Двенадцать друзей Бошена (СИ) - Багрянцева Влада. Страница 16

— Никто не видел мой носок? — Брюс смотрел на переглядывающихся и улыбающихся участников шоу и подмечал, что так или иначе все стали стабильно садиться одинаково, и это походило на создающиеся парочки. — После каждой стирки постоянно не нахожу по одному носку. Чертовщина какая-то. Лучше бы, тварь такая, старые трусы сожрала, которые уже стыдно носить, но жалко выкинуть.

Он посмотрел на разные носки в обеих руках — один серый, другой черный, и грустно сказал:

— Властью, дарованной мне, нарекаю вас парой.

Натянул носки, помыл руки и сел за стол рядом с Харви, нарезающим себе бутерброды.

— Раньше, когда были активаторные машинки, винт цеплял какую-то шмотку и рвал ее в лоскуты. — Харви говорил серьезно, но глаза его выдавали. — Теперь такого нет, но белье боится и по старой памяти ныкается в пододеяльник или под резинку.

— Да ты, дедуля, поди, и динозавров видел? Раз про такие машинки знаешь? — расхохотался Шон. — А ты как, можешь похвастать богатством? Не этим, тут ясно. Другим. М?

Харви и это не испортило настроение. Он был счастлив, по-настоящему счастлив после долгого одиночества. Он чувствовал, что нашел то, что давно искал. Осталось завоевать заю. Например, юмором.

— Не хочу хвастать, — приподнял брови он, тщательно отпиливая тонкий пласт жесткой бастурмы для бутерброда, — но Гилли Бейтс и я суммарно имеем сто два миллиарда долларов и девятьсот семьдесят два рубля.

Смешки не сразу, но посыпались, и просыпающиеся альфы дружно заржали.

— Ты вот смеешься, а Харви уже два раза присунул. А ты еще ни разу. Так что кто тут еще лузер, — сказал Шону, отсмеявшись, Говард.

Ему тоже очень хотелось бы, и даже не столько секса, сколько тактильных нежностей, но Брюс ходил смурной и раздраженный, и Говард никак не мог понять почему. А подкатывать к мрачному альфе — то еще уравнение на икс, игрек и йот.

К середине недели альфы вспомнили про баню.

— Это не баня, — проговорил Харви авторитетно. — Это сауна. Финская.

— А разница? — спросил Элмер, вышедший в холл в белоснежном халате.

— Разница в том, что в бане влажность выше — тело прогревается быстрее, и влажный жар переносится труднее, чем сухой. У кого-то есть проблемы с сердцем?

Боб, ерзающий на диване рядом с влюбленно зыркающим на него Тимом, сообщил, что у него проблемы и он не пойдет. Тим сказал, что тоже не пойдет, и все сразу поняли, что эти двое явно не посуду мыть вместе будут. Отказался идти и Джесси.

— Почему? — спросил Дарен со скрытой надеждой, и Джесси, дефилирующий на кухню со стаканом недопитого сока, искренне фыркнул:

— Да’ен, ты тупица! Я омега. Ты ждал, что я пойду мыться с толпой альф?

Дарен вздохнул, провожая его задницу в коротких шортах взглядом. Харви, тоже вздохнув, положил руку на его колено и погладил утешающе. Дарен ничего не ответил, но и руку не стряхнул. Говард, наблюдающий за этой пантомимой, порадовался за этих двоих и посочувствовал Джесси, которого ждала двойная осада.

Жили они все вместе меньше двух недель, а чувство было такое, точно больше двух лет. Как-то быстро сплотились — видимо, на волне общего интереса отдохнуть от всей своей предыдущей жизни. Говард будто всегда смотрел, как сонный растрепанный Брюс потягивается с утра, как почесывает макушку, стоя у холодильника на кухне и отыскивая среди бутылок апельсиновый сок. Как он улыбается. Как рассказывает что-то, активно жестикулируя. Как — м-м-м… — занимается на беговой дорожке. И стоило им хоть на секунду скреститься взглядами, как Брюс отворачивался, словно смотреть на Говарда ему было неприятно. Так Говард поначалу и думал, пока не понял, что химия есть химия — его перемыкает рядом с этим альфой, а того в ответ, только Брюс пока этому противится. Но ненадолго.

— У меня есть настойка на шишках и лесных травах, — сказал Элмер, входя в предбанник и вынимая из кармана халата пузырек с мутной жидкостью. — Можно же ее на камни побрызгать, для улучшения дыхания?

— Давай посидим немного, — сказал Индиана, протягивая ему шапочку. — А потом побрызгаешь. Я слышал, первый заход должен без экспериментов проходить и не больше десяти минут.

На деревянных полках альфы расселись почти так же, как за столом, только Говард успел занять место рядом с Брюсом до того, как тот успел сигануть на противоположную. Там уже устраивались Олби, Индиана, Элмер и Шон с Вуди. Харви, почти влипший всем своим телом в худого жилистого художника, на роскошного сексолога даже не посмотрел при этом, а Говард намеренно широко расставил ноги, касаясь бедром Брюса. Отодвигаться тому было некуда — с другой стороны раскинул ноги Харви, подпирая его колено своим. Другим он подпирал Дарена.

