Вагон святого Ипатия (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич. Страница 50

Все это пока что было благими намерениями, потому что для организации действенного отпора нужно время, которого начало не хватать. Враг работал на опережение, а наши спецслужбы засели в глухой обороне и никак не могли из нее выйти. Это стало особенно ясно после того, как на следующий день после моего прибытия в столицу, неизвестные боевики атаковали несколько полицейских участков. Захватить эти участки у них не вышло, но шум был изрядный. Еще через день, была произведена атака на знаменитый дом предварительного заключения. И эту атаку отбили. Но были у злоумышленников и удачи. В частности, возросло число уличных грабежей.

Беспорядками в столице дело не ограничивалось. Начинало «подгорать» и в провинции. В отличии от столицы, в провинции во главе беспорядков очень редко стояли представители либеральной общественности. Взять то же Подмосковье, где шайку из босяков возглавил некто Михель фон Гутгарц. Этот тип в оппозиции к правительству ранее не состоял и в противоправительственной деятельности замечен не был. Да и «фон» из него, как из Кшесинской грузчик. Никаких остзейских дворян с такой фамилией в России не существовало. Тем более с таким странным вероисповеданием – «православный иудаист». Бредово? Но именно его указал сей Гутгарц при получении паспорта для поездки за границу. Точно такую же шайку возглавлял некий «казак» Петро Бороденко, на деле не бывший ни казаком, ни малороссом. Занимались эти шайки «экспроприацией экспроприаторов» не забывая при этом выкрикивать революционные лозунги. Все их «экспроприации» состояли в нападениях на кабаки и припозднившихся пьяных прохожих. Впрочем, совершать сии «революционные» подвиги им удавалось недолго. Полиция, опиравшаяся на помощь местного населения, довольно быстро изловила сих борцов с самодержавием и теперь уездный суд должен был решить: что делать с этими людьми? Задача была непростая. Бороденко и Гутгарц уверяли суд в том, что занимались борьбой с самодержавием. За это им полагалась депортация в царство Серафимы Первой. Но с другой стороны, мелкий бандитизм вовсе не походил на политическую борьбу и членов шайки могла ожидать судьба «кабальных слуг» на плантациях сахарного тростника у гавайских дворян.

Помимо подобных типов, существовали и другие банды, чья деятельность не столько наносила материальный ущерб, сколько создавала нужный для смутьянов шум. Как я уже говорил, пехотою в этих бандах были босяки, число которых в мое царствование нисколько не уменьшилось. Не все босячество пошло разбойничать. В большинстве своем, как и учил Карл Маркс, шло продавать свои услуги буржуазии, участвуя за мзду малую в антиправительственных демонстрациях и расклеивании листовок. Со мздой малой тоже были проблемы. По докладу Витте, в последнее время стали появляться во множестве фальшивые ассигнации, причем, изготовленные фабричным способом. В большинстве своем, расплачивались этими ассигнациями представители «революционного босячества», которым в свою очередь оплачивала услуги «мировая буржуазия». Следствие, проведенное чинами полиции установило, что ассигнации сии фабриковались в Польском Королевстве на одной из бумажных фабрик. Хозяином этой фабрики был некий Самуил Собак – подданный британской короны.

Неспокойно становилось и в балтийских губерниях, где местные жители начали открыто протестовать против немецкого засилья. Протесты эти были пока что мирными, ибо латышские и эстонские националисты пока еще не шли на нарушение законов и ограничивались проведением демонстраций. В Финляндии тоже было не все слава богу. Враждебности к русским финны не обнаруживали, зато к местным шведам у них были серьезные претензии. Того же барона Маннергейма несколько раз освистывали в театре и регулярно устраивали под окнами его дома «кошачьи концерты».

– Похоже, Николай Александрович, что на Туманном Альбионе раскусили вашу игру и пришли в нешуточное волнение, – рассуждал в беседе со мной Василий Иванович, – да и на нас давно смотрят косо не только русские банкиры.

– Кстати, а не подскажете мне, в чем причина забастовки банковских клерков? Вы ведь больше меня знаете про чертей в этом омуте.

– Для клерков ничего хорошего в этих забастовках нет. Как и для хозяев банков. Но дело в том, что банки российские давно не самостоятельны в своей политике. Так что настоящим хозяевам, до которых вам не дотянуться, нетрудно выкрутить руки нашим финансистам. А смысл забастовки простой – разрушить сколь можно устоявшийся финансовый оборот. В том числе с помощью намеренного бездействия. Наверняка вам приходят жалобы от публики состоятельной о том, что им никак не распорядиться собственными вкладами из-за проходящей забастовки. А это считай разорение для многих из них. Так что следует ждать забастовок на фабриках, владельцы которых уже лишены возможности платить людям зарплату.

– Но ведь должны они понимать, что я могу взять эти банки в казну.

– Возьмете. Это получится. И обнаружите, что на счетах клиентов банка денег нет. И что вы станете делать? Служащих вы конечно отправите отдыхать на Гавайи. Директора скорее всего успеют удрать за границу. Но что вы будете делать с обманутыми вкладчиками? Они ведь начнут задавать вам вопросы.

Вот оно как! Выходит, что у моего самодержавия хотят выбить одну из опор – лишить поддержки рабочего класса. Да и зажиточные слои населения не особенно станут вникать в причины своего внезапного разорения. Ну что же ребята, вы все считали правильно, но одного учесть не смогли – государство у меня социально ориентированное. А это значит, что оно не оставит в беде своих поданных. Вы украли деньги у населения и хотите чтобы оно стало ненавидеть за это не вас, а меня? Не выйдет! Потому что про деньги вы помните, а про информацию забыли. А она дороже денег. Предок Ротшильдов это с того света подтвердит. Вызвав статского советника Васильева, я поставил перед ним следующую задачу:

– Федор Михайлович, есть у меня к вам поручение деликатного свойства. Мне нужно тихо изъять документацию тех банков, которые в настоящий момент бастуют. Впрочем, не обязательно оригиналы. Мне годятся и копии.

– Ваше величество, но это будет невозможно сделать, если не привлечь к сотрудничеству самих банковских служащих!

– Так привлекайте! Главное, сумейте довести до этих людей простую мысль: государь, то есть я, прекрасно понимает, что они люди подневольные. Что бастовать их заставили. Но ведь забастовка не может длиться бесконечно. И чем она кончится? Либо национализацией банка, либо банкротством. И что с ними тогда будет? «Волчий билет» и безработица? Внушите им простую мысль о том, что их ожидает в будущем. Даже если самодержавие их не станет наказывать, легче им от этого не станет. Потому что ни один банкир не станет доверять служащему, способному участвовать в забастовке. А значит, о работе можно забыть. Как и о достатке.

– Но ведь людям нужно что то обещать. Причем такое, ради чего они согласятся нам помогать.

Что же, я могу не только пообещать, но и выполнить. В чем состоит мой замысел? Я не собираюсь заниматься прямыми репрессиями против самих банков. Зачем мне ссориться с влиятельными зарубежными финансистами? Но наказать их все-таки нужно. Поэтому, мне и нужны копии банковских документов. Согласно им, я открываю счета с теми же суммами в срочно создаваемых банках-дублерах, а счета в исходных банках объявляю недействительными. Что это мне дает? Сохранение внутреннего финансового оборота. Это конечно подстегнет инфляцию, но деньги люди получат. Правда, те средства, что переведены ими на зарубежные счета будут все-равно потеряны, но это уже не мои проблемы. Заодно разберемся со служащими. Те из них, кто станет сотрудничать, получат работу в банках- дублерах. Ну а несогласные пусть выплывают сами как знают.

На деле, все оказалось даже интересней, чем планировал я. Мной была не учтена обыкновенная человеческая лень, которая протестует против ненужной работы. Никто не захотел корпеть над перепиской скучных бумаг. Как известно, на каждую иностранную хитрость мы способны выдумать убойную глупость. Люди в банках служили неглупые и дурную работу они искренне ненавидели. Зачем нужны чернила, если можно обойтись спичками и керосином? После того, как люди Федора Михайловича поговорили с клерками, почти одновременно заполыхали архивы банкиров. Нет, нужные мне документы не сгорели, вместо них полыхал всякого рода мусор. А бумаги сами служащие лично по ночам грузили на телеги, не доверяя в этом деле сторонним грузчикам и вместе с ними отбывали к новому месту службы, бросив на произвол судьбы прежнее начальство и хозяев. Вот так, массовым исходом я и покончил с забастовкой банковских служащих.