Веледар (СИ) - "Bastard92". Страница 50
Завизжала знахарка, тонко, истошно, и крик ее звенел в ушах, рвал барабанные перепонки. Она отшатнулась от наемника, падая, роняя кинжал, и закорчилась на земле, хватаясь за челюсть. Сквозь ее пальцы хлынула кровь и посыпались зубы. Голос хрипел, булькал…
А в воздухе вокруг меня, шипя от дождя, разгоралось кольцо пламени, ширясь, утолщаясь, сжирая все на своем пути. Кузнец попытался уползти на одних руках, скользя в мокрой траве.
Не смог.
Завопил, наваливаясь на попавшуюся на пути знахарку.
Запахло паленым.
А потом внутренности мои скрутило жгутом и окунуло в кипящее масло. Пламя снова погасло, а я захлебнулась своим криком, заваливаясь на бок, глядя на колдуна. Он держал сжатый кулак перед собой, медленно поворачивал кисть, и все мое нутро горело и грозилось прорваться наружу.
— Не с тех ты начала, ведьма, — рассмеялся он, пока меня гнуло и корежило от боли.
Бам!
Меч Веля прилетел Всеволоду в голову, угодил тяжелым навершием в висок, и колдун покачнулся, хватаясь за ушибленное место. Выругался грязно…
Боль отступила, а в следующее мгновение меня схватили за шкирку, резко ставя на ноги.
— Бежим! — рявкнул мне в ухо бугровщик.
— Вель…
— Ты ему уже не поможешь! Бежим! — и потащил меня буквально на себе через заросли калины.
Дождь лупил в лицо не хуже веток, а за спиной уже звучал зычный голос колдуна:
— Глупцы! Вы просто оттягиваете неизбежное! Молоньица! К тебе взываю!
Мы, наконец, вырвались из переулка, когда яркая вспышка прорезала небо, а следом грохнуло так, что зазвенели оконные стекла в домах.
— Кони наши где?! — взревел бугровщик, таща меня за руку по жидкой грязи, в которую успела превратиться дорога.
— У кузни привязаны…
Я задыхалась, и вовсе не от бега, и даже не от чар колдуна. От осознания, что Веля больше нет. Я виновата, я его обманула, оставила одного… И уже непонятно было: дождь заливает мое лицо или слезы. Сердце билось в ребра отчаянно, а колени подгибались, и так хотелось просто упасть здесь и больше не вставать…
Кажется, это называют разбитым сердцем?
Ощущение такое, что и все кости сломаны тоже…
Бугровщик не замечал моего горя, тащил вперед уверенно, пытаясь свободной рукой заслонить глаза от потоков дождя. Где-то совсем рядом раздалось испуганное лошадиное ржание, и он свернул в ту сторону, полагаясь на этот звук.
Снова вспышка и раскат грома, страшный, отдающийся дрожью в каждом позвонке. На короткий миг стала видна кузница и кони возле нее…
И еще что-то, отдаленно напоминающее человека, если бы он решил бегать на четырех конечностях.
— Твою.., — выругался Митя, тормозя, дергая меня за руку.
Я не удержалась, упала… Новая вспышка опять осветила непонятную тварь, которая успела подобраться ближе.
А за ее спиной еще трех таких же…
— Вставай! — рявкнул бугровщик, поднимая меня за руки, больно давя на кандалы.
— Не спешите, — голос Всеволода раздался совсем рядом, заставляя нас резко обернуться, а следом и он сам показался в новой вспышке молнии. — От моих слуг нельзя убежать…
Дмитрий не внял, бросился в сторону, обхватив меня за талию, подталкивая в поясницу… Вспышка, и я едва успеваю увидеть жуткого беса, который возник перед нами будто из-под земли. А в следующее мгновение бугровщик отшвырнул меня в сторону, заорал истошно:
— Беги! — и сцепился с тварью.
Они покатились по земле, и чудовище визжало отвратительно, норовя вонзить свои когти в человеческую плоть.
— Митя! — закричала я, безуспешно пытаясь подняться из жидкой грязи, которая текла под ладонями, лишая опоры… Снова позвала огонь, но дождь лил уже сплошной стеной, молнии рассекали небо вновь и вновь, и гром сливался в непрерывный грохот.
— Жениха твоего я бы отпустил, — голос Всеволода звучал будто отовсюду сразу, будто прямо в голове… — Но ты ж не захотела по-хорошему. Вкуси теперь от своего упрямства.
