звонил, я и в самом деле не в курсе. Мне самой интересно, и уж я постараюсь это выяснить.

— Очень хорошо, выясняйте! — согласился майор, к моему величайшему изумлению. — А если что-нибудь выяснится, сообщите мне. Вы сможете завтра дать официальные показания?

— Вы имеете в виду завтра или сегодня? Ведь уже четверть четвёртого.

— А, значит, сегодня.

— Если после двенадцати — пожалуйста. А раньше мне бы не хотелось.

— Хорошо, я позвоню вам. А сейчас подпишите протокол и можете идти домой.

Оказалось, что я ещё выступаю и как понятая при обыске квартиры убитого.

Протокол я подписала с чистой совестью, будучи уверена, что в квартиру ничего не подбросили и ничего не скрыли. Заинтересовала меня информация о том, что записную книжку убитый сжимал в левой руке, а открыта она была на странице с моим телефоном.

Меня это встревожило не на шутку. Если бы все ограничилось телефонным звонком от покойника, это ещё полбеды. Дурацкое стечение обстоятельств, с каждым может случиться. Беда в том, что со мной за последнее время случилось слишком многое. И поведение майора тоже заставляло задуматься: он сам сунул мне в руки записную книжку, сам велел просмотреть её, одобрил моё дурацкое решение попытаться самой распутать дело. Такие решения обычно вызывают категорический протест со стороны милиции и преследуются законом, а тут вдруг… Опять же, майор выдвинул странную версию: будто меня во что-то намеренно впутывают. Видимо, и впрямь вокруг моей особы происходит нечто подозрительное, чего я, всецело поглощённая преследованием польских ядерщиков, не замечала. Нечто серьёзное, коль скоро дело дошло до убийства. И мне, как видно, действительно пора заняться этим.

Было полчетвёртого утра, когда я позвонила Баське, безжалостно вырывая её из объятий Морфея.

— Выпей воды. — С такого совета начала я разговор. — Знаешь, я втянула тебя в убийство.

— Наконец что-то весёленькое! — обрадовалась Баська заспанным голосом. — И кого же я убила, можно узнать?

— Это некий Вальдемар Дуткевич. Кто он?

— Не знаю. То есть что я говорю! Конечно, знаю! А почему я убила Вальдемара?

— Убила его не ты, а неизвестные преступники. Так кто же он?

— Кто? Вальдемар?

— Вальдемар, Вальдемар! Кто он такой, черт побери?!

— Как тебе объяснить? Ну, в общем, один человек.

— Спасибо, вот теперь все ясно. Ну да ладно. Скажи, он меня знает?

— Понятия не имею. А ты его знаешь?

— В какой-то степени теперь знаю. Знакомство неординарное, хотя и несколько одностороннее. А каким он был при жизни — не знаю. Баська, проснись! Я говорю не о своей новой книге, а о только что случившемся.

Баська немного помолчала, а потом я услышала её запинающийся голос:

— Подожди, я, пожалуй, и вправду выпью воды.

Пока она пила, я закурила сигарету и принесла пепельницу. Похоже, сейчас кое-что узнаю.

— Расскажи мне все ещё раз с самого начала, — потребовала Баська. — По правде говоря, я ничего не поняла.

Я рассказала ей обо всем по порядку, не вдаваясь в подробности и пока без комментариев.

— И это правда? — допытывалась потрясённая Баська. — Ты уверена, что он убит насмерть?

— Насмерть. На его месте даже носорог был бы убит насмерть. Да скажи же наконец, кто он такой и почему звонил мне?

— Ну как тебе сказать? Обыкновенный человек. Работал в садово-огородном кооперативе, разводил шампиньоны. Знаю я его давно, лет двадцать пять. Звёзд с неба не хватает, но человек порядочный, очень добрый и покладистый, если тебе требуется кем помыкать, то Дуткевич как раз подходит.

— Подходил, — поправила я. — Теперь он уже ни для чего не подходит. А откуда у него мой телефон?

Подумав, Баська сказала:

— Возможно, от меня. Целый месяц он мне проходу не давал, просил твой телефон, мол, обожает тебя и жаждет того… заверить в этом самом… ну, в совершённом уважении. Наверное, я в конце концов и дала твой телефон.

— Он и заверил. Прямо скажем, оригинально. Ты считаешь, что в предсмертную минуту он пожелал поговорить именно со мной?

— Очень может быть. Уже известно, кто его убил?

— Пока ничего не известно. Баська, для меня главное — узнать, почему он позвонил мне. Об этом меня спрашивает милиция, и я должна им что-то ответить. Послушай, а не могло получиться так — он хотел позвонить тебе и просто ошибся? Ведь бывает, в панике набрал не тот телефон, мы с тобой подруги, вот и перепутал со страху.

— Ты права. А могло быть и так, что он даже звонил мне, но меня весь день не было дома, мы с Павлом вернулись уже за полночь. И тогда он позвонил тебе.

— А он знал, что вы бываете у меня?

— Он знал, что мы можем быть или в кино, или на бегах, или в Виланове, или у тебя, или ещё где-нибудь, но из всех этих мест только у тебя есть телефон. Представляю, как ты обрадовалась!

— Безумно! Но я уже немного привыкла к необыкновенным событиям. А ты не представляешь, почему он мог бы звонить тебе?

— Так уже двадцать пять лет, что бы у него ни случилось, он всегда звонит мне. Я уже привыкла. А ты только меня осчастливила или ещё кого-нибудь?

— Ещё Гавела. Так что ты в хорошей компании.

— Очень приятно. А кто этот Гавел?

— Наш отечественный бизнесмен высшего класса. Я тебе рассказывала о нем. Да ты его знаешь, я как-то вас на улице познакомила, помнишь, огромная лысина и морда весёлого хулигана?

— А, вспомнила. Он-то тут при чем?

— Понятия не имею. У покойника был записан номер его телефона.

Баська издала звук, как будто захлебнулась водой, которую я ей посоветовала выпить. Я удивилась и забеспокоилась.

— Не пей, когда говоришь. И не переживай так. В конце концов, не каждый день убивают наших знакомых…

— Подожди! — прервала меня Баська. — Ты говоришь, у Вальдемара был записан номер его телефона? Где записан?

— В записной книжке, недалеко от твоего. Кажется, на следующей странице. Они что, знакомы?

Судя по звукам, Баська жадно пила воду. Наконец она отозвалась:

— Не знаю. До сих пор я думала, что нет. То есть я хотела сказать, ничего об этом не знаю. То есть откуда мне знать, кого мог знать Вальдемар? И вообще, что за идиотизм — звонить тебе!

Я с ней охотно согласилась и, желая выяснить все до конца, спросила:

— Значит, и о тех двоих ты тоже ничего не знаешь?

— О каких двоих?

— Он ведь прошептал мне в трубку: «Опять эти двое». Из чего я поняла, что его прикончили знакомые. Ты их знаешь?

— Не знаю, знаю ли. Никто из моих знакомых не предупредил меня, что собирается пришить Вальдемара. Может, покойный вращался в неподходящем обществе, откуда мне знать? Я вращаюсь в подходящем.

— Ты давно его видела?

— Совсем недавно, несколько дней назад.

— И как он выглядел?

— Обыкновенно, совсем не напоминал жертву преступления. Послушай, у меня замёрзли ноги. И пожалуй, я не очень люблю отвечать на вопросы в такую пору.