Это не любовь (СИ) - Шолохова Елена. Страница 7

Вот и сейчас он прислушивался к себе, к откровенным ласкам Ларисы, оглаживал её, мял. И вдруг ни с того ни с сего в памяти всплыла девчонка из клуба, поцелуй её неожиданный, такой отчаянный и жаркий… И мысли эти бесконтрольно вызвали ощущения, яркие и внезапные, как вспышка.

И в ту же секунду он завёлся до предела. Подмял под себя Ларису, накинулся с пылом, чего и в самом начале их отношений не случалось. Ощущения эти нарастали, становились острее, ярче – хотя куда уж ещё, казалось бы, – и, в конце концов, разорвались оглушительным оргазмом. Лариса тяжело и шумно дышала в плечо, потом протянула:

– Это было о-о-о! Никак в тебе горячая испанская кровь наконец взыграла?

Анварес не ответил. Да и что тут скажешь? Он лежал на спине, прикрыв глаза рукой, и сам недоумевал: что это сейчас было? Ещё можно понять, если бы та девчонка ему понравилась, но ведь нет. Она, конечно, ошарашила, но, вообще, такие наоборот его отталкивали. Вызывали полное неприятие и даже брезгливость. Так что реакция собственного организма его сильно обескуражила.

– Кто первый в душ? – ворковала довольная Лариса.

14

Лариса прожила у него почти до конца лета. И, в общем-то, время прошло неплохо. Анварес более или менее свыкся с её постоянным присутствием.

К тому же август провели, в основном, в разъездах.

Сначала навестили его родителей – Лариса, конечно же, завоевала их симпатию. Точнее, покорила мать. Ну ещё бы – начитанная, интеллигентная, добрая, внешне приятная.

«Совсем такая, какой я была в молодости», – вздыхала с ностальгической улыбкой мама.

Отец же Ларису просто принял. Вот уж в отце пресловутая испанская кровь, разбавленная славянской лишь наполовину, проявлялась буквально во всём: во внешности, взглядах, темпераменте.

Он был чрезвычайно обходителен с подругой сына, сверкал круглыми чёрными глазами, широко улыбался и источал цветистые комплименты, однако наедине изрёк:

– Жена ведь не только интересный собеседник. Её надо любить и желать, а ты смотришь на свою Ларису, заметил, ну… как на солонку.

Анварес безразлично повёл плечом. Жениться в обозримом будущем он всё равно не собирался. И если бы Лариса так уж сильно не упрашивала его – к родителям её даже и не привёз бы. Так что особого значения этому знакомству он не придавал. А категориями «любовь» и «желание» вообще никогда не мыслил.

Любовь совершенно не вписывалась в картину его жизненных представлений. Ну а желание – так это вообще нечто на уровне первобытных инстинктов. Разве человек с интеллектом может идти на поводу желания – считай, похоти? Конечно, нет!

Однако спорить с отцом не стал – какой смысл переливать из пустого в порожнее? Всё равно его не переспоришь.

Отдохнув у его родителей, Анварес и Лариса слетали на недельку в Варшаву, где исходили все примечательные места, посетили выставку Альтхамера и театр Вельки, насладились польской кухней. Даже Лариса забросила свою диету, соблазнившись ароматными кабаносами.

И всё же, несмотря на насыщенный приятными впечатлениями август, Анварес вздохнул с облегчением, когда Лариса съехала к себе.

15

В этом году Анваресу традиционно дали второй курс «журналистов» и «иностранцев». Правда, навязали ещё в придачу спецкурсы у четвёртого.

Но это пережить можно – спецкурсы факультативны и посещают их, в основном, увлечённые студенты, ну или хотя бы не откровенные лентяи и идиоты. А вообще, он любил работать именно со вторым курсом.

Они уже не так бестолковы и пугливы, как первокурсники, но и не успели заматереть, как студенты с четвёртого-пятого. Во всяком случае, непристойные намёки во время сессии от второкурсниц он никогда не получал, а вот от старшекурсниц – сколько угодно. Это его давно не смущало, но каждый раз вызывало чувство глубокого омерзения.