— Чо ты жмешься все ко мне? — возмутился тот.

— Нравишься ты мне, сильно, — признался Харви.

— Это ты как понял? Сразу после секса? — Дарен попытался отодвинуться, но лапища Харви легла ему на талию, а к уху прижались горячие губы, вызывая неуместные сейчас ощущения — полотенце и так было коротко:

— И это тоже. Признайся, ты же так никогда еще не кончал. Ни с кем. И нижним никогда не был, сам говорил, а тут полез, и мне башню сорвало. Бухло тут ни при чем. Джесси ты тоже хочешь, но мы с тобой точно истинные, со мной никогда такого не было, клянусь… И запах твой, и…

— Что ты несешь! — зашипел Дарен, которого и правда снова начинало плющить от близости его тела. — Какие, на хуй, истинные, ты в это веришь?

— Смотри, у нас родинки даже одинаковые! — Вторая рука Харви поползла по его бедру, приподнимая полотенце и поглаживая россыпь родинок. — Вот, у меня такие же, смотри…

— Уф, жарко, блин, — произнес Олби, смотря на них и стирая со лба пот снятой шапочкой. — Температуру нормальную выставили? Мы тут не откинемся?

— Нормальную, — ответил Шон. — Вроде. Я в саунах был, пока никаких поводов опасаться.

— Да-а-а, жарко, — повторил Харви, с трудом убирая руки, и спустя десяток минут скомандовал выбираться наружу.

Вышедшие в предбанник альфы вытерлись полотенцами, прогулялись у постройки вокруг небольшого бассейна и вернулись на полки, рассевшись, как и до этого. Элмер деловито расплескал на раскаленные камни в углублении за полками вонючее нечто, по запаху напомнившее Говарду остывающую навозную кучу. Однако никто не жаловался: Шон сидел с закрытыми глазами, явно кайфуя, Харви что-то снова доказывал Дарену вполголоса, Индиана спорил с Олби о пользе какого-то научного труда, а Элмер с Вуди обмахивались шапочками. Брюс сидел непростительно близко, такой мокрый, такой горячий и раскрасневшийся, что Говард решил перейти к новому этапу отношений. Того, что Брюс вмажет ему при всех по морде, Говард почему-то не боялся, потому и мягко, но уверенно, скользнул ладонью под его обмотанное вокруг бедер полотенце, сжимая аппетитное полукружье. Брюс, повернувшись, глянул на него ошалело, как в бреду, приоткрыл губы, явно чтобы выразить свои соображения по этому поводу, но не успел — остановил его Элмер, стукнувшийся лбом об пол.

— Да ебать его в пятку, этого целителя! — заорал Харви. — Что он там хуйнул на камни?

Говард, среагировавший быстрее всех, подхватил обмякшее тельце Элмера на руки и толкнул дверь ногой.

— В бассейн его! — крикнул Дарен, и Говард, в два прыжка оказавшийся у бассейна, разжал руки.

Элмер пошел ко дну сразу, пуская пузыри, а Харви открыл рот от удивления:

— Вот это методы у тебя!

— Наверное, можно доставать, — сказал Говард, спускаясь в воду и выныривая вместе с уловом на поверхность.

— Переборщил немного с эфирными маслами, — пробубнил Элмер, лежа у бортика и отплевываясь. — Надо было концентрацию делать меньше.

— Все, парни, на сегодня хватит, — сказал Харви. — Можно и пивка попить.

Говард обернулся, встречаясь с Брюсовыми по-прежнему охреневшими глазами — и тот снова отвел взгляд, но не так быстро, как обычно.

Бобу, конечно, было больно первый раз, но результат того стоил. И Тимова нежность, при его габаритах бывшая чем-то из ряда вон, и огромные лапищи — все это возместило и довело до первого оргазма, и с дрочкой тут сравнения не было никакого. Теперь тело помнило все и хотело повтора, наливаясь истомой, стоило только посмотреть в сторону этого альфы. Его взгляд мог прожечь в Бобе дыру. Но в ту ночь, когда он должен был заснуть без задних ног после первого в своей жизни секса, Боб проворочался до утра, сожалея о сделанном. Потому что, начав врать, он уже не мог остановиться. И даже его первый секс строился на обмане. Тим-то хотел себе альфу. Боб не знал, как смотреть в глаза обманутому им альфе по многим причинам. А Тим теперь отлипнуть от него не мог и провоцировал прикосновениями, поглаживаниями, взглядами. Бобу хотелось провалиться нахрен под землю. И когда утром, ожидаемо, позвонил о-папа и, звеня от ненависти, истерически отчитал за блядство — как ему теперь в глаза окружающим смотреть, его сын, весь в а-отца, трахался на всю страну.