Прагматик (СИ) - Володин Григорий Григорьевич. Страница 34
— И не надейся. — Да и не думал. — Ты мне за все сейчас ответишь, братик. Ты говорил плохие слова своей сестре. «Трахнуть», «сука»… За это тебя надо наказать.
Я подергался, черные нити крепко держали.
Вот и приплыли. Сейчас меня изобьют и изнасилуют. Ладно, чего себя жалеть, чай не мальчик. Хотя как раз мальчик, но и пофиг, знал, на что шел, не бородатый лесоруб же оприходует, всего лишь стосильная гетера. Тем более «усиление» у нее продлится еще не больше десяти минут, а там я ей сам покажу жесткого братика.
Глядя, как Сакура опускает голову между моих ног, удовлетворенно вздохнул. Сегодня Сакура выросла из семейных тенет. Больше я не был для нее братиком, больше она не нуждалась в щите. Она сама стала крепче любого щита.
Теперь она просто играла. Ролевой секс и ничего больше. Никакой запретной любви.
— Братик… — промурыкала Сакура и принялась сосать член в чешуе. Что ж у каждого свой фетиш.
Ее губы громко чмокали, из горла исходили утробные звуки. Меня обдало жаром. Кожа под броней чуть ли не плавилась. И хоть задним умом понимал, что сестра как умелая гетера всего лишь издает аудиальный триггер, для подросткового тела это звучало ангельским пением.
Глава 17
— Кто тебя так? — спросила Рицу.
Суккуб глядела на мое отхреначенное Сакурой лицо. Секс с гетерой вышел буйным. Фингалы, должно быть, светились как неоновые огни. Походка тоже напоминала танец монгольского шамана у костра.
Рицу стояла посреди просторного номера «люкс», который я снял на подставное имя. Вместо привычного строгого костюма ее тело облегало закрытое черное платье. Высокая грудь вздымалась под шелком, как грозовые тучи на ночном небе. Волосы распущены, отделенную золотую прядь украшает пара сверкающих бусинок — капля гламура в деловом образе. Приглушенный свет торшера придавал ее лицу оранжево-красный оттенок.
— Спарринговался с сестрой, — улыбнулся я.
Глаза суккуба сверкнули. Презрение пополам с ревностью.
— Тебе накостыляла клановая шлюха? — она хмыкнула. — Какой слабенький мальчик.
Улыбка не сходила с моего лица.
— Не красив, не мускулист, но мама говорила, что я очаровательный.
— Случайно, не та мама, которая умерла сразу после твоего рождения? — Конечно, Рицу все обо мне прознала. — Откуда ты знаешь, что она говорила?
— Мне передали.
Миг и она скользнула ко мне быстро, как лиса к зайцу. Ее пальцы огладили мою шею, а затем надавили, жестко, с силой. Оставляя новые кровоподтеки. Без «усиления», конечно, не обошлось.
Уголки моих губ все так же приподнимались, несмотря на боль.
— Тебя так бесят следы другой женщины на моем теле, что решила затмить их своими собственными?
Она внимательно изучала мою маску. Искала хоть каплю страдания. Пальцы ее тем временем вдавливались глубже. Так и сознание потерять недолго.
— Почему бы мне не сломать эту хрупкую шею? А, мальчик, вознамерившийся меня сделать своей?
Она желала увидеть на моем лице страх. Это бы наконец опустило меня в ее глазах. Превратило бы в добычу.
С властными женщинами всегда так: вечные проверки. Дашь слабину и они тут же подомнут тебя под себя, вонзят каблук в самые яйца. Возможно, они будут продолжать любить тебя. Но задницу с твоего лица больше не поднимут.
Рицу достались лишь икры недовольства в моих глазах.
— Я так же вознамерился сделать тебя сильнее, помнишь?
Она сощурилась.
— Опять чешешь о главном роде? Знаешь, твоя роль сыграна. Роботы доставлены. Ревун, Рудра, Дурга наши. Зачем нам еще хилый мальчишка?
Врала, конечно. Обито по-прежнему нуждался в шпионе. Но она спрашивала не об этом. Из нас двоих источала страх именно Рицу. Если ее снова свяжут брачными узами, она потеряет независимость. Это пугает суккуба до трясущихся пальцев на моей шее.
— Не о роде. Я чешу о нас с тобой. Мы станем сильнее уже после сегодняшней ночи.
Эти слова заставили ее брови взлететь под челку.