Первой парой была лекция у «журналистов» – с ними обычно интереснее, чем с «иностранцами», хотя и сложнее. Среди «журналистов» – больше парней, тогда как на факультете иностранных языков – по большей части, девушки. Последние добросовестно учат от и до, но не желают углубляться, никогда не спорят, не выдвигают альтернативных мнений. Если и задают какие-то вопросы, то не в тему – о личной жизни самого Анвареса, например.

Парни же – не все, конечно, но на каждом курсе обязательно находится пытливый ум, а то и не один, – интересуются именно предметом, и им мало того, что он успевает дать на лекции. Они спорят, рассуждают, докапываются до сути. Ну и подловить его пытаются, выцепив где-нибудь в сети противоречивый факт – такие «язвы» всегда доставляли ему странное удовольствие. С ними он испытывал азарт. Ну а с «иностранцами» – правильнее будет сказать с «иностранками» – такого драйва не бывало никогда. С ними пресно.

Вот и нынешние второкурсницы полностью оправдали все его ожидания. Едва он закончил вступительное слово, едва поинтересовался, есть ли какие-нибудь вопросы, как началось:

– А вы женат?

– А сколько вам лет?

– А вы правда испанец?

Он уже и не раздражался особо, потому что четвёртый год одно и то же – привык. Но сразу становилось тоскливо.

– Не женат, двадцать шесть, лишь отчасти, – невозмутимо ответил он. – А по предмету есть вопросы?

– Не женат – и не собираетесь? А почему? А отчасти – это как? – игриво спрашивали девушки.

Анварес поморщился. Они слышали только то, что хотели слышать. Жгло язык съязвить, но он приказал себе хотя бы на первой лекции быть терпеливым и снисходительным.

– Не собираюсь. Без комментариев. Что обозначает слово «отчасти», предлагаю погуглить после пары.

– А это ваша настоящая фамилия?

Что-то новенькое!

– Разумеется, – ответил удивлённо.

– Понятно. У вас, наверное, отец – испанец? – никак не унимались девушки.

Анварес устало вздохнул.

– У меня дед испанец из «детей гражданской войны». Осел в России после эвакуации, женился на русской. Ну и так далее. А сейчас перейдём к…

Дверь распахнулась, и в аудиторию зашла припозднившаяся студентка.

Вот уж чего он совсем на дух не переносил, помимо глупости и лени, так это опозданий.

Анварес и сам был пунктуален, являлся минута в минуту, ни раньше, ни позже, и студентов предупреждал сразу, что опоздавшие могут гулять дальше и на его пары даже не соваться – выставит вон.

Однако эту девицу он решил не выпроваживать, сделать скидку на первый день. Хотя стоило, как минимум, донести до неё, что подобное разгильдяйство сходит ей с рук в первый и последний раз. Он уж развернулся к ней, приготовившись выдать жёсткую отповедь, открыл, было, рот, да так и замер...

16

В первую же секунду, как только девушка вошла, ему сразу подумалось, что где-то он её видел.

А во вторую – вспомнил, где и при каких обстоятельствах. Вспомнил, и то, что после того мальчишника, два или три дня не выходил из головы её поцелуй, вызывая в организме странные реакции. Вот и сейчас с недовольством ощутил, как тепло прихлынуло к щекам.

Что ж, стоило признать – этой разнузданной девчонке удалось шокировать его уже дважды.

Правда, она тоже таращилась на него ошарашенно. Видимо, и сама была не готова к такому сюрпризу.

С трудом преодолев потрясение, Анварес кивнул, мол, проходите. Про тираду по поводу опоздания забылось начисто.

Её присутствие странным образом нервировало настолько, что он избегал лишний раз смотреть в ту сторону, куда она уселась. Хорошо хоть додумалась пройти в конец аудитории, а не села под носом.

Впрочем, постепенно он увлёкся – так всегда бывало, когда он рассказывал интересную ему тему. Увлёкся и перестал её замечать. Лишь звонок вернул его на землю. Окинул взглядом аудиторию – студенты сидели, не шелохнувшись, внимали его словам с приоткрытыми ртами, даже те, что на «галёрке». Он дал задание на ближайший семинар и отпустил их на все четыре стороны.