Я совершенно потерялась в пространстве, не помня уже, в какой стороне колдун, а в какой — кони, не зная, где Дмитрий и жив ли он вообще, когда в мою голень что-то вцепилось — будто сотня пчел ужалила одновременно, дернуло, раздирая кожу, и поволокло по земле.
Взвыв от боли и сцепляя зубы я выгнулась, изловчилась, переворачиваясь на спину, и попыталась ударить это нечто свободной ногой, промахнулась… Вспышка, и мне удалось разглядеть тварь, что меня тащила, во всех подробностях. Лица у нее не было, только какой-то уродливый костяной нарост с кривым разрезом вместо рта. Руки, если это можно назвать руками, по длине своей превышали рост чудовища и покрыты были струпьями, как пень опятами.
Бес, слуга Всеволода. Он разжал зубы и уже когтистыми лапами принялся подтягивать меня к себе, издавая какие-то жуткие звуки: то ли плач, то ли хохот… Я до боли в пальцах хваталась за землю, но она ускользала потоками дождя и размытой грязи…
Вспышка. Тварь подтянула меня еще ближе, навалилась на грудь, душа, и раззявила кривую пасть, усеянную мелкими, как иглы, клыками. Завизжала жутко, перекрывая даже небесный гром. В нос ударил запах гнилого мяса.
Черное, зубастое нутро безглазого беса было последним, что я увидела, прежде чем молния умерла, снова погружая мир во тьму. Я закрыла глаза, чувствуя, что больше нет никаких сил сопротивляться…
Но тяжесть с груди исчезла, и меня выдернуло из воды вверх, обвило теплым, прижало к теплому…
— Вель.., — прошептала я, не веря и не зная, радоваться или умереть от ужаса прямо в его объятьях. Пальцы, прижатые к широкой груди, обжигало голой кожей сквозь прореху в рубахе.
Он не ответил ничего. Прижал меня к себе одной рукой еще крепче, а другой взмахнул мечом, разя почти непроглядную тьму перед собой, и жуткий предсмертный визг беса резанул по ушам. И снова взмах, брызги черной крови, крики, вопли, хрип и запах гнили. Смертельный ураган, и я в самом его сердце, которое бьется, как прежде, будто и не умирало на моих глазах.
Колдун смеялся и ликовал, сотрясая ночной воздух, а орды его бесов бросались на нас снова и снова, визжа, клацая зубами, погибая от меча наемника, но все также слепо кидаясь на острие.
— Вель, там Митя! — закричала я, разглядев бугровщика в очередной вспышке небесного огня.
Он брыкался, лежа на спине, а сверху на него насело чудище, уже щелкая клыками в непосредственной близости от дрожащего горла.
Велемир уверенно двинулся в указанную сторону, не спотыкаясь и не оскальзываясь, увлекая меня за собой. Разрубил тварь от плеча до тазовой кости, та даже взвизгнуть не успела, только залила грудь бугровщика черной кровью…
Дмитрий матерился беспрестанно, заковыристо и с изюминкой, пока пытался спихнуть с себя останки чудовища и подняться на ноги, а Вель рубил, резал, вспарывал и рассекал, не выпуская меня из объятий.
Бесы Всеволода все перли и перли на нас, не иссякая, получив, наконец, общую цель, а меч наемника сверкал сталью и черной тягучей кровью в свете молний, изничтожая все, до чего дотягивался.
— Селена! — надрывался бугровщик, тщась перекричать трескучий гром. — Огонь! Сожги ты их к чертовой матери!
И я пыталась. Раз за разом звала пламя, и оно приходило, но гасло тут же под потоками дождя…
— Давай! — орал Митя. — Огонь! Ведьма ты или где?!
— Я… не могу!
И тогда наемник опал на одно колено, увлекая меня за собой, не переставая махать мечом. Накрыл меня своим телом и шепнул едва-едва, но я услышала:
— Давай, Селена…
И пламя вспыхнуло снова на моих ладонях, затрепетало, но удержалось, оберегаемое от дождя телом Велемира.
— Ты умница, — раздался над самым моим ухом родной голос, а вместе с ним свист меча и треск разрубаемых костей.
— Дождь, — я чуть не плакала, баюкая на руках созданный огонь, боясь потерять его снова. — Он погаснет…
— Не погаснет. Ты справишься…
И огонек на моих ладонях воспрял и потянулся вверх, и я встала на ноги, прижимая его к сердцу, а потом подняла над головой, разводя руки, растягивая в кольцо…