— Конкретнее. Если это какая-то романтическая чушь…
Резким рывком сдернул ее руку с шеи. Мы уставились друг на друга, как два свирепых пса.
— Утром сама все увидишь, — прогремел мой голос. — Если я совру, просто сломай мне шею. Во всяком случае, — снова мои губы дернулись в ухмылке, — можешь попытаться.
Рицу немного растерялась.
— Не понимаю…
— Потому что рано для раздумий. Дотерпи до утра.
Я взял ее руку и поцеловал напряженные пальцы. Прильнул к ней как любовник.
— До утра, договорились?
Секунду она мешкалась, затем дернула пуговицу на горловине платья.
— Не разочаруй меня.
Утром Рицу смотрела, как Хенси встает и нагим идет по мягкому ковру к окну. Скрипнули пластиковые ставни. Прохладный свежий воздух хлынул в комнату, смывая запах спаривания. Обрамленный рассветными лучами, Хенси застыл. Взгляд его задумчиво заскользил по туманным улицам. Худой, жилистый, изукрашенный разноцветными кровоподтеками — отпечатками кулаков той блядуньи гетеры, вспомнила Рицу, — парень возвышался над кроватью, тяжело дыша. А Рицу лежала на мокрых простынях, опустошенная. Руки и ноги дрожали, кожа утратила чувствительность и похолодела от пота. Некоторое время она не двигалась, прислушиваясь к гулу города. Она ощущала себя пустой, в то же время адский котел, заменявший ей душу, был полон ци:
Суккуб
Уровень Обвинитель
Состояние адского котла 111 единица ци
Пятьдесят единиц из ниоткуда. За одну ночь с инкубом.
— Это чудо, — прошептала Рицу.
Усмехнувшись, Хенси достал из кармана джинсов кожаный браслет.
— Не совершай эту ошибку, Рицу, — сказал он, вставая на колени на постели. — Не называй наше с тобой деяние чудом. Чудеса происходят по воле богов, определяются случаем. Мы же с тобой выше того, чтобы надеяться на обстоятельства. Мы сами куем нашу судьбу.
Там где его тень накрыла Рицу, ее кожа разогрелась и возбудилась. Голову Хенси окаймлял золотой свет.
«Словно корона.… Почему отрицая богов, этот мальчик сам выглядит как один из них?»
Покачав головой, Хенси надел ей на руку браслет. Сверкнула на солнце пластина с угловатыми узорами.
— Я не бог, Рицу. — «Как он узнал, что я думаю? Кто он такой?». — Не испорти наш с тобой путь суеверием. Не отдаляй меня от себя пьедесталом. Ты и я образуем «мы». И ждать от тебя я буду доверия, а не поклонения.
Она схватила Хенси за облученную золотом руку. И сказала то, о чем он просил:
— Мне похрен, кто ты. Просто поцелуй меня. Поцелуй же!
Ее лицо подставилось под горячие губы. Ощущая его дыхание во рту, Рицу зажмурилась изо всех сил. Лишь бы Хенси не прочел, как она радуется его благословению. Лишь бы не узнал, как она счастлива тому, что только что спала с возвышенным. В детстве мама читала ей сказки о живых богах, женившихся на смертных, но она даже не мыслила, даже не смела мечтать, что…
«Пожалуйста, возьми меня еще раз, — повторяла она про себя, надеясь, что Хенси услышит страстные мысли. — Возьми. Возьми. Возьми. Возьми. Возьми….»
Его рука легла ей на живот.
— Обязательно, — произнес он. — Очень скоро мы повторим.
Твердые пальцы ласково гладили ее кожу. Рицу захлебывалась в море восторга.
«Он слышит! Единственный мужчина, что возвышается надо мной, живет внутри меня».
— Мы будем копить наш огонь, раздувать, — рассказывал Хенси. — И однажды выпустим его.
У Рицу перехватило дух от этих слов. Воображение рисовало ей высокие уровни: Фурия, Каратель, Беззаконник… А что затем? Неужели она станет Псевдобогом и встанет плечом к плечу с истинным небожителем? Сказка, мамина сказка сбудется? Горло Рицу пересохло, мысли метали один тот же вопрос.
«И что тогда?»
Хенси лукаво улыбнулся:
— Во что превращаются города, когда подвергаются атомной бомбардировке?
Ее бог вопрошал, и Рицу не могла не ответить, не могла не выдавить охрипшим горлом: